Бесы: Роман-предупреждение - Людмила Сараскина

тей, публикаций. Так, роман В. Гюго «Человек, который смеет ся», изданный в 1869 году, осенью этого же года лежит на столе Степана Трофимовича. «История одного города» М. Салты- кова-Щедрина, появившаяся в 1869–1870 году и подытожив шая глуповскую эпопею, эффектно функционирует в рас сказе Хроникера о деятелях его губернии: «Город наш трети ровали они как какой-нибудь город Глупов». Иногда, в тех случаях, когда новое впечатление еще не от стоялось, отклик на прочитанное запрятан, завуалирован. Петр Верховенский критикует роман губернатора Лембке, который только что прочитал: «Ведь вы что проводите? Ведь это то же прежнее обоготворение семейного счастья, приумножения де тей, капиталов, стали жить-поживать да добра наживать, по милуйте! Читателя очаруете, потому что даже я оторваться не мог, да ведь тем сквернее». Что-то необыкновенно знакомое мерещится в этой оценке — что за роман написал Лембке? Подсказывает контекст времени, в котором созданы «Бе сы»: автор романа только что прочитал «Войну и мир» — пуб ликация толстовской эпопеи была завершена в декабре 1869 года. Впечатление от грандиозного творения Толстого у До стоевского было огромным, но тем не менее автор «Бесов», споря со Страховым, отказывается признать «Войну и мир» «новым словом»: «…ведь это все помещичья литература. Она сказала все, что имела сказать» (29, кн. I, 216). «Чем осознаннее, чем «больше» Достоевский хотел отве тить Толстому, тем «меньше» он должен был это делать явно, тем скрытнее его ответ», — предполагает исследователь, изу чавший точки пересечения «Бесов» и «Войны и мира» 1. Так, видимо, небольшая часть ответа Достоевского Тол стому, о которой речь идет у нас, оказалась скрытой настолько, что вообще до сих пор оставалась незамеченной. Петр Верхо венский, воспроизводя доводы Достоевского в его полемике со Страховым (о помещичьей литературе) и слегка пародируя их, критикует роман губернатора Лембке, очень напоминающий в беглом пересказе Петруши «Детство» Толстого 2. Роман Лемб ке, по свидетельству Петруши-критика, проникнут атмосферой поэзии и счастья детства, семьи, быта дворянских усадеб и в этом смысле как бы подражает уже известным литературным образцам.

1 См.: Карякин Ю. Достоевский и канун XXI века, с. 339.

2 Детали романа Лембке, рассчитанные на определенный круг ассоциаций, нарочито выпячены: фамилии героев созвучны — Игренев — Иртеньев; У Лембке «в девятой, десятой, это все про любовь», — девятая глава «Детства» называется «Что-то вроде первой любви»; Петруша «за письмом Игренева чуть не занюнил» — грустная 25-я глава «Детства», — «Письмо».

Быстрота реакции Достоевского на текущее, на злобу дня иногда просто фантастична. В самом конце первой части рома на, в сцене пощечины Шатова Ставрогину, Николай Всеволо дович сравнивается с декабристом Луниным, который «всю жизнь нарочно искал опасности, упивался ощущением ее, об ратил его в потребность своей природы; в молодости выходил на дуэль ни за что; в Сибири с одним ножом ходил на медведя, любил встречаться в сибирских лесах с беглыми каторжника ми». Источником этой характеристики Лунина, как установле но, явилась «Отповедь» декабриста П. Свистунова, опублико ванная в февральском номере «Русского архива» за 1871 год. Но эта сцена из окончания первой части «Бесов» сама была на печатана в четвертом (апрельском) номере «Русского вестни ка» за этот же 1871 год, а отослана еще раньше — в двадцатых числах марта. Значит, Достоевский, получивший к началу марта февраль ский номер «Русского архива», уже к середине месяца успел прочесть журнал, отметить интересную статью и в считанные дни использовать ее в одном из самых драматических мест романа. Ненадолго отвлечемся и обратимся к пространственным ориентирам «Бесов». Дуэль Ставрогина и Гаганова происходит в Брыкове, маленькой подгородной рощице, находящейся между имением Ставрогиных Скворешниками и шпигулин- ской фабрикой. Топографический прототип Скворешников — усадьба Московской Петровской сельскохозяйственной акаде мии, с большим парком, тремя прудами и гротом, где был убит по указанию Нечаева студент этой академии И. Иванов (в ро мане — Иван Шатов). Шпигулинская фабрика — Невская бумагопрядильня в Петербурге, а настоящее Брыково — не большой березовый лесок за рощей в подмосковном имении родителей Достоевского, запомнившийся писателю по детс ким впечатлениям: в семье этот лесок называли одно вре мя Фединой рощей. И если учесть, что прототипом губернс кого города, в котором происходит действие «Бесов», была Тверь, то одна только сценическая площадка упомянутого поединка совмещает по крайней мере четыре реальных пей зажа — московский, подмосковный, тверской и петербург ский. Однако художественное пространство, смонтированное из разнородных фрагментов (так же, как, предположим, и порт рет, составленный из черт разных лиц), — явление обычное в словесном искусстве. Кроме того, читатель может и не знать о «прототипах» пространственных точек, подробностях монта-

