Прыг-скок-кувырок, или Мысли о свадьбе - Тара Сивик

Ладонь его спадает с моего рта, руки упираются в край рукомойника по обе стороны от моих, всем лицом он зарывается мне сзади в шею. Кончает он со сдавленным криком, и я крепче хватаюсь за рукомойник, чтоб мы оба не свалились.

Некоторое время мы стоим молча, тяжело дыша, потом он отстраняется от меня, и мы оправляем одежду. Картер быстренько чмокает меня и обещает отплатить пятью моими сугубо собственными оргазмами. Потом мы открываем дверь и выходим в проход между кресел автобуса.

Все наши друзья столпились там, приветственно гикая и хлопая в ладоши, и только тогда мы замечаем, что автобус остановился, а позади радостной толпы стоит, скрестив руки на груди, офицер полиции.

– Ой, бог мой, нас арестовали? – спрашиваю я Картера.

Почему ж, едрена-печь, я не помню, как нас в кутузку упекли? Я теперь что, чьей-то сукой стала?

– Нет, – смеется он. – Нам просто штраф впаяли за появление в непотребном виде. Оказывается, Джим не все так четко разъяснил про дверь в туалете. Тот рычажок, что ты пыталась сдвинуть, помнишь? Вот ОН-ТО и затемняет окна, чтобы никто не видел, что внутри делается. Ооп-с.

Дрю хохочет и, замечаю, понемногу подбирается поближе ко мне, его ухо оказывается рядом с моим, и он слышит фразу, которую произносит Картер. Я отталкиваю его прочь, когда понимаю, чем он занимается.

– Ха-ха, поняла, Клэр? – ржет Дрю. – Про сценку «с заднего хода»? Я про туалетную дверь толковал. Или толковал про то, как ты то и дело в крик просила Картера отдрючить тебя в зад? Хм-м, сам не пойму. И о том, и о другом одинаково забавно поразмыслить.

О, Бог мой. Этот день больше уже ничем не испортить.

– Лады, замнем, я позвонил, чтоб убедиться, что ты жива. Как видишь, кончилось тем, что все вломились к нам в дом, потому как возле него первого остановился автобус. Нынче утром Джим отвез Дженни домой помыться, а Лиз и Дрю оставил у нас проследить, чтоб ты не захлебнулась в собственной блевотине или еще что. Я сейчас еду забрать Гэвина у твоего отца, потом мы встречаемся за завтраком с моими родителями. Тут планы слегка изменились. Они не к нам домой приедут, а сняли банкетный кабинетик в гостинице, где сами остановились, «Оберлин-Инн». Они пригласили твоего отца, Дрю, Дженни, Лиз с Джимом, а нас стеснять они не хотят.

Я быстренько сказала Картеру «пока», вытолкала Лиз с Дрю из дома, чтоб можно было душ принять и начать чувствовать себя малость побольше человеком.

Надеюсь, это положит предел моему постыдному поведению с прошлой ночи.

7. Лярва-оторва

Принимаю душ, одеваюсь и иду по коридору «Оберлин-Инн» – все в рекордное время. От меня больше не несет перегаром, но, сомнений нет, выгляжу я не лучше помятой задницы. Взгляд на отражение в зеркале позади стойки администратора подтверждает мои опасения.

– Мамочка, ты сегодня старая, – говорит Гэвин, когда мы, держась за руки, поворачиваем за угол и идем по коридору. – Как «Старая леди»[30] в рекламе с выпученными глазами.

– Вот спасибочки! Я тебя тоже люблю, – бормочу я.

Картера вызвали на работу заполнить какой-то бланк, по которому Гэвин учитывается в льготах по охране здоровья, так что он, забрав Гэвина у моего отца и подкинув его мне, помчался туда, сказав, что встретит нас в гостинице.

Ага, именно этого мне и хотелось. В одиночку войти в логово льва.

Я быстренько созвонилась с Дрю и Дженни, спросила, не могу ли подобрать их по пути – для моральной поддержки. С тех пор как мы съехались, с родителями Картера я несколько раз говорила по телефону, однако воочию им предстояло меня увидеть впервые, как и познакомиться с Гэвином. От желания произвести хорошее впечатление я нервничаю выше крыши. Его родители – полная противоположность тому, к чему я привыкла. Они никогда не сквернословят, пьют только по особым случаям и поводам и, уж будьте покойны, никогда не блюют никому на колени, всю ночь проскакав по барам. Расчет мой на то, что, коль скоро мистер и миссис Эллис, знавшие Дрю, все еще не запретили Картеру вожжаться с ним, так и со мной все будет ладненько.

– Все еще поверить не могу, что ты не помнишь, как орала на ту старушенцию на стоянке. Такому цены нет! – шепчет у меня за спиной Дрю, когда мы заходим в банкетный кабинет, где Картер с родителями о чем-то говорят с официантом.

– Я так рада, что сразу после этого скачала ей в мобильник тот шлягер, – говорит Дженни Дрю. А он ей в ответ:

– Гениальный ход, слов нет.

