Ад на земле. Книга I - Вики Филдс

— Что с тобой, детка? Ты выглядишь ужасно…

Ее слова утонули в моем сознании. Я все еще слышала, как Ава зовет меня, я вспоминала эту секунду, которая разделила мое прошлое и настоящее, и позволила мне сохранить себя в неведении. Громко топая подошла к своему шкафу, достала сумку, и побросала в нее те несколько вещей, которые у меня были. Сверху закинула учебники, и на секунду замерла. Я отрыла последний учебник, проверяя на месте ли записка которую я нашла в прачечной. Она пропала.

Кристина медленно подошла ко мне, и с тревогой в голосе спросила:

— Аура? Что ты делаешь? Почему ты собираешь вещи? Что-то случилось?

Я медленно выдохнула. Почему записки нет? Куда она подевалась? Кому она могла понадобиться? Никто не знал о ней…

Я потрясла книгу, но из нее ничего не выпало. Я швырнула учебник назад в сумку, и застегнула замок. Кристина взяла меня за плечо:

— Аура, все в порядке?

— Да. — Из-за нервного возбуждения, которое почти сокрушило меня, я с легкостью солгала. — Да, Кристина, со мной все хорошо. Я хочу уехать из университета.

— Что? — девушка вытаращила глаза. Она схватила меня за плечи, и потащила к своей кровати: — Ты сейчас же все расскажешь, потому что это серьезное решение, и не нужно так скоропостижно решать все, Аура. Кто-то обидел тебя? Кто-то напугал тебя? Скажи, кто это сделал, и я надеру ему зад!

Я резко поднялась на ноги.

Да, Кристина, кто-то напугал меня. Это мое собственное прошлое, от которого я так отчаянно пытаюсь избавиться. Я вернулась к своей сумке, и взяла ее в руку. Кристина ненавязчиво дернула ее на себя:

— Ты не уйдешь никуда, пока не объяснишь, что с тобой случилось.

— Я увидела… — я нервно вздохнула, пытаясь сдержать слезы, сжимающие горло. Я пыталась быть нормальной, весь тот месяц, что жила здесь, с Кристиной, и я думала, что мне это удалось. У меня появились друзья…

— Что ты увидела?

— Ничего. Не важно. Я… я позвоню тебе позже, Кристина. — Я вырвала свою сумку и зашагала к двери. Кристина снова задержала меня:

— Ты рехнулась? — она начала выходить из себя, и почему-то это расстроило меня еще больше. Я не люблю внезапных эмоциональных всплесков. Это может закончиться чем-то плохим. — Ты не можешь просто так взять и уйти, даже ничего не объяснив!

Я выпустила сумку из рук, и стремительно вышла за дверь. В ушах я слышала странный стук, заглушающий все окружающие шумы. Сейчас я даже не знала, куда собираюсь идти. Я просто должна уйти. Может быть вернуться к Кэмерону. Он был прав — я не должна была уезжать. Я была такой наивной, когда подумала, что у меня может все получится, если я сделаю вид, что ничего не случилось…

Я просто буду делать вид, что я — это вовсе не я, и тогда все получится.

Но кто-то знает, кто я на самом деле. Кто-то знает, что я сделала два года назад. Кто-то знает, что, очнувшись в том переулке в крови, я поняла, что эта кровь не принадлежит мне. Кто-то знал, что я отправилась в единственное место, где могла чувствовать себя в безопасности. И, мучимая жаждой знания, и неясными вспышками гневных эмоций, я добралась домой, и продравшись сквозь заросший кустарником двор, вошла на террасу. Я открыла дверь, я увидела их. Раскромсанные тела моих мамы и папы. Их глаза все еще были открыты, и смотрели на меня, с осуждением и презрением, которое не могло выветриться из моей памяти даже два года спустя. Два года, которые я провела в психиатрической лечебнице под наблюдением своего брата, дали мне устойчивое чувство безопасности и желание избавиться от прошлого. Веру в то, что спустя столько времени я смогу жить как обычная девушка. Врачи убедили меня в том, что я жертва. Но на мне была кровь моих родителей. И у меня была амнезия. Я не помню отдельные промежутки времени, когда убили моих маму и папу. А теперь… кто-то посылает мне записки.

«Я помню, что ты сделала, Аура».

Я гуляла по Университетской улице очень долго. Может быть, несколько часов. Машины, люди — все исчезло. Полная луна, небо, звезды, деревья, окружающие университет, — весь мир…

Я была одна. Кутаясь в свою дряхлую куртку, я ходила кругами, каждый раз останавливаясь у телефонной будки, и сжимая в руке мелочь, для того, чтобы позвонить брату и сказать, что я хочу, чтобы он забрал меня. Дважды просить не придется. Но действительно ли это то, чего я хочу? Что именно меня останавливает?

В моей палате все будет хуже. Я никогда не приду в себя и не стану нормальной, если буду продолжать сбегать. Кэмерон разочаруется во мне. Я не могу так поступить с ним, я должна показать ему, что я нормальная, что я могу выжить.

Я опустилась на скамейку рядом с телефонной будкой, и уткнулась взглядом в асфальт, виднеющийся в темноте. Фонари здесь не работали, освещением были лишь квадратики света в жилом доме, расположенном на противоположной стороне дороги.

Я трусиха.

Я бы ушла в прошлый раз, в самый первый день, когда заселилась в общежитие. Когда шла по коридору, я думала, что я сделаю это — уйду. Но появление Кристины заставило меня остаться. Встреча с ней позволила думать, что я могу здесь выжить.

Но… даже если я хочу оставить прошлое в прошлом, это не значит, что прошлое оставит меня.

Глаза начало жечь, и в итоге я заплакала, покосившись на телефонную будку.

Я хочу просто сдаться, и перестать что-то доказывать и себе и своему брату. Я хочу вернуться в безопасность, в место, где мне не нужно принимать сложные решения, сталкиваться с выбором, и пытаться разобраться со всем в одиночку.

Я подобрала ноги на скамейку, и легла, положив локоть под голову. Не было шанса что кто-то в такой поздний час увидит меня здесь, поэтому я чувствовала себя хорошо. У меня было время подумать. Понять, как правильно поступить: сбежать назад, спрятаться за спиной своего брата, или смело смотреть вперед, как я обещала ему и самой себе. Обещала, что смогу выдержать все, если буду жить нормальной жизнью.

Слезы снова навернулись, и я вытерла их свободной рукой.

У меня вновь возникло то болезненное ощущение, что я в замкнутом пространстве; вокруг меня скапливается темнота, и тот единственный лучик света, что во мне, не может выдержать силу тьмы и сам становится тьмой. Это и есть моя болезнь, с которой я боролась два года.

— Почему ты плачешь? — знакомый бархатистый голос вторгся в мои мысли, и я вздрогнула и резко села. На корточках передо мной сидел тот парень, на которого я давно обратила внимание. На его лице была написана озабоченность, и в этот раз он не выглядел грубо, или агрессивно. Я прочистила горло, и вытерла слезу со щеки.

— Гхм… я не плачу. Я просто… сижу здесь.