Сжечь сарай - Харуки Мураками

Фея понимающе ухмыльнулась.

– А все-таки не бойся. Даже я не могу так запросто завладеть чужим телом навечно. Для этого требуется контракт. Иными словами, такое невозможно без взаимного согласия. Боишься, что захвачу навеки?

– Само собой, – с дрожью ответил я.

– Но мне тоже нет резона заниматься для тебя уговорами за здорово живешь. Теперь о главном, – и она подняла палец, – есть у меня одно условие. Не то чтобы сложное, но условие.

– Какое?

– Я забираюсь в тебя, иду на танцплощадку и увлекаю за собой девушку – в смысле, соблазняю ее танцем. Ты ее получаешь. За это время ты не произносишь ни слова. Нельзя даже подавать голос. До тех пор, пока она тебе не отдастся.

– А как же можно молча уговорить девушку? – запротестовал я.

Да полно, – махнула она головой. – После моего танца любую можно взять молча. Так что не переживай. Значит, как войдешь на танцплощадку и до тех пор, пока она не отдастся, ты не произносишь ни звука. Понятно?

– А если произнесу? – поинтересовался я.

– Тогда твое тело – мое.

– А если справлюсь без голоса?

– Девушка твоя. Я выхожу и возвращаюсь в лес.

Я глубоко вздохнул. Как же тут поступить? Тем временем фея взяла ветку и принялась опять чертить замысловатые фигуры. Прилетела бабочка и уселась в центре рисунка.

– Согласен! – воскликнул я. – Была не была.

– По рукам.

Танцплощадка располагалась сбоку от главных ворот завода, и по субботам просто ломилась от молодых работников и девушек. Пробираясь сквозь толпу, я искал ее.

«Ах, как все это мило! – начала заводиться внутри меня фея. – Толпа, сакэ, свет, пот, духи девиц – это и есть танцы! Как мило!»

Увидев меня, подошло несколько знакомых парней, похлопали меня по плечу, обменялись приветствиями. Я тоже улыбнулся в ответ, но голоса не подал. Тем временем заиграл оркестр, но ее так нигде и не было.

«Не суетись, ночь длинная».

Сама площадка была круглой и приводилась в движение механизмами. По краям ее окружали сиденья, с высокого потолка свисала огромная люстра, тщательно натертый танцпол, искрясь, отражал свет, будто ледяной каток. Над ним, словно трибуны, возвышались оркестровые ложи. Два полных оркестра, сменяя друг друга через полчаса, играли, не прерываясь весь вечер, божественную танцевальную музыку. В оркестре справа было два прекрасных барабана. На груди оркестрантов виднелись красные эмблемы слонов. Визитной карточкой оркестра слева была секция из десяти тромбонов и зеленые слоны.

Я сел на стул, заказал пиво, ослабил галстук и закурил. К моему столику подошла платная танцовщица, предложила:

– Эй, красавчик, потанцуем? – но я даже не обратил на нее внимания. Только подпер ладонями щеки, и, освежая горло пивом, ждал ее. Прошел час, она не появлялась. Над танцполом играючи проносились вальсы и фокстроты, барабанные баталии и пассажи тромбонов. Я начал подумывать, что она не собиралась сюда приходить, а просто посмеялась надо мной.

«Все в порядке. Непременно придет. Расслабься».

Она показалась на входе в десятом часу. В сверкавшем на свету приталенном платье и черных туфлях на шпильках. Она была такой ослепительной и соблазнительной, что казалось, будто вся танцплощадка поблекла и куда-то исчезла. Несколько наблюдательных молодцев, увидев ее, сразу же вызвались в сопровождающие, но тут же были отшиты одним легким взмахом руки.

Неторопливо потягивая пиво, я следил за ее действиями. Пройдя по всему танцполу, она села за столик почти напротив моего, заказала коктейль красного цвета и подкурила тоненькую сигару. К коктейлю почти не притронулась. Докурив сигару, затушила окурок и медленно, словно подходя к трамплину для прыжков в воду, направилась к танцполу.

Она вышла одна, без партнера. Оркестр заиграл танго. И она стала танцевать танго. С какой точки ни посмотри, оставалось лишь восхищаться ею. Когда наклонялась, по всему танцполу, словно ветер, развевались локоны ее длинных черных волос, тонкие белые пальцы нежно перебирали воздушные струны. Она без всякого стеснения танцевала одна для самой себя. Присмотреться – и похоже на продолжение сна. Я был в замешательстве. Если для осуществления грезы я использую другую грезу, где же тогда истинный я?

«А она неплохо танцует, – заметила фея. – С нею придется несладко. Ну, пошли что ли?»

Я почти бессознательно поднялся из-за стола и направился к танцполу. Отодвинув несколько парней, вышел вперед и встал рядом с нею, прищелкнув каблуками и тем самым показывая, что начинаю. Она лишь вскользь глянула на меня. Я приветливо улыбнулся, но она никак не ответила и продолжала свой танец.

