Я обвиняю! - Владимир Беляев

Шептицкий принимает вожаков «Нахтигаля», по-отечески целует своего любимого воспитанника Ивана Гриньоха, и его эксцеленции никак не мешает при этом болтающийся на поясе капеллана тяжёлый немецкий «вальтер».

После того как всё уже обговорено конфиденциально и решено, что Ганс Кох «для лучшей координации действий армии и церкви» остаётся жить в палатах митрополита, гости и хозяин поднимают ещё по одной рюмке зелёного шартреза и привратник Арсений выкатывает тяжёлое кресло, в котором восседает «князь церкви», на балкон капитула.

С этого невысокого балкона под выкрики «соловьёв» «Хай живе владыка!» митрополит Шептицкий благословляет легионеров и собравшихся, приветствуя в древнем граде Льва «доблестную гитлеровскую армию».

Гудит древний колокол «Дмитро»; падают ниц монахи; усердно крестятся завтрашние убийцы львовской профессуры — «соловьи», их духовный наставник Иван Гриньох; и даже бывалый шпион Теодор Оберлендер осеняет свой мундир крёстным знамением: один ведь святой отец у них, тот самый Пий XII, что молится на Латеранском холме за дарование победы фашистскому оружию.

Правда, торжественная церемония благословения «Нахтигаля» Шептицким несколько омрачается тем, что ровно в семь утра над соседней Святоюрской площадью появляются в небе два советских краснозвёздных штурмовика и дают пулемётные очереди по расположившимся на площади гитлеровцам. С воплями и криками прячутся монахи и монахини в подземельях собора, прижимаются к стенам капитула легионеры из «Нахтигаля» и сам Теодор Оберлендер. Дюжий келейник Арсений укатывает в палаты кресло Шептицкого. Но никому из них ещё не приходит в голову оценить появление советских самолётов как вестник неизбежного возмездия.

Вечером того же памятного дня старожилы Львова, по выбору приглашённые на торжественное собрание в здание «Просветы», получили возможность вторично лицезреть доктора богословия Ивана Гриньоха. В полутёмных комнатах со скрипучими полами, тускло освещаемых свечами, бродили приглашённые, не зная вначале, для чего их собрали. Инициаторы собрания, вожаки украинских националистов, опаздывали. Наконец в зале появился первый оруженосец Степана Бандеры, Ярослав Стецько, и тихим, перепуганным голосом, то и дело заикаясь, зачитал акт о создании «украинского государства», провозгласив себя его премьер-министром. Смешон был этот недоучившийся гимназист из Тернополя, неизвестно для чего напяливший в жаркий вечер военный дождевик с поднятым воротником, нелепо звучали в его устах слова, произносимые от имени украинского народа…

Оратором, выступившим вслед за новоявленным премьером «самостийной Украины», был Иван Гриньох.

Каким же образом очутился он снова во Львове?

Перед нападением Гитлера на Польшу в 1939 году Иван Гриньох был уже в составе ближайшего окружения Шептицкого. Выражаясь языком святоюрских старожилов, Гриньоха «перенесли» из Галича во Львов.

Он поселился под боком у Шептицкого, на площади Святого Юра, в доме № 5, где проживало всё епархиальное духовенство, обслуживавшее храм святого Юра.

Иван Гриньох являлся одной из самых значительных фигур среди приближённых митрополита. Когда в апреле 1941 года главарь ОУН Бандера по поручению абвера-ІІ приступил в Кракове к созданию диверсионно-террористического легиона «Нахтигаль», националист Роман Шухеппч через своих родственников, проживавших тогда во Львове, сообщил об этом «князю церкви» и попросил его откомандировать в легион одного из самых надёжных своих воспитанников. На такое дело, решил митрополит, надо послать кого-либо побойчее и посмекалистее из приближённых к нему лиц. Выбор пал на референта консистории Ивана Гриньоха.

Гриньох едет в Силезию, в Нойгамер, где в летнем военном лагере обучают «соловьёв» Теодор Оберлендер, Альфред Херцнер и Роман Шухевич. В подготовку легиона немедленно включается и новый капеллан. На полевых богослужениях и в часы отдыха он начиняет мозги волонтёров ненавистью к коммунизму, рассказывает о том, что «будущая благородная миссия легиона освящена князем церкви Андреем Шептиц-ким», и «соловьи», целуя по очереди евангелие и крест, клянутся совместно с войсками Адольфа Гитлера яростно бороться с большевизмом.

…И вот теперь они во Львове.

Даже очень далёкий от симпатий к коммунизму американский историк Даллин в своей книжке «Немецкое господство в России 1941–1945 гг.» признаёт: «Сторонники Бандеры, включая и тех, из легиона «Нахтигаль», проявляли большую инициативу, проводили чистки и погромы».

