Полный трындец, или Феникса вызывали? - Углицкая Алина

Я немножко побаивалась туманного будущего, но решила не думать о нем. Чему быть — того не миновать, ведь так? Зачем же я заранее буду нервничать и переживать? Лучше окунусь с головой в шум и гам разношерстной ярмарки и чуждого мира, что отныне станет моим!

Улыбаясь во все тридцать два и придерживая птенца, сопящего у меня за пазухой, я двинулась вдоль торговых рядов.

И чего тут только не было! Продуктовые лавки, лавки с деревянной и глиняной посудой, с изящными ювелирными украшениями, сувенирами ручной работы…

Круглую площадь рынка окольцовывали крытые нарядные магазинчики, привлекающие своими вывесками. На витринах лежали книги, великолепные, сверкающие на солнце клинки, красивая ткань. Всего не перечесть. Над рынком стоял галдеж и крики зазывал. В воздухе разливался аромат свежей сдобы, корицы и ванили, такие знакомые и аппетитные, что у меня в животе заурчало.

Марциус тронул меня за плечо, предостерегая от опасности. Я поняла, что, заглядевшись по сторонам, едва не налетела на небольшую лавочку, за которой стояла опрятная женщина. Она продавала горячие пирожки с начинкой и блестящие, словно лакированные, булочки.

Запах свежей выпечки ударил мне в нос. Усилием воли я отвела глаза и проглотила слюну. Денег у меня не имелось.

— Голодная? — усмехнулся маг.

Не дожидаясь ответа, он подошел к торговке и купил кулек пирожков с ливером, к моей и альфины радости. Удивительно, но детеныш с удовольствием слопал начинку, похожую на печеночный паштет. За что я тут же дала ему прозвище Паштет. Или просто Паша.

А что? Миленькое такое прозвище.

Мы сели на скамейку за углом, подальше от любопытных глаз.

— Нир Марциус, как вы узнали, что это именно я освободила полукровку? — спросила, подумав.

Этот вопрос не давал мне покоя. Где же я прокололась?

— Магия всегда оставляет следы, запомни это. Простым людям их не увидеть, а вот магам это сделать несложно.

— Поня-я-ятно, — протянула, жуя пирожок. Все оказалось просто донельзя! А я-то уже целую теорию заговора состряпала.

— Хорошо. Но как вы догадались, что наш спаситель и есть мой должник? Даже я не сразу поняла!

— Еще в деревне я слышал, что сбежавший — полукровка, наполовину горгулья. Отсюда и силища в нем, и необычайная скорость, и ловкость. Он следовал за нами от самой деревни. Таился как мог, бесшумный и незаметный. Ни ты, ни Холаф его не заметили, и это немудрено, но у меня есть парочка своих секретов.

— Можно узнать, каких?

Старик усмехнулся:

— Я почувствовал в нем магию воздуха. Издавна горгульи обладают ею, только у этого парня она пассивная.

— Да, он говорил, что не может летать…

Я задумалась, продолжая машинально жевать пирожок.

— Послушайте, если он такой сильный, почему тогда не мог освободиться от цепи, почему терпел побои односельчан? Ведь он мог их остановить!

— Видимо, боялся.

— Он? Боялся?!

Я хотела возразить, но вдруг вспомнила один момент. Когда в ту ночь я приблизилась к полукровке, чтобы освободить, то почувствовала исходящий от него страх. Он настолько привык к грубому обращению, что растерялся перед заботой незнакомого человека. Это естественная реакция — бояться нового, ранее не испытанного, неизведанного.

При всей его огромной физической силе Хармс оказался полон страхов. Боялся остаться без дома, без роду и племени, без людей, которых знал. Боялся, что его выгонят из деревни, и поэтому терпел унижения.

А я лишь сделала хуже. Своим порывом я лишила его всего, за что он цеплялся всю свою жизнь…

— Но тогда получается, он ничего мне не должен, сам мог спокойно освободиться, — сообразила я.

— Нет, без твоего вмешательства он бы не покинул деревню. Горгульи очень привязаны к месту, в котором родились и выросли, а в нем их кровь очень сильна. Вспомни, может, ты что-то сказала ему, на что-то натолкнула?

Точно! Я же ему совет дала, по-дружески. Выходит, прислушался.