Я начал медленно, наращивая постепенно темп, и вскоре кружился как вихрь. Мое тело уже не принадлежало мне. Мои руки, ноги, шея без моей воли безудержно и самопроизвольно витали над танцполом. Предаваясь такому вот танцу, я отчетливо слышал движение звезд, течение прилива и порывы ветра. Мне казалось, что это и есть – танец. Я передвигался, размахивал руками, тряс головой, изгибал шею, кружился. И при этом в голове сверкали белые молнии.

Она опять взглянула на меня и стала кружиться и двигаться в такт. Молнии я чувствовал и внутри нее тоже. Я был счастлив – и так мне было впервые в жизни.

«Ну как – куда приятней, чем работать на заводе, а?» – подтрунивала фея.

Я ничего не отвечал. В горле пересохло, хотел бы заговорить – не смог.

Мы танцевали много часов. Я вел, она отвечала. И все это время казалось вечностью. Вскоре она исчерпала силы и остановилась, в изнеможении схватив меня за локоть. Я – или, вернее сказать, фея – тоже прекратил танец. В самом центре танцпола мы рассеянно смотрели друг другу в глаза. Она наклонилась, сняла черные туфли, взяла их в руку и опять посмотрела на меня.

Мы вышли с танцплощадки и двинулись вдоль реки. Машины у меня не было, поэтому оставалось лишь идти и идти вперед. Вскоре дорога перешла в пологий подъем, вокруг запахло ночными белыми цветами. Обернувшись, я увидел внизу чернеющие корпуса завода. С танцплощадки пыльцой разносились по округе отзвуки оркестрового свинга и отблески желтого света. Ветер был мягок, ее волосы в лунном свете влажно блестели.

Мы оба молчали. К чему разговоры после танца? Она, как слепая, не отпускала мою руку.

На вершине раскинулся широкий луг. Окруженный соснами, он выглядел тихим озером. Мягкую траву до пояса колыхал ночной ветер, и она покачивалась, словно в танце. У терявшихся в ней цветов светились лепестки, и на них слетались насекомые.

Обняв ее, я дошел до середины луга и, не говоря ни слова, уложил ее наземь.

– Какой ты молчун, – хихикнула она, бросила туфли и обхватила руками мою шею. Поцеловав ее, я отстранился, чтобы еще раз увидеть это лицо. Боже, как она была красива! Мне самому не верилось, что я могу ее вот так обнимать. Она закрыла глаза и ждала моего поцелуя.

Но тут лицо ее начало изменяться. Из ноздри выползло что-то белое, оказалось – червяк. Таких больших я раньше не видел. Черви один за другим поползли из обеих ноздрей, распространяя вокруг тошнотворный трупный смрад. Черви соскальзывали с губ в горло, некоторые ползли вверх по глазам и скрывались в волосах. Кожа на носу слезла, изнутри потекла разложившаяся плоть, оставляя после себя лишь две черные дыры. Вымазанные гнилой плотью черви полезли теперь и оттуда.

Из обоих глаз брызнул гной. Глазные яблоки под давлением гноя два-три раза неестественно дернулись и повисли на нервах по бокам. В глубине глазниц черви шевелились, как белый клубок ниток. Гноившийся мозг кишел ими. Язык вывалился из губ, как гигантский слизняк, воспалился и отпал. Разложились десны, один за другим посыпались зубы. Вскоре исчез сам рот. Из корней волос брызнула кровь, стали выпадать и сами волосы. Опять показались черви – они прогрызли в разных местах кожу головы. Но даже при этом сила ее рук, обхватывавших мою шею, не ослабевала. Я не мог ни стряхнуть ее с себя, ни отстраниться, ни даже закрыть глаза. Из желудка к горлу поднялся комок, но я не мог вытолкнуть его. Казалось, будто вся моя кожа вывернулась наизнанку. А в ушах слышался хохот феи.

Лицо девушки разлагалось. У нее, словно по команде, напряглись все мускулы, ослабла и раскрылась челюсть, изо рта посыпались комки червей, гноя и пастозной плоти.

Я решительно набрал в грудь воздуху, чтобы закричать. Пусть кто угодно – мне просто хотелось, чтобы меня вырвали из этого ада. Но в конечном итоге я не закричал. Интуитивно я понимал: такого на самом деле быть не может. Я это чувствовал. Это всего лишь жуть, нагоняемая феей. Она хочет, чтобы я закричал. Крикни я хоть раз – и мое тело навсегда отойдет ей. Только это фее и нужно.

Я закрыл глаза. На этот раз – без всякого сопротивления. И уже с закрытыми глазами я услышал шелест ветра на лугу. Пальцы девушки впивались мне в спину. Собравшись с силами, я обнял ее за талию, притянул к себе и приложил губы к комку тухлой плоти – к тому месту, где прежде находился рот. Лицо мое соприкоснулось со скользким куском плоти, с кишащим клубком червей. В нос ударил нестерпимый трупный запах. Но все это длилось только миг. Открыв глаза, я увидел прежнюю красавицу. Мягкий лунный свет падал на ее розовые щеки. Я понял, что победил фею. Я выдержал все, не проронив ни звука.