В ночь с 3 на 4 июля 1941 года легионеры «Нахтигаль», заранее получив полное отпущение грехов у своего священнослужителя Гриньоха, участвуют в запланированной Гансом Кохом и Оберлендером операции по уничтожению учёных Львова. После короткого допроса и побоев учёных и их близких двумя партиями ведут на расстрел к ямам, заранее выкопанным в лощинах близ Вулецкой…

7 июля 1941 года, очистив свои мундиры и сапоги от пятен крови, забрызгавшей одежду во время Львовских экзекуций, легионеры «Нахтигаля» вместе с Теодором Оберлендером и Иваном Гриньохом покидают Львов и двигаются на восток, к Тернополю. Около трёх часов дня первые машины с изображением силуэта соловья подъезжают к готическому костёлу Фарни, и нахтигальцы, узнав, что в городе идёт «акция» по уничтожению еврейского населения, благословлённые своим капелланом поспешно спрыгивают с машин. Они бегут, держа автоматы наперевес, помогать немецкой «зондеркоманде СС» расправляться с евреями… Кому не удаётся получить ценные трофеи из имущества убитых евреев в Тернополе, тс нагоняют более удачливых коллег в местечке Сатанов, на пути дальнейшего следования «Нахтигаля», где «соловьи», уже самостоятельно, устраивают погром мирного населения.

Две недели «Нахтигаль» стоит в местечке Юзвнн, близ родины выдающегося русского поэта Некрасова. Ретивый капеллан вспоминает, что ему надо не только отпускать грехи погромщикам-убийцам, но и, по заданию Шептицкого, нести на Восток слово божье. По приказу Гриньоха «соловьи» сооружают походный алтарь и разыскивают у местных старожилов церковные книги — Ветхий и Новый завет. После этого они сгоняют всех юзвинцев на площадь, где сооружён алтарь.

Гриньох правит службу в честь победы гитлеровской Германии и потом в своей проповеди призывает жителей Юзвина всеми силами помогать гитлеровцам.

«Що то воно за птыця? — думали люди, — рассказывал мне старожил Юзвина, вспоминая это богослужение. — Зверху — ніби на попа подібний, а під ризами— мундир німецький. Говорить по-нашему, по-українські, але на голос — без всякого сумніву фашистовській».

Таким остался в памяти юзвинцев «соловей» в сутане, один из униатских разведчиков Шептицкого — Иван Гриньох, которого отправил митрополит на Восток…

Когда осенью 1941 года легион «Нахтигаль» вместе с другим формированием националистов-изменников — батальоном «Роланд» был преобразован во Франкфурте-на-Одере в обычный полицейский батальон для борьбы с партизанами в Белоруссии — «шутцманшафт-батальон-201»[12] отец Иван Гриньох вместе с ещё одним из учредителей легиона, Юрием Лопатинским, остались по указанию митрополита в Берлине.

Шептицкий, понимая, что теория блицкрига, запланированная немецкой военщиной, уже рухнула, решил оставить своих доверенных лиц в самом центре фашистского государства. «Какой смысл, — надо полагать, думал митрополит, — чтобы такой способный птенец-богослов, как Гриньох, вылетевший из гнезда духовной семинарии, бездарно погиб от пули белорусского партизана?» Его берегут впрок, для будущих комбинаций, обозначая в «Шематизме греко-католического духовенства Львовской архиепархии» местонахождение Ивана Гриньоха ссылкой: «О. Гриньох Іван, Др., на еміграії…»

Так открывается новая страница в жизни прыткого богослова. Он не столь глуп, чтобы оставаться на советской территории.

Весной 1944 года, когда Советская Армия уже приближалась ко Львову, Иван Гриньох, поспешно надев чёрную сутану, по указанию главаря оуновской службы безопасности Миколы Лебедя связался с шефом СД и представителем абвера Фелем, от которых получил инструкции о действиях в новых условиях под руководством фашистских карательных и разведывательных органов. Гриньох установил контакты с польским реакционным подпольем и венгерской военной разведкой и договорился с ними о совместных действиях против Советской Армии.

Как известно, все эти переговоры ни к чему не привели, и весной 1945 года, чтобы спасти свою шкуру, Гриньох бежит в американскую зону оккупации Германии.

В 1949 году по поручению Миколы Лебедя Иван Гриньох связывается с американским разведчиком Эйчем и с той поры вместе с Лебедем возглавляет продолжающиеся и поныне контакты и сотрудничество националистического центра в Мюнхене с американской разведкой.