Кошелек или жизнь? - Марина Серова

— Раисочка, Сергей Анатольевич у себя? Или на работу все же пошел? Где он?

— У себя, — ответила женщина, и с легким осуждением покачала головой. — Сердце, говорит, прихватило. Прилег пока. А ты где была? Он три раза спросил за обедом.

— На аэробике, занятие на сегодня перенесли. Вы приготовьте все для кофе, я подружку привела, Люсю, — он знает, — сказала Катя и заскользила куда-то по паркету на поиски своего Сысуева.

— Вот попрыгунья, — снова покачала ей вслед головой женщина. — Вы садитесь, располагайтесь поудобнее. Сергей Анатольевич сегодня вряд ли выйдет…

Но только она успела это проговорить, как в комнате собственной персоной появился Сергей Анатольевич Сысуев, который трогательно, по-детски держал за руку Катю, а та без умолку говорила что-то про аэробику, неожиданную смену расписания, Люсю, которая наконец-то пришла в гости, и еще какую-то ерунду. Сергей Анатольевич слушал ее рассеянно, слегка наклонив голову, но не перебивал и не произносил ни слова. Было похоже, что она — его непослушная, но любимая дочка.

— Скажи, Люськ? — вдруг обратилась ко мне Катя, и я почувствовала на себе незабываемый взгляд светлых глаз Сысуева. Совершенно удивительный взгляд — словно пронзительное рентгеновское излучение, проникающее глубоко внутрь.

— Ну да, — промямлила я невнятно от неожиданности.

— Ты посидишь с нами, да? — теребила Сергея Анатольевича Катя, радуясь, что он не задает никаких вопросов, и вообще небольшую семейную драму можно считать исчерпанной. Действительно — подозрительно быстрое примирение. Что-то здесь не то, это уж точно.

Я думала, что Сергей Анатольевич скажет: «Какой еще кофе, если сердце болит!» — но он только кивнул и молча сел за стол. Сысуев держался на редкость прямо — Катя говорила, что у него какие-то проблемы с позвоночником, но от этого казалось, что — гордо. Даже мне, которая всяких людей навидалась выше крыши, в его присутствии было не по себе. Зато Катерина чувствовала себя вполне нормально.

— А чем вы занимаетесь, Людмила, еще — помимо аэробики? — обратился ко мне Сергей Анатольевич за столом.

— Я? Я… работаю. Психологические тесты — то, се, — сказала я, думая о своем. А точнее — о нашем общем деле, про которое Катя, по-видимому, совсем забыла.

— Достойно, достойно, — кивнул Сергей Анатольевич и снова посмотрел на меня странным, испытующим взглядом.

Черт возьми, и зачем это я сюда притащилась? Чего хотела? Ну что можно узнать из короткого светского разговора? Только как Сысуев выглядит? Впрочем, я его и так где-то видела. Нет, нужно действовать по-другому — попытаться узнать про его возможные связи с криминальными кругами, последить какое-то время. Катя с видом довольного ребенка, который дорвался до сладкого, уплетала большой кусок торта, а я что-то еле ковыряла в тарелке, постоянно чувствуя на себе взгляд Сысуева.

— Вы курите? Не нужно стесняться, — подсказал Сергей Анатольевич и слегка улыбнулся одними глазами.

«И курю, и пью тоже», — подумала я сердито, чувствуя, что с удовольствием бы размочила эту тягостную аудиенцию рюмкой-другой водки.

— У меня есть очень хорошие сигареты. Пройдемте в мой кабинет, спокойно побеседуем, — вдруг предложил Сергей Анатольевич, первым вставая с места.

— Меня не зовешь, — удивилась Катя. — С каких это пор ты стал молодых девушек в кабинет звать, а?

Катерина шутила, но при этом была ошарашена по-настоящему — похоже, никогда раньше Сергей Анатольевич не оказывал такой чести ее гостям.

Кабинет господина Сысуева стоил того, чтобы в нем побывать — старинное кожаное кресло, картина на стене кого-то из голландцев, мягкие, шоколадные тона всей обстановки, начиная с обоев и заканчивая колпачком ручки, торчащей из письменного прибора. Каждая мелочь в комнате казалась продуманной, выверенной безупречным вкусом.

— Присаживайтесь, Танюша, — сказал Сергей Анатольевич, но я от удивления так и осталась стоять на месте. — Не удивляйтесь — у меня отличная зрительная память, я вас сразу узнал. Мне показал вас на одном вечере один мой хороший приятель — Лев Миронович, владелец сети ювелирных магазинов — помните такого?

С моей памятью пока тоже было все в порядке. Еще бы я не помнила Льва Мироновича Нечаева, который весь Тарасов поднял на уши, когда у него из магазина загадочным образом пропало бриллиантовое колье! История была похлеще, чем про подвески королевы, тем более она тоже оказалась связанной с его чокнутой супругой. Видимо, у них, у богатеньких и «самых-самых добреньких» старичков, существует свой клуб по интересам, где они рассказывают друг другу последние новости. Не о женщинах же им, в самом-то деле, говорить? И не о водке?

