Подземелья Редборна - Тим Доннел

Изрядно поплутав, они оказались в каком-то тупичке, где крыши чистеньких домов мирно выглядывали из густой зелени.

— Слушай, друг, ты куда меня завел? С каких это пор оружейники селятся в таких углах? Где тут кузница, где мастерские?

— Погоди, всему свое время! Ты там что-то говорил про мои штаны, да? Может, и моя рубашка, и моя прекрасная безрукавка тебе тоже не по вкусу? Может, и башмаки такие не смеют ступать по славным улицам Мэноры? — Он говорил сердито, притопывал ногой и размахивал руками, а серые глаза искрились такой плутовской усмешкой, что Конан, ничего не понимая, только развел руками:

— Так ты что, завел меня сюда, чтобы поговорить о своем наряде? Вижу, что кувшина холодной воды тебе было маловато, чтобы проснуться! Надо было тебя еще поленом приголубить, тогда бы вспомнил, куда меня ведешь! Эх, и зачем я с тобой только связался, бочка ты бездонная!

Конан уже хотел было повернуться и уйти, но Бёрри вдруг расхохотался, хлопнул киммерийца по плечу и сказал:

— Подожди здесь немного, скоро пойдем к оружейнику. Это отсюда совсем недалеко! — И проскользнул в калитку.

Конан задумчиво побродил по заросшей лопухами улочке, полюбовался яблонями, ветви которых пригибались к самой земле под тяжестью румяных плодов, спугнул двух готовых вцепиться друг в друга котов и, услышав негромкий разговор, вернулся к калитке, за которой скрылся Рыжий Бёрри. Взглянув в сад поверх невысокой ограды, он в изумлении присвистнул и спрятался за стволом высокого дерева, росшего неподалеку.

По саду от дома важно вышагивал рыжий щеголь с тщательно расчесанными кудрями, в маленькой синей бархатной шапке, лихо сдвинутой на ухо. Белоснежная рубашка, добротные синие штаны, заправленные в новенькие сапоги, и расшитая золотым шнуром безрукавка делали его совершенно неотразимым.

Рядом с ним, не сводя с Бёрри сияющих влюбленных глаз, шла пышная красотка, уже не очень молоденькая, но все еще аппетитная. Видно было, что больше всего на свете ей хочется повиснуть на шее у рыжего плута.

— Да приду я, приду к тебе вечером. Ведь я только что с лошади — и сразу к тебе! Только о тебе весь год и думал, радость моя! Нет, нет, не висни на мне сейчас, у меня важное дело в городе. Жди меня, как стемнеет! — И он смачно поцеловал красавицу в румяные губы.

— Бёрри, шалопай ты этакий, знаешь ведь, как я тебя люблю! Буду ждать, твое любимое вино у меня к празднику всегда наготове!

— Ну, хоть и не уходи! И ты сама, и вино, и гуся, небось, зажаришь, а?

— Да уж зажарю! — Она засмеялась и все-таки повисла у него на шее.

Конан стоял за деревом и с удовольствием наблюдал, как Бёрри отчаянно вырывается из ее пылких объятий. Наконец он освободился и бросился к калитке, махнув на прощание рукой:

— Главное, про гуся не забудь!

Он выскочил за калитку, увидел Конана и, беззвучно смеясь, ткнул его в бок кулаком. Отойдя от дома подальше, они расхохотались во весь голос.

— Кто тут был недоволен моим видом? Кого тут не устраивали мои прекрасные штаны? Нет, друг, хоть ты и силен и, может быть, даже хитер, но по сравнению с Рыжим Бёрри ты — сопливый младенец! Пошли к оружейнику, и предоставь все разговоры мне, понял?

Пока они выбирались из тихих улиц окраины, Конан шел, не переставая удивляться перемене, происшедшей с его спутником. От ленивой походки вразвалку не осталось и следа — рыжий молодчик шагал бодро и упруго, и его голос, когда он рассказывал о своей прекрасной вдовушке, хранительнице парадного наряда, звучал густо и сочно. Конан вспомнил, что как раз это поразило его в первый же вечер, когда они приехали в Мэнору.

— Послушай, приятель, с твоими штанами мне теперь все понятно — я уверен, что в каждом городе, куда ты заглядываешь попеть и выпить, ждет тебя такая вот красотка с кувшином вина, гусем и сундуком, набитым твоим барахлом. Но вот объясни мне, как это у тебя получается: когда ты просто так поешь, для себя или с похмелья, — это и пением-то назвать нельзя, ты, между нами, отвратительно орешь, хуже ослов, которых я видал на юге. А когда вокруг тебя собирается компания — твой голос гудит, как колокол, и руки сами тянутся к мечу… или к кубку, смотря о чем твоя песня. Что скажешь?

— Меня, между прочим, многие об этом спрашивали. Хотя я и сам не знаю, почему так получается, но, как человек очень умный, я объясняю это дело так: есть у меня одежда, чтобы пить, есть и в канаве валяться — и есть другая одежда, в которой не стыдно и во дворец показаться. Так вот и два моих голоса: один на каждый день, когда никто не слышит, а другой — для хороший компании, которая и винцом угостит, и кошель мой наполнит. Ну, теперь понял, друг Конан?

— Честно тебе скажу, Бёрри: много я успел перевидать плутов за свою жизнь, но такого забавного, как ты, вижу впервые! А до оружейника-то твоего мы дойдем сегодня или нет? Иначе, смотри, окуну я тебя в твоем наряде в канаву, будешь сидеть голый у своей вдовушки, пока она все тебе перестирает!

— Остановись и прислушайся! Что ты слышишь на этой улице? Правильно! Звон молотков и бряцание доспехов! А насчет канавы — неужели ты думаешь, что у меня здесь, в Мэноре, только одна подружка и только один сундук? Ну, вот мы и пришли. Нам сюда, в эти ворота!

Улица, на которую они вышли из тишины сонных садов, была довольно оживленной. По ней взад-вперед сновали шустрые подмастерья, сгибаясь под тяжестью седел, ковровых попон, щитов и ножен. Отовсюду слышались веселый перестук молотков и волнующий кровь звон мечей: рыцари, заказавшие доспехи и оружие, проверяли их здесь же, во дворах перед мастерскими.

И на том дворе, куда они вошли, стройный рыцарь, высекая искры, изо всех сил рубился с дюжим подмастерьем, а потом вдруг остановился и стал осматривать клинок:

— Знатная работа! Не зря мастер Кларс берет так дорого! Теперь пошли, посмотрим кольчуги! — И они ушли, оживленно переговариваясь.

Конан хотел было пройти к мастерским, откуда то и дело выбегали проворные мальчишки, принося и унося шлемы, кинжалы, наколенники и прочие части доспехов. Но Бёрри удержал его за рукав и отступил в тень навеса для лошадей.

Из дома, громко переговариваясь, вышли двое: дородный господин с красным от гнева лицом, сжимавший в руках туго набитый кошель, и коренастый широкоплечий мастер в потертых кожаных штанах и простой рубахе навыпуск. Из-под копны кудрявых черных с проседью волос насмешливо сверкали умные карие глаза, густая борода шевелилась, скрывая улыбку.

— Нет, господин, у меня только заказное оружие и доспехи. Готовое поищи в соседних мастерских, там тебе и подправят, и подгонят, и герб любой на щит поставят, а я делаю каждому рыцарю свое оружие, по руке и по мерке!