жа — здесь неведение не помешает целостному восприятию произведения. Иное дело смещения и парадоксы времени. Читатель дол жен отдавать себе отчет в том, что точная и подробная хроно логия «Бесов» фиксирует не реальное, историческое, а услов ное, художественное время. Поэтому герои хроники свободно перешагивают границы сентября — октября 1869 года и откли каются на события трех последующих лет — как раз тех, в те чение которых создавался роман. Достоевский, скрупулезно выверяющий чуть ли не каждое мгновение романных эпизодов по часам, смело раздвигает рамки времени и почти незаметно для читателя насыщает его новой реальностью, текущей мину той, злобой дня. Исторический опыт героев романа «Бесы» и первых его чи тателей, таким образом, полностью совпадал: они получали уникальную возможность постичь «будущие итоги настоящих событий» 1. Три года жизни и работы Достоевского, наполненные со бытиями мирового значения, полнокровно вошли в роман: герои (и читатели!) прожили эти годы вместе с автором. Новое знание, новый опыт, и личный, и исторический, высвечивают крохотный «пятачок» времени в романе «Бесы».

* * * «Жизнь — дар, жизнь — счастье…» Эту истину Достоев ский осознал еще тогда, в 1849 году, в тот именно день 22 де кабря, когда стоял он на Семеновском плацу: «Ведь был же я сегодня у смерти, три четверти часа прожил с этой мыслью, был. у последнего мгновения и теперь еще раз живу!» (28, кн. I, 163). Как раз тогда явилась Достоевскому великая мечта о времени, в котором «каждая минута могла быть веком сча стья». Дойдя до пределов последнего мгновения, когда жить оставалось не более минуты, Достоевский испытал при жизни то состояние, когда «времени больше не будет». В эти самые последние мгновения и родилось, вероятно, у Достоевского его новое понимание времени: «Теперь, переменяя жизнь, пере рождаюсь в новую форму» (28, кн. I, 164). Здесь истоки лично го и ценностного взгляда Достоевского на время: «Время есть: отношение бытия к небытию», (7, 161).

1 См.: Симонова Л. Из воспоминаний о Федоре Михайловиче Досто евском. — «Церковно-общественный вестник», 1881, № 17, с. 5.

Вот почему так тесно Достоевскому в рамках уходящего, застывающего мгновения, вот почему так естественно его же лание не остановить бег времени, а вырваться за пределы из житого дня. В «Бесах» художественное время фиксирует не только со вершающееся, на него отбрасывает свою тень будущее. Роман, привязанный к злобе дня, обращенный к еще не отошедшему в прошлое «сегодня», оказался «вековечным». В преддверии работы над «Бесами», в мае 1869 года, До стоевский поделился с А. Н. Майковым горячей мечтой: «вос произвести… всю русскую историю, отмечая в ней те точки и пункты, в которых она, временами и местами, как бы сосредо точилась и выражалась вся, вдруг, во всем своем целом. Таких всевыражающих пунктов найдется, во все тысячелетие, до де сяти… Ну вот схватить эти пункты и рассказать… всем и каж дому, но не как простую летопись, нет, а как сердечную поэму… Но без эгоизма, без слов от себя, а наивно, как можно наив нее, только чтоб одна любовь к России била горячим ключом — и более ничего… Я бы не остановился тут ни перед какой фан тазией», — уверял писатель (29, кн. I, 39, 41). В «Бесах», хронике двадцати лет и тридцати дней, все уди вительно совпало: летопись эпохи и сердечная поэма, наив ность рассказа и горячая любовь к России, буйная фантазия и строгий историзм мышления. Точка времени, изображенная в «Бесах», представилась Достоевскому одним из «всевыражаю- щих» пунктов. И не случайно именно за этим романом (больше чем за каким-либо другим произведением) прочно закрепи лось (приросло) определение: «роман-предупреждение»,

ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ КАЛЕНДАРЬ

РОМАНА «БЕСЫ»

(Таблица-приложение) Название главы или раздела Время и протяженность события

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ Глава первая. Вместо введения: не сколько подробностей из биографии многочтимого Степана Трофимовича