— Вот видишь, вспомнила, — произнес маг, видя, как я встрепенулась. — А нужные слова в нужный момент могут судьбу повернуть. Получается, что ты помогла полукровке вырваться из замкнутого круга.

— Хармс, — пробормотала я хрипло. — Его зовут Хармс.

Наверное, мои слова стали той последней каплей, что переполнила чашу терпения. Они пробили брешь в его иллюзорном мире и заставили посмотреть на все другими глазами, словно со стороны. На глупость, жестокость и бессердечие окружающих людей, которых он считал едва ли не своей семьей.

Судя по тому, что я от него узнала, никто не желал ему добра и не давал дельных советов. Заставляли работать от зари до зари да уму-разуму учили на свой манер, убеждая, что никто другой не станет терпеть его уродство.

А он верил им и наивно надеялся, что его, полукровку и сироту, примут в деревне, несмотря на внешние различия. Сдерживал горечь и обиду, жил в своей защитной скорлупе. А вчера она, наконец, пошла трещинами.

Хармс оказался на свободе. Сделал то, чего я желала ему. Но интуиция подсказывала, что мы с ним еще встретимся. Неспроста он оказался в том лесу и спас нас от разбойников. Неспроста следил за мной…

Ни за что не поверю в случайную встречу!

Скорее всего, бедняга просто не знает, что делать со своей вольной жизнью. Или решил сдержать обещание, что бросил мне напоследок? Что ж, буду ждать встречи.

Глава 7

Накормив в очередной раз питомца, я спрятала его за пазухой, а крошки от еды смахнула на землю. Малыш грел бок не хуже конвектора. Я встала, придерживая рукой теплое тельце, и осторожно поправила плащ. Мой взгляд невольно зацепился за соседнюю лавку, на витрине которой лежали магические предметы.

— Хочешь посмотреть? — спросил Марциус, заметив мой интерес.

Я кивнула.

Маг открыл дверь и с лукавой улыбкой пригласил войти внутрь.

В полумраке старого магазинчика царила атмосфера таинственной тишины. Охваченная любопытством, я шла мимо полок и разглядывала странные предметы из керамики, камня и цветного стекла. Потянулась было к нефритовой статуэтке, изображавшей зеленую жабу, как та вдруг открыла глаза, квакнула, а из ее рта вырвался длинный липкий язык. Жаба обвила им мое запястье.

Я испуганно вскрикнула, дернула рукой, желая вернуть себе драгоценную конечность, но эта гадкая образина уже тянула мою кисть себе в пасть.

Ожившая жаба издавала противные звуки. Она булькала от счастья и раздувала пузо от предвкушения. Я представила, как мои пальцы сейчас коснутся ее слизкого рта, а потом попадут в глотку, и меня передернуло от отвращения. Машинально закрыла глаза. Не хочу это видеть!

Не знаю, чем бы все кончилось, если бы нир Марциус не пришел на помощь. Он произнес какую-то тарабарщину на неизвестном языке. Мы с жабой испуганно замерли. Я распахнула глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как она косится на меня с явным неодобрением. Мол, как так, ее обеда лишают? Булькнула в последний раз и расслабила захват. Ее язык со скоростью ветра вернулся обратно — и розовая ловуш… э-э-э… пасть захлопнулась.

Я потерла запястье и уставилась на неизвестную тварь, с трудом сдерживая желание надавать по наглой зеленой морде. Но та застыла и вполне натурально изображала каменную статуэтку.

— Лучше ничего не трогай! — предупредил маг.

Ага. А сразу сказать нельзя было?

Подальше от греха я спрятала руки в карманы и продолжила осмотр лавки.

В какой-то момент поймала на себе чужой внимательный взгляд. Оглянулась и поняла, что за мной наблюдает странное существо. Небольшого росточка, с густой окладистой бородой, заплетенной в сложную косу. А не заметила его потому, что он был чуть выше прилавка, рядом с которым стоял.

Приблизившись, я с любопытством посмотрела на его ноги, обутые в начищенные до блеска башмачки с бляшками. И еще больше удивилась. Он стоял на подставке, вероятно, чтобы придать себе солидности, сложив руки на бочкообразной груди. Одетый в зеленую рубашку и коротенькие просторные штанишки на подтяжках, из-под которых выглядывали полосатые гольфы.