Шутка - Донна Делейни

Но он был на работе и старался сохранить дистанцию. Он боялся нарушить это правило, но боялся и потерять ее. Гизелла не была похожа на женщин, которых он встречал прежде. Инстинктивно он понимал, что ее вовсе не устроит ни одна жаркая ночь, ни недельный роман. Ее так удивил его поцелуй! Нет, мисс Красивые Ножки не привыкла ни к поцелуям незнакомцев, ни к обычному флирту.

Но Митч пока не готов был дать ей что-то еще. Он мог стать только ее любовником. Он боялся каких-либо осложнений во взаимоотношениях. Вспоминая Селесту, он понимал, что любовь может испортить жизнь. И он хотел, чтобы с ним этого больше никогда не повторилось. Хотя Гизелла его манила нежными и соблазнительными губами. А какие гладкие, длинные и привлекательные были ее ноги! Как манили ее сверкающие изумрудно-зеленые глаза…

Кертис остался в Хьюстоне, но его тлетворное влияние подталкивало Митча отдаться страсти. И он действительно этого хотел. Митч боялся привязаться к Гизелле, поскольку не знал, что победит: физическое влечение или любовь. Он не знал, какую часть он хочет видеть победительницей. «Если бы я мог контролировать одну из них», — подумал он, посмотрев вниз. То была самая пугливая из них. Сейчас он думал слишком много… и как Кертис. «Помоги мне Боже, кажется, я оставил здравый смысл в Хьюстоне».

Гизелла медленно просыпалась, зевая и потягиваясь. Улыбка блуждала на ее лице. Она снова была полна сил и чувствовала себя как дома. Свет вечернего солнца проникал в комнату сквозь деревянные жалюзи. Стеклянная стена открывала неповторимую панораму Мексиканского залива. Она снова потянулась, словно довольный котенок. Для нее этот остров — одно из самых любимых мест на планете. Прошло много времени с тех пор, как она бывала здесь в последний раз. Слишком давно. Приятная ностальгия нахлынула на нее. Да, она уже давно не отдыхала здесь, на Парадайз-Ки. Правда, сейчас она была без семьи, приехала заниматься тем, о чем не имела ни малейшего представления, с мужчиной, который вызывал у нее фонтан эмоций. Развлечься с Митчем? Конечно. И при этом поедать арахисовое масло.

Встав с огромной кровати, Гизелла надела белые шорты с зеленым топом и подняла жалюзи. Волосы спутались, она расчесала их, собрала в хвост, накрасила губы и направилась искать Митча. Она заметила его в дальнем углу веранды. Он лежал в гамаке, закрыв глаза рукой. Она покачала головой и улыбнулась: «Да уж, Тарзан из него никакой!» День стоял жаркий, сил не хватало ни на что, кроме сна.

Гизелла пристально посмотрела на него. Она радовалась возможности наблюдать за ним спящим и беззащитным. Гормоны пришли в сильное возбуждение. Обнаженный торс соблазнял: на нем не было ничего, кроме старых потертых шорт. У нее участилось дыхание. Пытаясь подавить внутренний жар, она отвела свой голодный взгляд от его мускулистой груди. Губы… «Эти теплые влажные губы еще несколько часов назад нежно целовали меня». Густые светлые волосы доставали до плеч. Гизелла представила его пиратом, захватившим ее, пленницу, на необитаемом острове.

«О Боже, Гизелла! Сначала огромный кот, потом Тарзан, а теперь еще и пират». Какие нелепые мысли! У нее заурчало в животе. Гизелла была не прочь приготовить что-нибудь поесть. В конце концов, как еще она могла добиться того, чтобы он перестал считать ее всего лишь куклой? Всю работу по дому ей хотелось поделить поровну, нравилось ему это или нет. «Но если он будет вести себя так же надменно, как Фред Флинстоун, неужели он думает, что я буду поступать, как Уилма?» — испугалась Гизелла. Ей захотелось подойти и раскачать гамак, но она не успела. Митч перевернулся во сне и с грохотом упал на землю. От неожиданности он проснулся и выругался:

— Какого черта?

Гизелла рассмеялась, подошла к гамаку и посмотрела на Митча, скрестив руки.

— Что-нибудь страшное приснилось? — спросила она и приложила палец к губам. — Я только хотела тихонько разбудить тебя…

Она протянула руку и помогла ему подняться. Митч встал. Он был выше Гизеллы. Ей приходилось поднимать глаза, чтобы увидеть его глаза, вся храбрость куда-то подевалась. Лицо Митча расплылось в обворожительной улыбке. Он рассеянно водил пальцами по ее ладони, затем хриплым ото сна голосом произнес:

— Я хочу есть. Может, мы чего-нибудь сообразим?

Гизелла хотела было ответить, но слова застряли у нее в горле. Она с трудом подавила позыв к икоте.

