Полный трындец, или Феникса вызывали? - Углицкая Алина

От моего оценивающего взгляда парень смутился.

— Я не могу летать, — буркнул в сторону.

— Почему? — наверное, с моей стороны это было бестактно, но я уже задала вопрос.

— Я полукровка.

— И что? Крылья же есть.

Он вздохнул.

— Они неразвиты.

Надо же, мышцы на руках нарастил, а летать так и не научился.

— Для полета они слишком маленькие, — пояснил парень.

— Понятно, — ответила я. — Но я вообще-то образно выразился. На твоем месте я бы навсегда покинул деревню. В других местах тоже можно заработать на пропитание.

— Я уже подумывал об этом.

Здоровяк уже сделал несколько шагов, как вдруг остановился, переминаясь с ноги на ногу. Явно хотел что-то спросить.

— Могу я узнать твое имя? — решился все же задать вопрос.

Я машинально ляпнула:

— Злата.

Пришлось мысленно дать себе по мозгам.

Ой, ду-у-ура! Зачем мне маскировка, если так легко рассказываю о себе? Проще повесить табличку на лоб с именем и паспортными данными! Типа, ау, соколики, туточки я, берите меня голыми руками!

От досады прикусила губу.

— Девушка, значит, — полукровка даже не удивился. — Я так и думал. А меня зовут… — Тут он замялся, словно давно не произносил свое имя. — Хармс, — вымолвил наконец.

— Очень приятно, — зачем-то ляпнула я.

— И мне тоже, — произнес он смущенно.

— И как же ты догадался, что я не парень? — осторожно поинтересовалась. А себе мысленную зарубку поставила, что нужно вести себя осмотрительнее.

— Пахнешь ты по-особенному, — признался Хармс, которого я мысленно называла горгушей. Повел носом, принюхиваясь, и протянул: — Вку-у-усно!

Он даже глаза зажмурил от удовольствия. Я, опешив, уставилась на него.

Вкусно? Это я-то? После дневного марафона?

Да я не то что попахиваю, я источаю тот еще «аромат»! Как только представится возможность, тут же приму ванну. Или хотя бы скромненький душ.

— Не бойся, я твой секрет никому не скажу, — теперь он смотрел на меня с благодарностью. Без намека на страх. — Можешь мне верить.

А я внезапно поняла, что передо мной больше не пленник, не жертва, а уверенный в себе молодой человек, пусть и странной наружности. Он улыбнулся открыто, продемонстрировав полный набор клыков, и добавил:

— Спасибо, что помогла мне. Мы еще встретимся, Злата.

А вот это вряд ли. Ты обо мне забудешь, приятель, и не вспомнишь, как я выгляжу, даже если тебя будут пытать.

Парень бесшумно скрылся за домом.

Я тоже решила не задерживаться на месте преступления. За освобождение «преступника» жители деревни по головке явно не погладят.

Оглянулась по сторонам. Вроде нет никого. И поспешила обратно на сеновал.

Спала я в ту ночь превосходно!

Глава 5

Еще затемно нас разбудила хозяйка и накормила завтраком. К тому времени уже вся деревня знала, что чудище освободилось. Я колупала деревенскую кашу в деревянной плошке и усиленно делала вид, что ни при чем.

Марциус же, скользнув по мне цепким взглядом, так ничего и не произнес. Хотя я была уверена, он что-то подозревает.

Позже наш великодушный хозяин помог с поиском транспорта. Так совпало, что его шурин Холаф собирался сегодня в Градовец — тот самый городок, куда, по легенде, направлялись и мы. Но, в отличие от него, наш путь лежал дальше, до самой столицы, только Марциус велел мне об этом молчать.

Пусть все думают, что мы с ним бродячие шарлатаны. Подрабатываем на ярмарках, показывая дешевые фокусы. Он даже продемонстрировал парочку на потеху деревенским зевакам. То, щелкнув пальцами, вызвал слабенький огонек над головой толстощекого мальчишки, то угадал, сколько камешков лежит в кармане у его друга. То превратил жирного гуся в прекрасного лебедя.

Правда, за последнее превращение Марциус чуть не схлопотал на орехи от хозяйки гуся. Будущий ужин, осознав себя свободной птицей, едва не улетел в теплые страны. Ловить его пришлось всей деревней.

