Будни наемника - Евгений Васильевич Шалашов

— Передайте просителям, чтобы они меня сегодня не ждали. У меня возникли важные государственные дела. — Встав со своего стула-трона, герцог кивнул на выход: — Пойдемте граф.

Надеюсь, не для исполнения великих дел? Лучше кава.

Глава пятая

Правосудие герцога (продолжение)

Только мы с герцогом встали со своих мест, как молчаливый секретарь не просто вскочил из-за, а взлетел, словно перепуганный петух на насест и завопил:

— Ваше высочество, ради всего святого, умоляю, примите это семейство…

— Личар, я вам неясно сказал?

В голосе Его высочества было столько хладного металла, что любой нормальный человек осознал бы, что противоречить властителю — это сразу же отправиться либо в ссылку, либо на плаху. В крайнем случае — в тюремные казематы. Но что-то разладилось в голове у секретаря, если он, упав на колени, снова осмелился повторить:

— Ваше высочество, я вас умоляю. Вы же знаете, что я никогда ни о чем не просил ни для себя, ни для кого-либо, но эта семейка пытается попасть на ваш суд уже в третий раз. Они живут неподалеку от нас, почти соседи. Моя бедная матушка опасается ходить на рынок за покупками, потому что мамаша Нитуш бегает за ней по пятам, в голос рыдает и просит, чтобы ее сыночек, то есть я, помог ей с этим делом, грозится подать на матушку жалобу в городской совет за плохое воспитание сына. А я в последние дни боюсь возвращаться домой — она меня подстерегает возле двери и начинает плакать и напоминать, каким я хорошим мальчиком был в детстве и какой неблагодарной тварью оказался теперь.

— Может, следует посадить мамашу Нитуш в колодки, как сварливую бабу? Пусть посидит в ней пару часов, осознает, что не стоит гоняться за матушкой герцогского секретаря и пугать самого секретаря, потом и поумнеет? — предложил я, а герцог одобрительно кивнул.

— Да что вы, господин граф, разве так можно? — испугался секретарь. — Мамаша Нитуш, ко всему прочему, доводится мне крестной. Куда годится, чтобы крестная герцогского секретаря сидела в колодках, словно сварливая женщина? Все-таки, в детстве она приносила мне сладости, и даже несколько раз дарила пфенниги на день ангела.

Я не стал говорить, что бывали случаи, когда в позорных колодках стаивали и благородные люди, по сравнению с которыми и сам секретарь мелкая сошка.

— Эх, ну что же мне с вами делать, Личар? Вы действительно никогда не злоупотребляли своим положением, ничего не просили, хотя могли бы, — вздохнул герцог, сменив гнев на милость. Переведя взор на меня, Его высочество спросил: — Граф, уважим желание нашего юного канцеляриста?

Я только пожал плечами. На месте герцога я тоже уважил бы просьбу юноши, но потом поменял бы секретаря на более непробиваемого человека. Куда годится слуга, манипулирующий хозяином? С другой стороны, не так и много в герцогстве грамотных людей. Вон, и мне он сделал доброе дело, составив письмо для банковской конторы. Но если секретаришка так боится какой-то вздорной бабы, то что случиться, если за него возьмутся более серьезные враги? Впрочем, а скажите-ка откровенно, а кто же не боится сварливых женщин? По мне так лучше встретиться с тремя разбойниками в лесу, чем зацепиться языком с какой-нибудь вздорной сучкой. С разбойниками все просто — убил, и весь сказ, а что делать с языкастыми бабищами?

— Личар, напомните мне, в чем суть дела? — спросил правитель.

— Увы, подробности мне неизвестны. Мамаша Нитуш жалуется на своего зятя, но суть жалобы готова изложить только при личной встрече с Его высочеством. Она обращалась в жалобой в городскую ратушу, но там ее и слушать не стали, потому что не захотела излагать просьбу перед всеми членами, ходила к патеру и, тоже безрезультатно, а теперь у нее осталась только одна надежда — на вас, да на вашу справедливость.

— М-да? Любопытно, — зевнул во весь рот герцог. — Н-ну, заводите, то есть, приглашайте вашу сварливую крестную.

В судебный зал вошло целое семейство — невысокая кругленькая тетка средних лет, длинный сухопарый мужчина — вероятно, супруг, а еще молодая пара — она, рослая деваха, что называется «кровь с молоком», а он — тщедушный, с едва наклевывавшимися усиками, напоминавший скорее подростка, а не мужа.

— Итак, дорогие мои, чем я могу быть полезен? — ласково спросил герцог, когда вошедшие закончили с обязательными поклонами и приветствиями.

Окинув взглядом присутствующих, тетка сразу же заявила:

— Наша беда лишь для ушей господина герцога. Я хочу, чтобы посторонние вышли.

— Милочка, хотеть вы станете дома, а здесь я решаю — кто посторонний, а кто нет. Излагайте, а иначе я сейчас просто позову стражу и прикажу всыпать вам пять плетей за трату моего времени, — лениво сказал герцог. — И мне плевать, что вы не крепостная, а горожанка и жена бюргера, а уж моим латникам тем более.

При всей своей наглости тетка не рискнула проверять, имеет ли правитель право ее выпороть, нет ли, поэтому приступила к делу:

— Жалоба у меня на моего зятя… — Дальше мамаша Нитуш вытолкала вперед дочку. — Рассказывай деточка, что не так.

Статная девица, слегка зардевшись, замялась:

— Дело все в том… в том все дело… а дело-то вот в чем…

— Да уж говори все как есть дура! — толкнула мамаша дочку в спину, а потом, не выдержав, выпалила сама: — Все дело в том, государь, что дочка моя до сих пор целая, хотя они с Курцем уже полгода, как женаты. Вот.

— Стало быть, молодой супруг не хочет исполнять свои обязанности? — перевел герцог взгляд на дочь. — А вы, милочка, не пытались как-то вдохновить вашего супруга? — Его высочество властным жестом остановил пытающуюся отвечать за дочку мамашу и опять посмотрел на молодую женщину. — Ну же, дитя мое, скажите, мне можно знать.

— Да как не пыталась, — горестно вздохнула девица. — Я уж и так, и этак, и поцелую его, и поглажу, и… это самое, а он только ночную рубаху между ног зажимает, морду отворачивает, да пукает, словно от страха.

— Да я в его годы… — попытался что-то сказать супруг, но получив от дражайшей половинки локтем в ребро, притих.

— Так-так, — побарабанил герцог костяшками пальцев по подлокотнику и спросил: — Сколько лет юной супруге?

— Недавно двадцать исполнилось, — сообщила девушка.

— А сколько лет молодому мужу?

— Шестнадцать, — влезла мамаша Нитуш.

— Молчать! — рявкнул герцог так грозно, что даже у меня заложило уши, а жалобщики присели от страха. Ладно, что