Стрела Гильгамеша - Наталья Николаевна Александрова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сегодня времени уже не было, и Надежда решила наведаться в контору, где, по-видимому, работает загадочный господин Венедиктов, завтра с утра. Но утром навалились домашние дела, так что выбраться из дома она смогла только после обеда.
Она доехала до улицы Панаева, нашла нужный номер дома. Это оказался дореволюционный двухэтажный розовый особнячок с колоннами по фасаду и двумя упитанными кариатидами, поддерживающими фронтон.
Надежда подошла к дверям особняка. Перед ней туда же вошла высокая стройная женщина с темными волосами до плеч. На ней было короткое малиновое пальто и сапоги на высоком каблуке.
Немного выждав, Надежда вошла следом.
Пол в просторном вестибюле был из полированного мрамора, в глубине холла виднелся плавный изгиб мраморной лестницы, поднимающейся на второй этаж.
Возле входа стояла женская статуя в классическом стиле — то ли какая-то греческая богиня, то ли одна из девяти муз. Рядом с ней за невысокой стойкой сидела женщина средних лет в старомодных круглых очках, видимо, вахтерша, с которой как раз беседовала та красивая брюнетка.
Надежда услышала этот разговор и насторожилась.
— Мне нужен Венедиктов, — сообщила брюнетка вахтерше. — Кирилл Николаевич Венедиктов. Он ведь работает здесь?
Услышав фамилию Венедиктова, Надежда внимательно пригляделась к брюнетке. Она ее прежде не видела, но что-то в облике показалось знакомым. Длинные прямые волосы, выразительные темные глаза, яркая одежда… малиновое пальто…
И под влиянием неосознанного порыва Надежда юркнула за статую. При этом прочла надпись на пьедестале — Урания. Муза астрономии. Ну да, она больше других греческих богинь и муз связана с картографией…
Мраморная муза смотрела на женщину с легким недовольством.
— Извини, — шепотом сказала Надежда музе. — Я тебя не побеспокою…
— Кирилл Николаевич? — переспросила тем временем вахтерша. — Как же, работает. Но только вас я к нему пропустить не могу. У нас пропускная система, а у вас пропуска нету. Вот если он вам выпишет пропуск, тогда пропущу…
— Но вы можете попросить его спуститься? Мне очень нужно с ним встретиться!
— Могу, конечно! Для того я здесь и нахожусь. А какая ваша фамилия?
— Скажите, что это Марина. Он поймет.
Вахтерша взглянула неодобрительно, тем не менее сняла трубку местного телефона, набрала номер и проговорила:
— Кирилл Николаевич, это вас с вахты беспокоят. Тут к вам женщина пришла, говорит, что очень нужно с вами встретиться. Зовут Марина… фамилию она не сказала.
Выслушав ответ, вахтерша повесила трубку и повернулась туда, где только что стояла брюнетка.
— Сказал, что спустится…
Тут она обнаружила, что обращается к пустоте: посетительницы на прежнем месте не было. Ее вообще не было в холле.
Надежда тоже не заметила, как та исчезла, отвлекшись на разговор с мраморной музой.
— Вот же вертихвостка! — проворчала вахтерша. — Говорила, что очень ей нужен, а сама не дождалась… Вроде еще одна женщина тут была и тоже куда-то пропала…
Надежда, услышав это, еще плотнее прижалась к статуе. Та вроде бы не возражала.
В это время на лестнице показался сутулый худощавый мужчина средних лет.
Надежде не нужно было спрашивать его имя — она мгновенно узнала Кирилла Венедиктова благодаря точному описанию Натальи Мизинцевой. Вот что значит артистическая наблюдательность! Нет, зря ее перестали снимать, у этой женщины несомненный талант.
Сутулый, с пегими, неаккуратно подстриженными волосами, Венедиктов спускался по лестнице боком, как краб. Подошел к вахтерше и проговорил, по-птичьи склонив голову к плечу:
— Вы говорили, ко мне женщина пришла?
— Да. Только, пока я вам звонила, она куда-то делась.
— Что значит — делась?
— Да вот была, прямо здесь стояла, а теперь нету. Я за ней не уследила. Ушла, наверное, не дождалась. А говорила, что ей очень нужно с вами поговорить.
— А как она выглядела?
— Хорошо выглядела. Стройная, высокая. Брюнетка, волосы красивые, до плеч, и глаза темные. Пальто такое яркое, малиновое… Сапоги на очень высоких каблуках.
При этих словах Венедиктов заметно побледнел и схватился за сердце.
Когда вахтерша дала словесный портрет красивой женщины, Надежда поняла, почему та показалась ей знакомой. Она не видела ее прежде, но слышала описание ее внешности, правда, в двойном пересказе: именно так описывал психоаналитик таинственную жену господина Венедиктова в пересказе Марии со слов покойной Инны… Во всяком случае, малиновое пальто там точно присутствовало. И каблуки… То-то Надежде показалось, что брюнетка хоть и эффектная, но выглядит немного старомодно — ну кто сейчас носит сапоги на высоченных каблуках? Все модные дамы давно переобулись в кроссовки. Очевидно, Венедиктов запомнил свою жену такой. Тьфу! То есть ему этот, с позволения сказать, психоаналитик дал установку на такой образ. Ой, нужно все-таки с ним разобраться, дурит этот Илья Семенович людей почем зря. А если еще он причастен к смерти Инны Дроздовой…
— Как же вы не посмотрели, куда она ушла? — недовольно выпалил Венедиктов, сверля вахтершу взглядом.
— Я не для того сижу, чтобы за всякими брюнетками следить! — обиженно пропыхтела вахтерша. — Я здесь слежу, чтобы никто посторонний не прошел!
Венедиктов ее не дослушал, бросился к выходу, выскочил на улицу. Через некоторое время вернулся с растерянным лицом и проговорил, ни к кому не обращаясь:
— Нету… нигде… ушла…
— Я-то при чем?.. — недовольно проворчала вахтерша.
Венедиктов махнул рукой, опустил голову и поплелся обратно к лестнице. Вся фигура его выражала полное отчаяние.
Холл опустел.
Вахтерша, бросив взгляд вслед Венедиктову, недовольно пробормотала:
— И все я у них виновата… пойду хоть чаю выпью… А то сидишь здесь, гробишь здоровье, и никакой благодарности…
Она вышла из-за стойки и ушла в комнатку под лестницей.
Надежда выбралась из своего укрытия и взбежала по лестнице на второй этаж.
По сторонам широкого коридора располагались кабинеты. Коридор был пуст, только из-за дверей доносились неясные голоса. Вдруг одна из дверей открылась, и оттуда вышел Венедиктов, по-птичьи склонив голову к плечу и глядя под ноги.
Надежда прижалась к стене и пропустила мужчину, тот, похоже, ее вообще не заметил, зашел в соседний кабинет, где его поприветствовал чей-то громкий голос. Надежда толкнула створку и проскользнула внутрь помещения, из которого Кирилл Николаевич только что вышел.
Она оказалась в большом полутемном кабинете, стены которого были завешаны старинными картами в красивых рамках. Единственное окно было задернуто тяжелой портьерой. В глубине комнаты стоял старинный письменный стол, над ним на стене висел портрет солидного пожилого мужчины в сюртуке по моде девятнадцатого века, со стоячим воротничком и