Надо признаться, я тоже глазела, раскрыв от изумления рот. Но мне-то простительно, я же никогда прежде магии не видела.

Марциус мне объяснил, что слабеньких магов в Алестериуме достаточно. Ходят по городам, устраивают разные «фаер-шоу». Типа привычных мне фокусников-иллюзионистов. Я даже подумала, что известный Гарри Гудини и Дэвид Копперфильд вполне могли быть из этой братии, неведомым образом занесенные в наш техногенный мир.

На сотню-другую таких слабаков рождается один середняк. На тысячу середняков — один достаточно сильный. На десять тысяч сильных — один всемогущий. Но такое случается очень редко. И если тебе суждено родиться со слабеньким даром, ты умри — а не сможешь его развить. Все зависит от внутреннего резерва.

Я, конечно, спросила, какой резерв у меня. Но Марциус, как всегда, напустил туману. Мол, пока он не может точно определить границы, да и вообще, это мне в Академии скажут.

Ну, в Академии так в Академии. Я спорить не стала, как и рассказывать то, что этой ночью смогла расплавить железо прикосновением рук.

В общем, часам к десяти мы уже сидели в телеге Холафа, увозившей нас из деревушки. Пегая лошадка с влажными глазами бодро бежала по неровной дороге, а возница, отмахиваясь от мух, фальшиво тянул скабрезную песню про пастушку и ее любимого козлика. Причем у меня создалось стойкое впечатление, что речь шла вовсе не о животном.

Очень скоро стало понятно, что ехать на скрипучем деревенском транспорте еще те удобства. Если бы не солома, постеленная на дощатом дне, к вечеру я отбила бы все бока. Но уж лучше так, чем топать на своих двоих. Еще один марафон я просто не выдержу, да и от прошлого не отошла. Как представлю, что опять пешком топать, так дрожь берет, но и бока свои жалко.

— Если поедем по главному тракту, то сделаем крюк и потратим лишние три часа, — сообщил Холаф, когда впереди показался лес. — Если свернем на просеку, то сократим дорогу.

— Давайте свернем! — взмолилась я. Лишние три часа в этой тарантайке точно не выдержу!

— Ноу этого леса дурная слава. Там разбойники промышляют, — признался он. — Стоит ли рисковать?

— Ничего, — отозвался Марциус, поглаживая бороду, — разбойники нам не страшны. К тому же что у нас красть? Краюху хлеба да флягу воды?

Меня внезапно кольнуло предчувствие.

— Интересно, — пробормотала, оглядываясь по сторонам, — а кого эти разбойники грабят, если все о них знают?

— Все, да не все, — Холаф внезапно смутился, — наши-то, деревенские, в лес не суются. А вот чужаки частенько хотят срезать крюк.

— Как мы сейчас?

— Вроде того.

— Езжай и не бойся. — Марциус успокаивающе похлопал его по плечу. — Вот увидишь, ничего страшного не случится.

— Ну, как хотите. Мое дело предупредить.

Холаф пожал плечами и свернул в лес.

Несмотря на спокойствие мага, он заставил лошадку перейти на галоп. И, как оказалось, не зря.

Не успели мы въехать в чащу, как услышали крики и улюлюканье, а потом заметили всадников, высыпавших на холм над просекой. Они прятали лица за черными платками и размахивали короткими саблями. Похоже, все это время они наблюдали за дорогой, а заметив нас, выскочили из укрытия.

— А вот и наши разбойники, — озвучил Марциус очевидную вещь.

Но как-то обыденно, без испуга.

Холаф же стегнул лошадь, и мы помчались во весь опор.

Теперь телега неслась, подпрыгивая на камнях и ухабах, тряслась так, что казалось, сейчас развалится. Я вцепилась двумя руками за боковину и с тревогой следила за разбойниками. Мне передалась нервозность возницы. Он, в отличие от мага, вовсе не был уверен, что мы избежим грабежа.

Наши преследователи не отставали. Они стремительно нагоняли нас, спускаясь по склону холма.

Крутой поворот, скрип деревянных колес, ветер в лицо, вышибающий слезы, — и я с ужасом замечаю преграду. Прямо перед нами на дорогу с треском и грохотом падает могучее дерево.

Холаф натянул поводья, чтобы не дать нам врезаться на полном ходу в поваленное дерево. На это негодяи и рассчитывали. Чтобы беспрепятственно обобрать мертвецов.