Волшебник Подземного города - Дэвид Фарланд

Янтарка медленно покачала головой. Взор ее был устремлен внутрь, словно она принимала важное решение.

— Я не могу пойти в твою школу, — сказала она наконец. — Мыши погибают, и лишь я могу их спасти. Это моя судьба… или так мне, по крайней мере, сказали. Если не я, то кто?

Леди Чернопруд молча глядела на нее.

Янтарка перевела грустный взгляд на Бена.

— Я должна отправиться на битву с этим червем-колдуном, — сказала она. — Но ты выполнил свою часть договора, и я благодарю тебя за это.

— Ты собираешься превратить меня обратно в человека? — опасливо спросил ее Бен.

— Да. Я отпускаю тебя, — ответила Янтарка, но в глазах ее плескались такая боль и горечь, что сердце у Бена готово было разорваться.

Три дня назад она призналась, что вряд ли сможет превратить его в человека, не превратившись и сама, — она не была готова выдержать разлуку с ним.

Бен видел, что легче ей с тех пор не стало… но и мышей спасать было надо. Если не она, то кто?

Бен не признался бы в этом себе самому, но и он не хотел расставаться с Янтаркой. Последнюю пару дней он думал о том, как это замечательно — когда у тебя есть настоящий друг. Он строил планы, прикидывал, как можно будет прятать ее ото всех на чердаке. Он каждый день брал бы ее с собой в школу, и они бы стали лучшими друзьями.

Янтарка протянула лапки и крепко обняла его на прощание.

Бен почувствовал облегчение. Он так хотел снова стать человеком… но вместе с тем его снедала тревога — не за себя, а за Янтарку. Она собиралась отправиться воевать со злым колдуном, который не откажется от удовольствия убить ее. Без Бена, без обучения, без тренировки ее ждет неминуемая смерть.

Бен видел все это в ее широко распахнутых глазах: да, она понимала, на что идет, но, увы, оказалась в ловушке. Два желания разрывали ее, два долга — обещание, данное Бену, и обещание, данное всему мышиному роду.

Но ведь и Бен сидел в такой же точно мышеловке. Он думал о маме, одинокой и плачущей, зовущей его в сумерках, и ничего так не хотел, как очутиться дома. Но так он оставил бы Янтарку одну перед лицом злого и опасного врага.

Глотая слезы, Янтарка подняла лапки и приготовилась творить волшебство, как вдруг…

— Нет! — крикнул Бен. Сердце его глухо стучало в груди.

— Почему? — слабо спросила Янтарка.

— Потому что… Потому что я хочу помочь. Я хочу сказать… я боюсь идти с тобой, но если я чего-то боюсь, это не значит, что другие должны умирать или оставаться рабами, так?

Янтарка обессиленно села на задние лапки и сложила передние перед собой; глаза ее снова наполнились слезами — но теперь это были слезы благодарности. Она потянулась к Бену и снова обняла его.

Он бы даже лучшему другу не признался, но ему это ужасно понравилось — пусть даже она была всего лишь мышью.

— Ну ладно, — сказал Бен быстро. — Идем?

И он спрыгнул в траву, сжимая копье в передних лапах. Через мгновение рядом с ним скакали Терн и Бушмейстер; последней присоединилась Янтарка. Вместе они спустились с холма и пропали в зарослях.

— Подождите! — тщетно взывала им вслед леди Чернопруд. — Вернитесь! Опасность слишком велика!..

Бен обернулся:

— Почему ты не хочешь пойти с нами?

Землеройка печально покачала головой:

— Я не могу. Там, куда вы отправляетесь, слишком холодно. Мне каждый день нужно съедать всякой пищи весом в два раза больше меня, а там пропитание добыть будет трудно. Я могу сойти с ума от голода, а тогда тем, кто окажется рядом, не поздоровится.

Бен понял, на что она намекала. Землеройки питаются всем, что найдут: личинками, насекомыми, улитками. Но если проголодаются достаточно, не побрезгуют и мышью.

Леди Чернопруд тоже спрыгнула с камня и засеменила к ним. Она обвела всех четверых внимательным взглядом; усы ее подрагивали от волнения.

— Одно последнее предупреждение, — сказала она. — Червь, с которым вам предстоит сразиться, наводит чары при помощи песен и стихов. Некоторые волшебники могут работать только так — им нужны слова, чтобы сконцентрировать силу, делать это исключительно в уме им трудно. Возможно, если вы сможете заставить его замолчать, не дадите произнести заклинание, это даст вам шанс…

— Типа, заткнуть ему пасть пробкой? — предположил Бен.

