Убить Избранных (СИ) - Корчменная Анна

Смочив горло, потянулась к сумке и достала флейту, отдалённо напоминающую скруглённую головку молотка. Играть Инга любила, но на пятый день пути, лёгкие, казалось, распухли вдвое, а на щеках скоро появятся кубики мускулов. Ощущалось так.

По наполненному прохладным рассветом вагону пронеслась негромкая нота. У неё были заготовленные комбинации, но мелодия придумывалась на ходу. Ингу учили, что музыка как дэви, только эта мысль способна сказать больше, чем слова. Пальцы легко и обманчиво небрежно зажимали и открывали отверстия, смешивая аккорды. Инструмент простой, но и в ограниченном запасе звуков, можно создавать музыку, нужно лишь воображение и практика. Она тянула долгие выдохи, с неуловимым перебором. Представляла глухой лес, запахи хвои и застывшие искры росинок на сочных травинках. Где-то в кронах её фантазии щебетала птица, а лучи почти слившихся Иллы и Амера пробивались сквозь кружево листьев золотыми бликами. Лёгкий транс, самое то на утро.

Гаррет и Саймон заткнулись. На них музыка действовала гипнотически, как и на остальных. Флейта немного сбила тревогу, никто ничего не говорил, но едва завидев в руках Инги белую керамику, подсаживались ближе.

Даниэль, который вздрагивал от любого шороха и постоянно сцеплял длинные пальцы, скрывая дрожь, но под музыку даже дышать начинал ровнее. Когда Инга это заметила, стала нарочно наигрывать мелодии с ритмом спокойного сердцебиения. Анна прижалась к Давиду и зажмурилась, прикоснувшись к груди. Последний единственный, на кого музыка не действовала. Или действовала? По лицу хрен разберёшь. Казалось, у него всего две эмоции — отстранённость и насмешка. Но когда Давид смотрел на Анну или вглядывался в пейзажи за окном, угадывались другие — беспокойство, волнение и забота, но всё настолько скрыто и мимолётно, что Инга могла и сама их придумать. Наделяла настроением, чтобы не забывать, Давид тоже живой. Хотелось видеть эмоции на этом типе лица. И плевать, что это тревожит болезненные воспоминания.

Когда она прервалась, чтобы промочить горло, Анна подняла голову.

— У тебя очень красиво выходит. Правда, настоящий талант, — даже сейчас она оставалась милой и дружелюбной. Кто знает, каких усилий ей это стоило. — Когда найдём…, — она выдохнула. — Криса, он подыграет на гитаре. А ещё он прекрасно поёт. Да, слышала б ты его голос.

— Когда найдём, я вышвырну флейту через плечо и никогда не буду играть, — вяло улыбнулась Инга.

— Спорим нет? — мурлыкнул Саймон.

Она, вздохнув, прижала флейту к щеке, остужая кожу. Конечно, не выкинет. А если разобьёт, будет обломки с собой таскать, как память.

— Я побоялся поначалу, что она играть разучилась, — вставил Гаррет.

Инга собиралась ответить, что сперва он научится молчать, но тут вагон плавно остановился. Они ехали в шестичасовой конке, кроме них пара милых старушек, занятых вязанием и тихим разговором. Саймон слез со скамьи и пошёл к выходу. Гаррет остался, жестом показывая Анне, что волноваться не о чем. Инга спрятала флейту под куртку, попыталась встать, удалось только со второго раза. Да уж, хорош защитник, почти не спала все эти дни.

Даниэль выпрямился. Выглядел не очень, почти не ел, усложняя своё и без того нездоровое состояние. Жаловался на боль в горле, но главной проблемой были нервы. Анна с Давидом тоже утратили аппетит, но им здоровье позволяло оставаться энергичными. Инга жестом показала Гаррету остаться и выбралась на улицу. Воздух прохладный, но ощутимо теплее, чем в Тоонуне. Лес раскрашен красноватым золотом. Ярко пахнет грибами и прелой листвой. Они встали недалеко от «станции проходчиков». Конка обычно проезжала мимо, гражданским здесь делать нечего. Чуть в стороне от рельсов расположилось несколько зданий, хозяйственные постройки южного перевалочного пункта, связывающего обходные маршруты. Судя по командам контролёра, состав уводили на запасные рельсы.

— Приветик, что стряслось? — пристроилась к первой прошедшей мимо неё кожанке.

— Вторжение. Хода нет, — ответила женщина, с волосами короче, чем у Инги и выбритым левым виском. — Возможно, часа через два выпустим, но не раньше одиннадцати точно.

— Ночное? У меня контракт на похищение и это, возможно, мой клиент.