Закатываю глаза и пытаюсь не брать в голову события прошлой ночи, которыми Дрю с Дженни потчуют меня всю дорогу. Кое-что лучше оставить забытым навсегда – или затерять в пьяном тумане, о котором ни одна живая душа больше говорить не должна.

Мы заходим в кабинет, Картер оборачивается, и наши взгляды встречаются. И у меня вдруг пропадает желание прибить идущую за мной парочку. Все мгновенно забывается, когда я смотрю на него.

У меня получится. Родители меня любят.

Извинившись, он оставляет говорящих и спешит к нам, подхватывает Гэвина на руки и осыпает его лицо поцелуями. Потянувшись, хватает меня за руку, притягивает к себе и мягко целует в губы.

– М‑м‑м‑м‑м. Больше совсем нет привкуса рвоты и безумства, – шепчет он с ухмылкой, отводя лицо от моего.

– Напомни мне никогда больше не звонить тебе в пьяном виде и не напрашиваться на интим, – отвечаю с наигранным раздражением.

– Будь спок, – говорит он, поворачиваясь и подталкивая меня к родителям. – Если ты так представляешь себе напрашивание на интим, то я больше никогда не стану отвечать на твой звонок в два ночи из кухни, когда ты идешь оттуда по коридору в спальню. Мой член больше не перенесет такого отторжения. Или, лучше сказать, протяжения?

Позади нас захихикали Дрю и Дженни.

– Ладно, а теперь вы оба выкиньте все это из головы. Мы больше никогда, повторяю, никогда не говорим о том, что случилось прошлой ночью. Нам всем надо сделать вид, будто ничего этого не происходило, – настоятельно выговариваю я, а Картер обвивает меня рукой за талию и подкидывает сидящего на другой руке Гэвина повыше.

– Ага, кстати, – мямлит Дрю. – Может, захочешь «Фейсбук» проверить, когда улучишь свободную минутку?

У меня челюсть отпала, я стояла и пошевелиться не могла, только тупо смотрела в спину Дрю, который, оттолкнув нас, тащил за собой Дженни приветствовать Мэйдлин и Чарльза и лез обниматься с ними. С трудом уделяю внимание тому, как Дрю знакомит их с Дженни. Не успеваю опомниться, как взгляды всех устремляются на нас с Гэвином.

– Поздоровайся с дедушкой и бабушкой, Гэвин, – подсказывает сыну Картер.

– Привет. Я – Гэвин. Когда мне будет десять лет, я смогу пить пиво и косить газон, – извещает тот с улыбкой.

Ничего похожего на маленького избавителя от неловкости.

– Ну, разве это не мило, – произносит Мэйдлин голосом, ясно утверждающим все, что угодно, кроме этого.

– Приятно наконец-то свидеться с вами, Кларисса, – рассеянно произносит Чарльз, не сводя глаз с задницы Дженни, наклонившейся подобрать выпавший из рук тюбик губной помады.

– Пап, это Клэр, – негромко напоминает ему Картер, бросая на меня извиняющийся взгляд.

Нас с Гэвином вовлекают в неучтивые объятия и чмокания в воздухе, а потому я только на то и способна, чтобы припоминать, что я могла выложить, а может, и не выложить в «Фейсбуке». Тот факт, что я вполне убедилась: мать Картера возненавидела меня, едва увидев, а его отец слишком увлекся вожделенным оглядыванием прелестей моей подруги, чтобы запомнить мое имя, даже не затронул ни единого моего нерва. Если я и выложила в «Фейсбуке» фото своих сисей, то все равно сброшусь с моста, а потому их суждения на сей счет значения иметь не будут.

В нормальных обстоятельствах я признаю, кто я такая. Мне нравится шалить и безумствовать время от времени, и когда такое случается, то обычно связано со спиртным. Я не сажусь пьяной за руль, не трачу деньги на выпивку и наркотики. Не транжирю полученную зарплату на то, чтобы забить всю тележку в супермаркете бутылками виски, как Николас Кейдж в «Покидая Лас-Вегас»[31], и иногда о моих шалостях «Фейсбук» извещают либо моя же собственная глупость, либо глупость моих друзей. Как правило, стыдного в том бывает лишь чуть-чуть, и мы потешаемся еще не один месяц. Зато вот несколько дней назад в припадке безумия я решила направить предложение задружиться в «Фейсбуке» матери Картера и еще нескольким членам его семейства. Сказать правду, как только я приближаюсь к социальной сети, всякий раз кто-то должен надзирать за мной, то есть некий вполне реальный человек, чьей единственной заботой будет сидеть рядом со мной и приговаривать что-то вроде: «НЕ НАДО выкладывать этого», «Вам надо серьезно отнестись к тому, чтобы снять свой ярлык с той фотографии», «Нет, «елда» не рифмуется с «вкуснота», а вы, когда пьяны, не так-то сильны в поэзии, сколько бы вас ни уверяли в обратном», «В голове у вас этот коммент сложился куда лучше, чем он будет восприниматься под ее фото. И уж, во всяком случае, «блять хуесосусчая» пишется совсем не так».