Крымская война. Соотечественники - Борис Батыршин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Может, найдутся еще желающие последовать их примеру?»
Вокруг зашумели. Андрей поднял руку и держал ее, пока Зарин кивком не позволил ему говорить.
– Есть и четвертый вариант, господа. Недавно у меня состоялся разговор с профессором Груздевым. Вот что он предлагает…
II
ПСКР «Адамант»Груздев снял очки и принялся протирать их носовым платком. Ему бы пенсне, подумал Андрей, с тонюсенькими золотыми ободками, высокой дужкой и черным шнурком с крошечным шариком на конце…
Интересно, в Севастополе можно раздобыть пенсне?
Груздев убрал платок и водрузил очки на место.
– Значит, они согласились?
– Да, Петр Михайлович. Почти сразу. Я даже удивился…
– А я – нет. Что, собственно, им оставалось?
«А он повеселел. Будто добился чего-то, к чему упорно шел, и теперь пожинает плоды успеха…»
– Вы, похоже, рассчитывали на такой ответ? – осторожно поинтересовался он.
– Конечно, рассчитывал! Иначе, дорогой мой, и быть не могло!
– Но зачем вам это? Задание выполнено, день-два на настройку аппаратуры – и все, наши пути расходятся. Но нет, вы предлагаете вариант с переброской «Алмаза» в XIX век из-за неких якобы открывшихся возможностей! Вы раньше все уши нам прожужжали, как сложно настроить аппаратуру для Переноса, а сейчас, выходит, справитесь за считаные часы?
Груздев смотрел на собеседника, по-птичьи склонив голову к плечу. Да он забавляется, понял Андрей. Ошарашил собеседника – и наслаждается реакцией. Рогачев наверняка в курсе, и ни слова не сказал, поганец!
– Полагаете, я морочил вам голову, майор? – поинтересовался Груздев. – Что ж, вы отчасти правы. Но не стоит винить в этом меня или моего молодого коллегу. Вы ведь о нем сейчас подумали? Да-да, и не вздумайте отпираться!
«Неужели у меня все на лице написано? – с досадой подумал Андрей. – Тоже мне, чекист…»
– Все претензии к руководству вашей конторы, это оно настояло на подобном режиме секретности. Да, решение о продолжении экспедиции было принято еще в Москве, и я с самого начала предлагал привлечь к ней наших «попутчиков»!
– То есть вы это подстроили? «Клапштосс», отскок из шестнадцатого года в двадцатый? И все для того, чтобы алмазовцы присоединились к вам?
– К вам, молодой человек! – веско произнес профессор. – Я возвращаюсь домой на «Можайске», а вы на «Адаманте» последуете за «Алмазом», на этот счет есть решение. Научную группу экспедиции возглавит Рогачев, а я пока… о чем, бишь, мы говорили?
– О вашей якобы ошибке. О том, как вы подставили алмазовцев, чтобы вынудить их принять участие в экспедиции.
– Не говорите ерунды! «Подставили»! Мы не настолько овладели теорией Переноса. Ошибка на четыре года была, разумеется, случайностью, как и «эффект клапштосса». И, кстати, имейте в виду: Зарин прекрасно знал об этих планах!
А ведь верно, припомнил Андрей, то-то он не удивился, когда услышал о предложении Груздева…
– Планируя первую экспедицию, – продолжал профессор, – мы еще слишком мало знали. К примеру, я считал, что мы больше не сможем вернуться на ту «мировую линию». Позже я пересмотрел некоторые теоретические моменты и теперь уверен: пользуясь «следом», оставленным Переносами в ткани Мироздания, можно повторить попытку. Правда, долго этот след не продержится; он и сейчас почти истаял, и если бы не «отпечаток» в кристаллической решетке металла кораблей… вы ведь помните мои объяснения, не так ли?
Андрей нехотя кивнул.
– И учтите – нам надо не просто вернуться на ту «мировую линию», а крепко там обосноваться. Путешествие по «следу» Переноса – занятие рискованное; к тому же такие скачки поглощают прорву энергии. А установив на «той стороне» хроноаппаратуру, мы сможем сделать такие визиты регулярными!
– Но зачем, профессор? Мы же не собирались засиживаться в девятнадцатом веке! Мы хотели попасть в далекое будущее, для этого все и затевалось?
– Да, конечная цель именно такова. Но структура Реальности, как выяснилось, весьма упруга и может поглотить любые изменения, а значит, надо повторить вмешательство, сделать его последствия более заметными! Кроме того, если установить хотя бы временный канал, можно будет уточнить важнейшие аспекты хронотеории. Это небольшая отсрочка, майор, но она поможет сэкономить в дальнейшем массу усилий. Так что не переживайте, доберемся и до далекого будущего!
III
Гидрокрейсер «Алмаз»В кают-компании повисла напряженная тишина. Мичман Корнилович в изумлении качал головой, Зарин, который заранее знал, о чем пойдет речь, склонился над столом и перебирал листы бумаги в пухлом бюваре. Через открытые иллюминаторы доносился ленивый плеск волн и голоса грузчиков с пирса.