— Вряд ли. Там Земля. Можешь поболтать с главным. Разрешит — пойдёшь.

Справедливо. Инга оставила проходчицу в покое и оглянулась на вагон. Вся компания стояла на улице. Гаррет недоверчиво щурится, вглядываясь в удаляющуюся спину, а после усмехнулся и пошёл следом.

— Грэйси, приветик. Давно загораешь?

— Гаррет? — Женщина смерила его взглядом, пыталась оставаться суровой, но губы дрогнули в усмешке. — Давненько. С тех пор как разодранных в клочья обнаружили. Самое весёлое — как будто голыми руками. У нас так только Уцианы веселятся. Не твоя работа?

— Не-не, ты ж знаешь — я себя контролирую. Но можешь спросить того, что позади стоит, — кивнул он на Саймона и улыбнулся ему, чуть обнажив клык.

— А ещё тут пустота в паре километров, — влезла Инга, пытаясь выбрать между необходимостью заставить их заткнуться и не разглашать детали в присутствии гражданских и желанием узнать подробности. — Ты сказала вторжение, там тоже крепкие ребята водятся.

Грэйси ещё раз глянула на неё и вздохнув мотнула головой:

— Да, и это тоже. Крови много, пока не уберёмся и не осмотримся, на рельсы никого не пустим.

Хочешь детали, иди к главному, — добавила про себя Инга.

И правда, к чему терять время. Взъерошив волосы, она вернулась к своим. Глянув на флиртующего с подругой Гаррета тихо кивнула в сторону зданий:

— Пойду с начальством поболтаю. Возможно, наши подрались с Землёй. Возможно, и Криса коснулось.

— Насколько всё плохо? — Анна отчего-то обрадовалась. — Есть свёрнутые шеи? Или пробитые головы? Или вырванные руки?

Инга изогнула брови, совмещая тощее телосложение Кристиана с вырванными руками. Учитывая, что ни дэви ни магии у него нет, сделать это крайне… сложно, без оружия, а меча у Криса нет. Потом вспомнила, как этот тощий не-дэвиан держал грёбаные лопасти мельницы, и Инга вернула бровь на место.

— Пока не знаю. Будьте рядом, но не светитесь. Если это дело с Крисом окажется не связанным, Барсик, придётся рвать вперёд. К ночи те ублюдки будут на границе.

— Я понял.

Инга ещё раз прочесала волосы и оправила куртку. Идти к руководству надо как положено. Создала ещё и снега и размазала его по лицу. Ну вот, теперь хоть взбодрились.

Осторожно перешагивая через рельсы запасных путей, они подошли к крепкому трёхэтажному зданию. По краям от входа изумрудные ели, чистая мощёная площадка и вазоны, из которых убрали цветы. Инга открыла тяжёлую дверь и шагнула в длинный тускло освещённый коридор. Из него они попали в зону отдыха, она же условная приёмная. Посторонние здесь редко появлялись. Длинный камин, в который можно закидывать брёвна не распиливая. У дальней стены столы для перекусов, игр в карты и курения. На ступеньке перед камином развалилась большая чёрно-белая кошка со рваным ухом.

Инга направилась насквозь к приоткрытой двери. Начальники сменялись раз в сезон. Раньше она держала в голове, кто заправлял крупными точками вроде этой. Большая часть старших ей симпатизировала, поэтому она была почти уверена, что их пропустят. Перед дверью ещё раз оправила куртку и потянула ручку на себя.

— Доброго утречка, младший эсгер Этери… Э-э-э… Кирос?

5.2

Сидящий за столом мужчина поднял голову. Широкие плечи не умещались в спинку кресла. На нём тёмная рубаха с закатанными до локтя рукавами, которая, по задумке, должна быть свободной, но у Кироса настолько впечатляющая мускулатура, что её сложно спрятать даже в бесформенной одежде. Блеснули зрачки Уциана и вместе с этим он поднялся, наполняя комнату собой.

— Кроха? — в низком рокоте угадывалось неверие. — Ты что здесь делаешь? Слышал, тебя на архипелаг позвали.

— Да… — она неловко потёрла шею, — контракт поймала, вот и…

Тяжёлый взгляд сизо-серых глаз скользнул ей за спину. Смотрел куда-то высоко, очевидно, на Саймона, свою молодую и менее пугающую комплекцией копию. Те же крупные, черты лица, высокие скулы и глубоко посаженные глаза, широкая челюсть и песочно-серые волосы, только Саймон стригся коротко и выбивал виски, а Кирос носил дреды, лежащие на плечах и спине аккуратной гривой.