Конец Игры - Иван Сергеевич Красавин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отправив Арии эту исповедь, я завернулся в одеяло, словно в кокон, включил "Radiohead" и попытался заснуть, пока в наушниках Том Йорк пел, называя меня мечтателем. А я лежал, смотрел во тьму перед собой, дрожал от холода и думал о Лене. В эти холодные февральские ночи меня согревало биение сердца в моменты, когда я думал о том, как там она. С мыслями о горячо любимой Лене я засыпал, чтобы утром проснуться и первым делом вспомнить о ней. Это был замкнутый круг, грёбаный медвежий капкан, внутри которого я медленно истекал кровью, сам того не понимая. Это всё, что осталось для меня от тайной любви к ней – иногда убивать самого себя грустью.
Глава 3
В середине февраля, рано утром перед занятиями, сидя в "Старбаксе" вместе с Брэндой, я собрался отправить Лене рассказ "Боже, спасибо, это пятница!" Я заранее за день до этого предупредил её, что рассказ будет посвящен плохому обращению с детьми, а также теме отцовства. И теперь, пока Брэнда заказывала кофе, я заходил на свою страницу, намереваясь отправить Лене эту историю, как вдруг увидел непрочитанное от неё сообщение. Открыв наш диалог, я прочёл следующее:
– Спэнсер, привет, не присылай мне, пожалуйста, рассказ про отца. Для меня это тема больная. Ты хотел узнать, что я нашла общего со своей жизнью в твоих рассказах.... это смерть моего папы. Он умер в начале этого месяца. По началу я ничего не чувствовала, потому что отрицала, но с каждым днём мне всё больнее и больнее. Сейчас мне настолько плохо, что я просто не смогу это читать. Прошу меня простить.
Как описать свои эмоции в тот момент? Меня ударила молния? Накрыла лавина? Что-то выдернуло сердце? Хорошенько огрело по голове камнем? Я не знаю, выбирайте любую наиболее симпатичную лично вам метафору, ведь я предоставляю эту историю и свои чувства вам на растерзание, безжалостные читатели.
Я проглотил ком в горле, не в силах справиться с шоком. Всё поплыло перед глазами, запах молотого кофе стал невыносим. Я перечитал сообщение Лены, не веря собственным глазам. Возможно ли?.. Нет, это же просто невероятно, этого не могло случиться в реальности! Такое могло произойти с кем угодно, но только не с ней, я прав?!
– А вот и я, – раздался голос Брэнды справа от меня. Я никак не отреагировал. Будто бы меня превратили в гипсовую статуэтку – я сидел, крепко сжав во вспотевшей руке телефон, и пялился в экран, отказываясь поверить в реальность происходящего. Мне вдруг стало невероятно холодно. Я буквально почувствовал в тот момент близость смерти. Она была всегда рядом со мной. Она – часть наших жизней, а потому глупо прятаться от неё. И именно в тот день я понял это, понял, что это и есть реальность. Раньше я только читал о смерти, всё это происходило не со мной, а с незнакомыми людьми. А теперь… Это ведь случилось с любимым, дорогим мне человеком, черт побери! Почему? Ну почему?!
Брэнда заметила моё шоковое состояние. Поставив стаканчик с кофе на стол, она внимательно посмотрела на меня и спросила, что случилось.
– Друг только что написал, – выдавил я из себя. Язык не слушался меня: он как будто превратился в гигантское липкое насекомое, залетевшее мне в рот. Меня от него тошнило, голова начала наливаться свинцом. Мне казалось, что весь рот заполнен не слюной, а горькой, густой жидкостью, которую я должен либо проглотить, либо выплюнуть. – Он сказал… он сказал, что у него умер отец.
Похоже, Брэнду мои слова удивили. Благо, она не стала расспрашивать, кто этот друг, а не то моя подмена полов вскрылась бы. Вместо этого она начала стараться объяснить мне, почему я должен успокоиться, но я не слушал. Я не знал, что должен делать. Меня будто набили ватой, я сидел и не мог пошевелиться, а все мои мысли были только о смерти отца Лены. Я отказывался поверить в это. Во мне всё перевернулось с ног на голову, мир заиграл совершенно другими красками. А всё потому, что благодаря сообщению Лены я понял самое важное: смерть реальна, она намного ближе, чем я думал.
Из оцепенения меня вывела Брэнда. Она плакала. Я встревоженно взглянул на неё и спросил, что с ней. В ответ, сквозь слезы, я услышал то, что испугало меня не меньше, чем неожиданная искренность Лены:
– Это так страшно – убить себя… Поэтому иногда ты лишь желаешь, чтобы это сделал кто-то за тебя.
Я понятия не имел, о чём это она, с чего вдруг она вообще заговорила о таком, но мне сразу же стало не по себе.
– Попроси пожалуйста у них салфетки, – сказала мне Брэнда, пряча заплаканное лицо. Я кивнул и молча сходил к кассе, взял пару салфеток и вернулся. Брэнда поблагодарила меня, утерла слезы и вскоре мы наконец смогли выйти на свежий воздух. До института мы добирались молча, каждый был погружен в пучину собственных печальных мыслей.
На занятиях я не обрел желаемого покоя. Я совершенно не мог сосредоточиться, сидел и тупо буравил взглядом стены, пока в голове у меня продолжала хозяйничать буря. Поняв, что оставлять это просто так нельзя, я вместо конспектов принялся писать ответ. Подойди к ней и скажи это вживую, надрывалась моя совесть, но страх требовал обратного, поэтому я продолжал заливать чернилами бумагу, подбирая нужные слова, чтобы утешить Лену. Через два часа ответ был готов, и я отправил его Лене при первой же возможности:
– Лена, я слишком близко к сердцу принял твоё последнее сообщение и до сих пор не могу отойти от него. Не знаю, что со мной.
Мой отец кинул меня ещё до рождения, за что я никогда не прощу его. Кто знает, возможно, если б он не кинул меня, то всё сейчас было бы иначе. Я не знаю, но мне больно думать об