Молчание нарушил Эссен:
– Как я понял, Андрей Геннадьевич, ваше начальство хочет, что мы снова отправились в гости к государю императору Николаю Первому? Туда, откуда мы убрались полгода назад?
– Время – понятие относительное, – улыбнулся Андрей. – Для нас и правда прошло полгода. Для команд «Можайска» и «Помора» – не более двух суток. А для ваших сослуживцев-черноморцев с крейсера «Кагул», который сопровождал «Алмаз» в набеге на Зонгулдак, минуло почти пять лет. Так что я не рискнул бы гадать, сколько времени пройдет между нашим отбытием из XIX века и возвращением обратно. Груздев полагает, что немного, от силы год.
– Один раз он уже угадал, – буркнул Корнилович. – И вот, пожалте, где мы оказались!
– Не «где», а «когда», – поправил Андрей. – Я понимаю, мичман, к этому непросто привыкнуть. У меня самого ум за разум заходит, когда профессор принимается пичкать меня всеми этими «мировыми линиями», «синхронизацией временных потоков», «отклонениями от генеральной исторической последовательности» и прочей заумью.
Зарин захлопнул бювар и выпрямился.
– Что ж, господа, полагаю, этот вариант – наилучший для нас. Здесь нам в любом случае делать нечего, что бы там ни фантазировал Георгий Валерьянович (Корнилович насупился, но не стал возражать). Я за то, чтобы принять предложение. Мы оставили по себе в 1854-м добрую память, нас примут с радость и дело для каждого найдется! Да, жизнь там не та, к которой мы привыкли, но это, я полагаю, не самое страшное.
Что-то уж очень легко каперанг одобрил нашу затею, подумал Андрей. Будто заранее знал…
– О чем вы говорите, Алексей Сергеич? – вскинулся Солодовников. – К чему это мы такому особому привыкли? Ну, нет трамваев, граммофонов, подумаешь! Зато войну мы для России выиграли – этого ведь не забудут, верно? Вон и Красницкий с командой остался, и князинька наш, и Марченко, и лейтенант Качинский. Наверное, с крестами ходят, пока мы тут болтаемся, как известная субстанция в проруби…
– Вы что же, любезнейший, за кресты старались? – сощурился Эссен. Солодовников немедленно стушевался.
– Нет, я… вы меня не так поняли, господа! Я к тому, что присяга, данная и Николаю Второму, и Врангелю, теперь недействительна, а значит, мы вольны принимать любое решение.
– А «Алмаз»? – высоким голосом выкрикнул Корнилович. – С ним-то что? По-вашему, подобрали, как бесхозную клячу: погоняй, правь, куда в голову взбредет? Хоть в лес по дрова, хоть на живодерню… в Бизерту?
Зарин поморщился: о Бизерте, где крейсер должен был сгнить вместе с остальными кораблями и судами Белого флота, помнили все.
– «Алмаз» принадлежит к Российскому императорскому флоту, независимо от того, кто в данный момент на престоле, – жестко сказал Зарин. На его скулах заходили желваки. – А потому, господа, всякий, кто захочет, может остаться в составе команды и отправиться с нами. Но если кто-то примет иное решение – не вправе препятствовать.
– Только надо прихватить с собой кое-что отсюда… – после недолгой паузы произнес Корнилович. – На портовых складах и в арсеналах полно добра: снаряды, например, торпеды для «Заветного». Может, и винт запасной отыщется? Надо же починить старичка!
Поврежденный миноносец пришлось бросить в 1854-м. Вместе с ним остался почти весь экипаж, включая командира, старшего лейтенанта Краснопольского.
У Андрея будто гора свалилась с плеч.
«Получилось!»
– Все, что найдется из воинского имущества здесь, в Севастополе – в нашем распоряжении, – ответил Зарин. – Я, как старший морской начальник, даю на это разрешение. И, кстати, не стоит ограничиваться снарядами и торпедами. В порту немало кораблей, по большей части, с неисправными машинами. Вы, мичман, возьмите машинистов, боцмана и к вечеру составьте рапортичку – какие из этих лоханок можно вытянуть с рейда? Как я понял, Андрей Геннадьевич, необязательно, чтобы они могли дать ход?
– Верно, – подтвердил Митин, – лишь бы на воде держались. Воронка Переноса около ста сорока метров в диаметре, все, что попадет в нее, отправится вместе с «Алмазом».
Солодовников оживился:
– Мы много чего можем прихватить! Вон, на пирсе снарядные ящики штабелями. Там же орудия конно-горной батареи, тяжелые шнейдеровские мортиры, полевые трехдюймовки. С фортов можно снять старые восьмидюймовки, они вполне исправны, и снарядов к ним море. В пакгаузах – газойль, масло в бочках, пулеметы, винтовки, амуниция! Брошенных автомобилей в порту десятки, и легковые и грузовики и даже два американских трактора.