Мозг ценою в миллиард - Лен Дейтон

Здесь было чем поживиться вору.

Утренний рейс на Стокгольм и Хельсинки задерживался уже на девяносто семь минут. К этому времени лыжи и два чемодана были найдены, но моего среди них не оказалось. В нем лежала коробка с яйцами и электрообогревателем. Поскольку я мог находиться под наблюдением, сотрудник полицейского подразделения аэропорта допросил единственного свидетеля кражи, которого смогли выявить, — констебля из этого же подразделения по имени Блэр, — и доставил мне на борт самолета копию допроса.

СПЕЦИАЛЬНАЯ СЛУЖБА

Лондонский аэропорт

Секретно

2 экземпляра

Отпечатано с магнитной записи. Полицейский констебль Блэр отвечает на вопросы детектива сержанта Смита. Специальная служба. Полицейское подразделение аэропорта.

Детект. серж. Смит: Нас интересует человек, которого вы видели сегодня утром. Вы не возражаете против записи нашего разговора на магнитофон? Не надо формальных ответов, не бойтесь исправить и дополнить что-то уже сказанное. Не спешите, ленты у нас достаточно. Сначала расскажите, что привлекло ваше внимание именно к этому человеку?

ПК Блэр: Он показался мне очень сильным. Он работал больше, чем кто-либо из носильщиков, которых мне приходилось видеть (смех констебля). Он вроде как, гм, поднял, гмм, чемоданы — по одному в каждой руке — и закинул их на тележку. Перевез весь груз за шесть ездок.

Детект. серж. Смит: Скажите, как он отреагировал, когда заметил, что вы за ним наблюдаете?

ПК Блэр: Ну, э… как я сказал вам, он, э… я не, э… помню точно слова, которые он употребил, что-то вроде «Как насчет зимней охоты?», но это прозвучало как-то по-американски, что ли.

Детект. серж. Смит: Вы решили, что он американец?

ПК Блэр: Нет, я же говорил вам, что нет.

(далее 4 секунды молчания)

Детект. серж. Смит:   …ленту…

ПК Блэр: Он говорил на кокни, но почему-то с американским акцентом.

Детект. серж. Смит: А слова?

ПК Блэр: Слова я не запомнил, но среди них были американизмы. Я не могу воспроизвести…

Детект. серж. Смит: Не важно. Давайте дальше. Как он выглядел?

ПК Блэр: Примерно среднего роста. Около пяти футов и десяти, нет, девяти дюймов.

Детект. серж. Смит: Вы запомнили его одежду?

ПК Блэр: Белый рабочий комбинезон с красным значком.

Детект. серж. Смит: (неразборчиво) …

ПК Блэр: Белый рабочий комбинезон с красным значком на левом нагрудном кармане. Комбинезон был грязный, как и все остальное.

Детект. серж. Смит: Опишите остальное.

ПК Блэр: Галстук в полоску с маленькой дешевой такой булавкой, вколотой в него, как, э… булавка… Он, э… (далее — пауза, 4 секунды).

Детект. серж. Смит: Не спешите.

ПК Блэр: Странные волосы. Странные волосы какого-то мышиного цвета.

Детект. серж. Смит: Что вы имеете в виду под словом «странные»?

ПК Блэр: Не парик, нет, но какие-то странные. Когда он склонился над тележкой, то поправил прическу, как, э… женщины, когда они смотрятся в зеркало.

Детект. серж. Смит: Откуда вы знаете, что они не фальшивые?

ПК Блэр: Ну, я знаю одного такого человека. Он ходит в пивную, и у него накладные волосы. Это можно заметить (пауза) по волосикам, которые растут (смех констебля) у него на лбу.

Детект. серж. Смит: Вы решили, что у него естественные волосы, после того, как присмотрелись к волосам, растущим на лбу и на шее?

ПК Блэр: Да. (длительная пауза). Мне показалось. Еще мне показалось, что он немного тщеславен, э… Я думаю, это все.

Детект. серж. Смит: Опишите еще раз его лицо.

ПК Блэр: Ну, он был немного бледен, и у него были ужасно плохие зубы, ну и вообще… И очки в темной оправе. Такие продаются в государственных аптеках.

Детект. серж. Смит: А теперь повторите, пожалуйста, что вы говорили мне в первый раз.

ПК Блэр: О запахе изо рта?

Детект. серж. Смит: Да.

ПК Блэр: Да, действительно. У него плохо пахло изо рта и вдобавок эти ужасные зубы. Черные зубы. (Пауза в 7 секунд).

Детект. серж. Смит: Хотите еще что-нибудь добавить к своим показаниям? Мы не торопимся.

