Конец Игры - Иван Сергеевич Красавин

Тяжело дыша, я завалился в квартиру. Эдди вышел в коридор и тут же застыл как вкопанный.

– Чёрт возьми, что с тобой? – спросил он.

Я взглянул на себя в зеркало и сам испугался – я и правда выглядел хреново. Самым страшным были глаза – красные, слезящиеся, безумные.

– Ты что-нибудь слышал о самоубийстве одного из наших студентов? – выдавил я.

Эдди кивнул.

– Сегодня утром узнал. – сказал он. – Парень застрелился у себя дома из пистолета. Это тебя из-за него так перекосило?

Я стоял перед ним и тяжело дышал, не в силах сказать ещё что-то. Он ухмыльнулся, глядя на мое бледное лицо.

– Добро пожаловать в реальность, – сказал Эдди. – Это уже не игра, верно, Спэнсер?

Я ничего не ответил, а лишь проскочил в свою комнату, ощущая невероятный холод, и захлопнул дверь.

Итак, мне это не снилось, вся эта дикость происходила на самом деле.

Я забрался в постель и за час написал Лене сообщение, находясь совершенно в неадекватном состоянии. Да я бы даже полудохлым написал ей это, потому что мне было не наплевать на неё. Я боялся за неё и желал хоть как-то помочь, а потому отправил следующее, прежде чем заставить себя уснуть под завывание метели:

– Лен… я пишу это сообщение глубокой ночью, спустя несколько часов после того, как вернулся из "Старбакса", где прочитал твои сообщения. Я не хочу верить в произошедшее, но, похоже, придется это сделать против своей воли. Мне следует сказать все написанное ниже тебе лично, но я боюсь, что могу запутаться в своих мыслях. Прочитав твое сообщение, я почувствовал, как внутри меня все стынет.

Я не знаю, что нужно говорить, когда умирают люди. Меня не научили этому ни родители, ни книги, ни жизнь. Я исписал несколько тысяч страниц, но так и не научился подбирать нужные слова, потому что, сталкиваясь с фактом смерти, мы все становимся слабыми. Нам нет особого дела до новостей об умерших где-то там за океаном людях, мы быстро их забываем, но все резко меняется, когда речь заходит о людях, которых мы знали лично. Тогда мы вдруг и понимаем, в каком мире живем. Мы наивно верим, что нам не суждено столкнуться со смертью, а когда это происходит, то нас парализует.

Я шутил о смерти, писал о ней, смеялся, многие мои герои заканчивали свой жизненный путь самоубийством… Я писал о том, о чем не имел ни малейшего понятия. А потом в моей жизни как-то так внезапно появилась ты, и я вдруг проснулся, взглянул на мир иначе и ужаснулся. Я потерял сон с того дня, когда ты рассказала мне о смерти отца. Глядя во тьму потолка, я повторял фразу, которую написал в ноябре прошлого года: смерть – это не поражение. Легко писать то, во что ты сам не веришь, легко лгать самому себе и размышлять о вещах, в которых ты ни черта не понимаешь. Я не мог поверить, что это могло произойти с тобой. С кем угодно, но только не с тобой. Я могу лишь представлять ту боль, что пожирала тебя тогда и пожирает сейчас. Я перекладываю всё, что происходит с тобой, на себя. Разделяю твое горе, пожелать которое нельзя даже врагу. Я могу лишь догадываться, насколько ужасна та тварь, что ползает под твоей кожей, разрывая изнутри, заставляя незаслуженно плакать и страдать. Я стараюсь понять это, поскольку смотрю на тебя с восхищением. Хочу забрать твою боль, помочь чем-то, но понимаю, что перед лицом смерти мы все бессильны. Мне не безразлична ты, мне не безразлично то, что ты чувствуешь. Я хочу, чтобы ты не мертвых оплакивала, а жила счастливая, в полную силу, проводила время с любимыми людьми… живыми любимыми людьми. Я не хочу наблюдать за тем, как боль убивает тебя. Я хочу, чтобы ты была счастлива, понимаешь? Я воспринимаю все происходящее с тобой так, будто этот кошмар происходит со мной, и потому так сильно переживаю за тебя, думаю постоянно. Ты чувствуешь боль, которую невозможно описать словами, что беспокоит меня и злит, поскольку я хочу все исправить, но, открыв глаза, понимаю, что это всего лишь жизнь, с которой трудно найти компромисс.

Ты особенная, Лен. За три месяца ты перенесла потерю двух близких людей. Всякий ли способен выдержать такое? Да мы бы все давно уже сломались. Но только не ты. У всех есть свой ад за спиной, но существует место похуже ада – Чистилище. И ты прошла его, прошла дважды. Ты не должна была быть там, тебе там было не место. Ты чувствовала то, что не чувствовал ни один из нас. Ты наголову выше многих других людей, взрослее любого.

Я не знал того парня совершенно. Возможно, это моя оплошность, теперь я уже никогда его не узнаю. Я даже не знаю, из-за чего он это сделал, но могу лишь сказать, что его смерть того не стоила. Смерть не склеит разбитое сердце, не решит проблемы… Смерть эгоистична, она только забирает, но ничего не дает взамен, кроме скорби. Я не могу жалеть мертвых, я жалею живых, тех, кто дорог мне. Это все, что остается, когда смерть уходит – утешать проигравших, вспоминать ушедших. Именно поэтому все, что я могу сделать, это поддержать тебя в эти темные для тебя времена. Знай, что ты не одинока в лабиринте своего ночного кошмара. Тебя окружают люди, которые обязательно помогут тебе всем, чем угодно, поверь мне. Мне искренне жаль тебя, Лен, думаю, что сейчас это уместно. Ты не заслуживаешь того, что с тобой происходит. Знай, что любая тьма рано или поздно будет рассеяна светом. Любой дождь рано или поздно сменяется солнцем. И твой собственный маленький ад обязательно замерзнет.

Ты очень сильная душой девушка, пусть идут к черту все, кто считает иначе. Каждый шрам делает тебя сильнее. Но даже тебе в столь тяжелое время нужна поддержка и утешение. Людям иногда только это и нужно – немного понимания, жалости, ласки. Мы не железные, каждый может сломаться. И только люди вокруг не дадут сойти с ума от того безумия, что окружает нас. Мы живем в диком, диком мире, где нет ничего позорного в слезах. Иногда полезно выплакать из себе все, а не держать эти слезы внутри, ожидая, пока они сожгут нутро. Если плакать, то плакать всласть, чтобы со слезами ушла вся боль.

Знаешь, Лен, почему я уверен, что у тебя в жизни