— Типа, закрыть ему пасть лапой, ага, — съязвила леди Чернопруд.

— Спасибо тебе, — гордо подытожила Янтарка.

Она развернулась и повела свой маленький отряд прочь. Мыши приняли решение. Школа может и подождать, сейчас время драться!

Глава девятая

БЕЛОЕ НА БЕЛОМ

Мне жалко тех, кто не изведал страха, чья кровь никогда не мчалась стремглав по жилам, кто день-деньской сидит в норе и хандрит. Жизнь без адреналина — не жизнь вовсе.

Белый мех на белом снегу… Горностай по имени Смертопродавец кинулся на добычу из-под длинных зеленых еловых лап, перепрыгивая через камни и легко скользя по сверкавшему на солнце белоснежному насту.

Мышонок даже не подозревал об опасности. Он упорно скакал на восток, как и многие другие этой зимой, — стеклянные глазки, уши неотрывно внимают навязчивой мелодии червиной песни.

Горностая он так и не услышал. Восемь унций живого хищного веса вмяли зверька в снег, а острые зубы пронзили горло.

Мышонок умер без борьбы, даже не пискнув. Некоторое время задние лапки еще бились, но вскоре он замер, и только кровь бежала из перекушенной шеи бездвижно свисавшего из горностаевой пасти тельца.

Смертопродавец слизнул соленую кровь маленьким розовым язычком, предвкушая пир. Вскоре на его подбородке, словно щегольская эспаньолка, уже красовалось ярко-алое пятно. Помимо красноты крови и черноты глазок, весь остальной Смертопродавец идеально сливался со снегом. Для горностая он был довольно-таки упитанным. Жизнь этой зимой была легка и приятна, куда легче, чем всегда.

— Спасибо Господину Охоты за эту маленькую жизнь, — прошептал горностай и изящно вспорол мышиную шкурку, чтобы добраться до спрятанного внутри мяса.

Но в это мгновение издалека донесся зов, и перед его мысленным взором предстал великий червь в темной пещере.

— Это меня ты должен благодарить, — прошипел червь, — а не Создателя.

— Я ничего не имею против поблагодарить вас обоих, — пробормотал горностай, не желая вовсе лишать Создателя признательности создания за изобилие этой дивной зимы.

— Ты — колдун, — сообщил ему червь. — Ты преподавал в САДИСТе.

— А ты сражался в Великой войне на стороне Темного Владыки, — парировал Смертопродавец, который за словом в карман никогда не лез. — Ты был его любимцем, Грозный Слизень, червь, грызущий сердце мира. Что за слово у тебя от него?

— Дух его до сих пор блуждает по земле и алчет крови. Но час возвращения близок.

— Да пробьет он скорее, — прошептал Смертопродавец.

— Ты был генералом в дни Великой войны, — сказал Грозный Слизень. — И твои труды так и не были должны образом вознаграждены.

— То было много лет назад, — вздохнул Смертопродавец. — Теперь я простой горностай, и притязания мои скромны.

— Мышеубийство? И безо всякой магии?

— Использованная сила есть сила потраченная, — заметил белый хищник.

— Значит, ты копишь силу? — одобрительно спросил Грозный. — Все последние сто лет? Да твои закрома должны теперь быть полны, а возможности — практически безграничны.

— Экономлю где могу, — согласился Смертопродавец. — Тем более что магия мне теперь не так уж нужна. Смекалки, зубов и когтей мне вполне хватает на жизнь.

— Но сердце все так же поет в азарте охоты, правда? — прошептал червь. — А кровь бежит быстрее при мысли об убийстве. Неужели достойная добыча не обрадует тебя?

Ах как хорошо его знал проклятый червь! При мысли об опасности и настоящем убийстве пульс Смертопродавца блаженно зачастил. Всю зиму добычей его были безвольные, оглушенные, зачарованные мыши — какой уж тут адреналин!

Бывали в прошлом времена, когда голод заставлял его брать более опасную добычу — кроликов, весом раз в десять больше него, с острыми зубами и мощными ногами, которым достаточно одного меткого удара…

— Что за добыча? — спросил Смертопродавец небрежно, фантазия его уже пустилась вскачь. Ушастые совы и лисы стройными рядами шли перед его глазами, заставляя трепетать сразу от страха и нетерпения. Однако всем мечтам суждено было пойти прахом.

— Это мышь, — сказал Слизень.

Смертопродавец сплюнул кровью на снег — алые капли на белом покрове зимы.

— Мышатина меня уже утомила, — сказал он устало. — Спасибо, такого убийства мне хватит в день по одному.

— А… — понимающе кивнул червь, — но эта мышь не так-то проста.