ПК Блэр: Нет, больше ничего. Ничего не приходит в голову, разве что (3 секунды молчания), ну, хочу сказать, что его не назовешь уродом. Довольно обычный мужчина. Я не хочу твердить одно и то же, повторяя то, что уже упомянул, они, то есть он выглядел вполне обыкновенно, вот что хочу сказать.

Конец записи.

Первый экземпляр подписан Детект. серж. Смитом и ПК Блэром.

Я прочитал расшифровку в самолете на пути в Хельсинки. Она оказалась интереснее, чем рассказ о выдуманных лодках и польских судах, но проку от нее было не больше.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Хельсинки

Прыг, скок, прыг, скок,Улетел наш дроздок.Где ты, дрозд, скажи скорей?Ни черешне, меж ветвей.

8

Если сказать, что Скандинавский полуостров похож на плечо с опущенной рукой, то Финляндия торчит у него подмышкой. Ее усеивают дыры — озера. Их много, и они большие, с островами, на которых, в свою очередь, тоже имеются озера и тоже с островами — и так до самого побережья, которое переходит в холодное северное море. Но не в это время года. Сейчас под крылом самолета на многие мили простирался твердый блестящий лед. Только иногда кусочек коричневого леса, мелькнувший среди снегов, указывает, что внизу суша.

Я увидел Сигне в иллюминатор еще до того, как мы приземлились. Она ждала среди аэродромных построек и, пока мы подъезжали к зданию аэропорта, побежала навстречу, размахивая руками и с улыбкой во все лицо.

Мы направились к старенькому «фольксвагену». Она сразу тяжело повисла на моей руке и спросила, привез ли я ей что-нибудь из Лондона.

— Только неприятности, — ответил я. Она заставила меня сесть за руль, и мы поехали за полицейской «Волгой», ни разу не превысив скорость до самого города.

— Это Харви попросил вас встретить меня? — спросил я.

— Нет, конечно, — сказала Сигне. — Я сама решаю, встречать мне своих друзей или нет. И вообще — он сейчас в Америке. Совещается.

— Совещается? По какому вопросу?

— Не знаю. Просто он так сказал. «Совещаются…» — она усмехнулась. — Здесь поверните налево и остановитесь.

Мы вошли в ту же уютную квартирку на Силтасааренк, где неделю назад я встретился с Харви. Сигне как хозяйка приняла мое пальто.

— Это квартира Харви Ньюбегина? — поинтересовался я.

— Этот дом принадлежит моему отцу. Он поселил здесь свою любовницу, девушку из русских белоэмигрантов, из аристократической семьи. Он любил мою мать, но в эту девушку влюбился безумно, как и она в него. В прошлом году мой отец…

— Сколько у вас отцов? — перебил я. — Мне казалось, что он умер от разрыва сердца, когда русские разбомбили Лонг-Бридж.

— Я сказала неправду, ну, что он умер. — Она облизнула верхнюю губу и сосредоточилась. — Он попросил меня распространить эту версию о его смерти. На самом деле он и Катя… Но вы не слушаете!

— Я в состоянии слушать и наливать одновременно.

— Он ушел к этой девушке Кате. Она так красива, что до нее страшно дотронуться…

— Я бы не побоялся…

— Вы должны относиться к моим словам серьезнее. Сейчас их адрес известен только мне. Даже моя мама думает, что они мертвы. Видите ли, они попали в железнодорожную катастрофу…

— Пожалуй, немного рановато для истории о железнодорожной катастрофе, — сказал я. — Почему бы вам не снять пальто и не передохнуть?

— Вы не верите мне.

— Верю, — отозвался я. — Я ваш легковерный придворный шут и ловлю каждый звук вашей речи, но делаю это гораздо внимательнее, когда пью кофе.

Она принесла кофе в маленьких изящных чашечках на вышитой салфетке, наклонилась и поставила их на низкий кофейный столик. На ней был мужской свитер, надетый задом наперед. На шее под волосами — теперь коротко подстриженными сзади — виднелся треугольник белой кожи, нежной и свежей, как только что разломанная булочка.

Я подавил желание поцеловать ее.

— У вас симпатичная стрижка, — сказал я.

— Правда? Спасибо.

Она произнесла это автоматически, наливая кофе в чашечки. Потом протянула мне одну из них так, словно это была голова Иоанна Крестителя.

— У меня есть квартира в Нью-Йорке, — сказала Сигне. — Она куда лучше, чем эта. Я подолгу живу в Нью-Йорке.

— Ясно, — отозвался я.

— Ну, эта квартира все-таки не моя…

— Понятно, — сказал я. — Когда ваш старик и Катя вернутся…

— Нет, нет, нет.

— Вы прольете кофе, — заметил я.

— А вы просто невыносимы.

— Простите.

— Все в порядке, — сказала Сигне. — Рассказывать сказки — так рассказывать сказки. Если мы не делаем этого, то говорим правду.