— Я имею в виду поесть, — уточнил Митч.

— Ну да, поесть… конечно же, — ответила Гизелла, думая о чем-то своем.

Он высокомерно взглянул на нее:

— Если ты, конечно, не подумала ничего другого, дорогая.

Она словно онемела. Ею завладели беспокойство и страх. «Господи, неужели он ощутил мои бешеные гормоны? Неужели мои чувства так очевидны?» Она не могла разобраться в своих чувствах к этому мужчине. «Как я вообще могла хотеть его?» — спрашивала она себя.

Митч сжал ее руку:

— Ну?

Гизелла почему-то моргнула, отдернув руку, потом повернулась и, не глядя на него, пошла на кухню. Он засмеялся. У Гизеллы появилось желание повернуться и влепить ему пощечину. Гизелла была в смятении. Присутствие его тела не давало ей покоя. Митч следил глазами за каждым ее движением. Тропическая ночь, похоже, действовала на нее магически. Митч был как наваждение. Он всюду был с ней. Она не могла не чувствовать его близость, его существо. Но каждый раз, когда он смотрел на нее своим гипнотизирующим взглядом, молча намекая на поцелуй, Гизелла хотела поставить его на место.

Глава 6

Щелк, щелк, щелк. Этот же самый звук преследовал Гизеллу и во сне. Она постоянно ворочалась и надеялась, что звук пропадет. Щелк, щелк… щелк, щелк. На этот раз повторяющийся звук раздался прямо у нее над ухом. Она медленно открыла глаза. Все было словно в тумане. Но вдруг ее глаза широко раскрылись, она схватила простыню и потянула ее наверх, чтобы прикрыть обнаженную грудь.

— Что это ты, черт возьми, делаешь? — возмутилась она хриплым ото сна голосом.

Щелк, щелк.

— А что я, по-твоему, делаю? Работаю, — ответил Митч, затем подошел к закрытым жалюзи и поднял их. От мягкого света утреннего солнца в комнате рассеялись тени. — Помнишь, что я тебе вчера говорил? Мы начинаем работать с первыми лучами солнца.

Щелк…

Гизелла посмотрела через стеклянные двери комнаты. От сверкающих волн отражались оттенки небесно-голубого и розового.

— Ради всего святого, Митч, только начинает светать.

Одной рукой она придерживала простыню, а другую запустила в волосы.

— Уже рассвело около часа назад, мисс Красивые Ножки.

Он снова направил на нее фотоаппарат и сделал несколько снимков.

— Прекрати! Мне казалось, что на фотографиях я должна быть в купальнике, — возмутилась она. — В купальнике, а не в чем мать родила!

— Я просто хотел… — Он смотрел через объектив восторженными глазами. — Нет ничего более соблазнительного, чем только что пробудившаяся ото сна женщина… Меня будоражат растрепанные волосы, сонные глаза и нежный запах мускуса.

Ей никогда еще не приходилось слышать подобных слов. Гизелла следила за ним. Митч подошел к кровати и посмотрел в окно, откуда был виден океан. Говорил он низким приятным голосом. Его слова будили в ней желание. Она лишилась дара речи. Это раздражало ее больше всего. Она мечтала уединиться. Она была возмущена, что он наглым образом лишил ее этого уединения. Да, именно так она и должна была поступить. Но не сделает этого, потому что он может подумать, что она страдает от предменструального синдрома.

Щелк, щелк, щелк.

Гизелла, похоже, приросла к тому месту, на котором находилась. Ей захотелось набросить себе на голову простыню и спрятаться. Она просто застыла от такой наглости.

— Но… я должен сказать, что это просто дополнительный бонус. Не каждый день найдешь только что проснувшуюся женщину.

Он опустил фотоаппарат, на лице у него появилась злая, издевательская и одновременно презрительная улыбка, и он язвительно заметил:

— Да к тому же спящая без одежды. Я бы никогда не подумал…

Гизелла потянула простыню, которую держала сжатыми кулаками, к подбородку и бросила на него гневный взгляд. Прошлой ночью она думала, не надеть ли ей футболку или ночную рубашку. Но даже после захода солнца воздух был влажным, тяжелым и неподвижным. Решив, что любая одежда будет мешать, теперь она сожалела об этом. Уставившись на нее, Митч просто раздевал ее взглядом.

Она покраснела. Его улыбка стала еще шире. Смущение и гнев поднимались у нее в душе. «Кем это он себя возомнил, вломившись ко мне без приглашения?»

«Твоим босом на две недели и решением спора», — ответила она самой себе.

Щелк…

— Я соглашалась сниматься в купальнике, а не в постельном белье, — сказала она сквозь зубы. — А теперь, если не возражаешь, мне бы хотелось встать с постели и одеться.