— Конечно, помню, — сказала я, усаживаясь на диван и кладя ногу на ногу. Сигареты, которые протянул мне Сергей Анатольевич, были в красивой пачке, но совсем незнакомые, и я достала свои.

— Да, интересное было дело, — кивнул Сысуев. — Никто не верил, что все же найдутся эти чертовы камни, да Лева и сам не слишком верил. А сейчас вы что ищете?

— Человека, — брякнула я, прямо глядя в холодные голубые глаза.

— Вот как? Кораблева? — спросил спокойно Сергей Анатольевич.

— А вы его знаете?

— Конечно, знаю. Это любовник моей жены, — сказал Сысуев просто, тем же ровным, спокойным голосом.

Честно говоря, я не знала, что мне сказать. Может, он нарочно так говорит, чтобы услышать мои возражения? Ждет, что начну его разубеждать или, наоборот, расспрашивать? А какое мне до всего этого дело? Вот еще, пусть сами разбираются. Я просто молча пускала клубы дыма — вот сейчас сигарета догорит, можно будет отсюда рвануть… на какую-нибудь аэробику подальше.

— Я так полагаю, что вы, Танечка, думаете, что я как-то замешан в этом деле. Поэтому сюда и пришли, — заговорил Сергей Анатольевич. — Как хотите: можете мне сейчас не верить, но просто не хочется, чтобы вы напрасно тратили на меня время. Я не ревную Екатерину. Не смотрите на меня так, я понимаю, что в вашем возрасте это трудно, а может быть, и невозможно понять. Мало того, я знаю, с самого начала знал, что у нее были, есть и будут любовники. А чего вы хотите? Она красива и молода. Если я примусь убивать всех ее поклонников, то мне придется переквалифицироваться.

— Это что же? Такая любовь до гроба? — спросила я, не сразу осознавая, что ляпнула какую-то чепуху.

— Да уж, теперь все — до гроба, это вы точно сказали, — не обиделся, а, наоборот, немного развеселился Сергей Анатольевич. — Но скорее всего во мне говорит элементарный здравый смысл. Как мужчина, муж я стал… неважным. Да меня и не это теперь интересует в браке.

— А что же? — спросила я. Сигарета была докурена, но я уже забыла, что собиралась уходить.

— Красота, — вздохнул Сысуев. — Я хочу видеть возле себя красивое лицо, улыбку. Ведь правда же, моя Екатерина чудесно смеется? И я знаю, что это недешево стоит, за это надо платить. За все в жизни приходится платить — и не всегда по счетам принимаются деньги. Я, наоборот, расстроился, когда Катюша выдала мне о пропаже любовника и куда-то убежала. Александр неплохой мужчина, хотя могла бы уж найти помоложе, — проворчал под конец фантастический супруг.

— Может, у вас есть хоть какие-то сведения?

— Нет, да и быть не может. Честно говоря, мне почти что безразлично — найдется он или совсем пропадет. Я доволен, что Катенька вернулась — она все же у меня девочка здравомыслящая. Но если ей так хочется — я вам, Танечка, заплачу как следует, найдите ей этого Кораблева, раз уж на то пошло. Он человек безобидный, интеллигентный — я почти совсем не тревожусь, когда она с ним, пусть пока…

И с этими словами Сергей Анатольевич Сысуев отодвинул верхний ящик стола, достал и положил передо мной деньги. Признаться, мне даже как-то нехорошо стало: первый раз в моей практике муж платил деньги за то, чтобы я отыскала любовника его жены. Невероятно, но факт! Как говорят, все в жизни когда-нибудь случается впервые. Но самое главное, я не знала, как теперь себя вести. Сказать ему, что уже получила от Кати гонорар за первую пару дней? А вдруг она стащила деньги и как раз этот факт вызовет в семье грандиозный скандал? Кто их тут знает, с их странными отношениями…

— Даже не думайте, возьмите, — заметил мое замешательство Сергей Анатольевич. — Мало ли, какие случатся расходы? Но только одна просьба — пусть это будет наша маленькая тайна. Боюсь, что меня многие могут не понять. Но это неважно. Чем ближе я подхожу, как вы выразились, к гробовой черте, тем больше стараюсь руководствоваться в жизни лишь собственными соображениями и ощущениями. Вы, Таня, меня понимаете?

— Честно говоря — не очень.

— Вот и славно. Мне нравится ваша прямота. Это тоже чего-то стоит.

— Ровно двести долларов в сутки? — улыбнулась я, показывая на деньги.

— Допустим. А почему бы и нет? В прошлом году у Кати было одно странное увлечение — какой-то грязный музыкант, ну, из этих… Вот его я точно мог бы убить. Но обратите внимание — выступает, — вспомнил Сергей Анатольевич. — Вот, собственно, все, что я хотел сказать. Если не возражаете, я немного прилягу — поволновался все-таки, и сердце схватило…