Стихотворения - Николай Заболоцкий

1956

Летний вечер

Вечерний день томителен и ласков.Стада коров, качающих бока,В сопровожденье маленьких подпасковПо берегам идут издалека.Река, переливаясь под обрывом,Все так же привлекательна на вид,И небо в сочетании счастливом,Обняв ее, ликует и горит.Из облаков изваянные розыСвиваются, волнуются и вдруг,Меняя очертания и позы,Уносятся на запад и на юг.И влага, зацелованная ими,Как девушка в вечернем полусне,Едва колеблет волнами своими,Еще не упоенными вполне.Она еще как будто негодуетИ слабо отстраняется, но ейУже сквозь сон предчувствие рисуетВосторг и пламя августовских дней.

1957

Гомборский лес

В Гомборском лесу на границе КахетиРаскинулась осень. Какой бутафорУстроил такие поминки о летеИ киноварь с охрой на листья растер?

Меж кленом и буком ютился шиповник,Был клен в озаренье и в зареве бук,И каждый из них оказался виновникМоих откровений, восторгов и мук.

В кизиловой чаще кровавые жилыТопорщил кустарник. За чащей вдалиРядами стояли дубы-старожилыИ тоже к себе, как умели, влекли.

Здесь осень сумела такие пассажиНаляпать из охры, огня и белил,Что дуб бушевал, как Рембрандт в Эрмитаже,А клен, как Мурильо, на крыльях парил.

Я лег на поляне, украшенной дубом,Я весь растворился в пыланье огня.Подобно бесчисленным арфам и трубам,Кусты расступились и скрыли меня.

Я сделался нервной системой растений,Я стал размышлением каменных скалИ опыт осенних моих наблюденийОтдать человечеству вновь пожелал.

С тех пор мне собратьями сделались горы,И нет мне покоя, когда на трубеПоют в сентябре золотые Гомборы,И гонят в просторы, и манят к себе.

1957

Сентябрь

Сыплет дождик большие горошины,Рвется ветер, и даль нечиста.Закрывается тополь взъерошенныйСеребристой изнанкой листа.

Но взгляни: сквозь отверстие облака,Как сквозь арку из каменных плит,В это царство тумана и морокаПервый луч, пробиваясь, летит.

Значит, даль не навек занавешенаОблаками, и, значит, не зря,Словно девушка, вспыхнув, орешинаЗасияла в конце сентября.

Вот теперь, живописец, выхватывайКисть за кистью, и на полотнеЗолотой, как огонь, и гранатовойНарисуй эту девушку мне.

Нарисуй, словно деревце, зыбкуюМолодую царевну в венцеС беспокойно скользящей улыбкоюНа заплаканном юном лице.

1957

Вечер на Оке

В очарованье русского пейзажаЕсть подлинная радость, но онаОткрыта не для каждого и дажеНе каждому художнику видна.С утра обремененная работой,Трудом лесов, заботами полей,Природа смотрит как бы с неохотойНа нас, неочарованных людей.И лишь когда за темной чащей лесаВечерний луч таинственно блеснет,Обыденности плотная завесаС ее красот мгновенно упадет.Вздохнут леса, опущенные в воду,И, как бы сквозь прозрачное стекло,Вся грудь реки приникнет к небосводуИ загорится влажно и светло.Из белых башен облачного мираСойдет огонь, и в нежном том огне,Как будто под руками ювелира,Сквозные тени лягут в глубине.И чем ясней становятся деталиПредметов, расположенных вокруг,Тем необъятней делаются далиРечных лугов, затонов и излук.Горит весь мир, прозрачен и духовен,Теперь-то он поистине хорош,И ты, ликуя, множество диковинВ его живых чертах распознаешь.

1957

* * *

Кто мне откликнулся в чаще лесной?Старый ли дуб зашептался с сосной,Или вдали заскрипела рябина,Или запела щегла окарина,Или малиновка, маленький друг,Мне на закате ответила вдруг?

Кто мне откликнулся в чаще лесной?Ты ли, которая снова веснойВспомнила наши прошедшие годы,Наши заботы и наши невзгоды,Наши скитанья в далеком краю,—Ты, опалившая душу мою?

Кто мне откликнулся в чаще лесной?Утром и вечером, в холод и зной,Вечно мне слышится отзвук невнятный,Словно дыханье любви необъятной,Ради которой мой трепетный стихРвался к тебе из ладоней моих...

1957

Где-то в поле возле Магадана

Где-то в поле возле Магадана,Посреди опасностей и бед,В испареньях мёрзлого туманаШли они за розвальнями вслед.От солдат, от их лужёных глоток,От бандитов шайки воровскойЗдесь спасали только околодокДа наряды в город за мукой.Вот они и шли в своих бушлатах —Два несчастных русских старика,Вспоминая о родимых хатахИ томясь о них издалека.Вся душа у них перегорелаВдалеке от близких и родных,И усталость, сгорбившая тело,В эту ночь снедала души их,Жизнь над ними в образах природыЧередою двигалась своей.Только звёзды, символы свободы,Не смотрели больше на людей.Дивная мистерия вселеннойШла в театре северных светил,Но огонь её проникновенныйДо людей уже не доходил.Вкруг людей посвистывала вьюга,Заметая мёрзлые пеньки.И на них, не глядя друг на друга,Замерзая, сели старики.Стали кони, кончилась работа,Смертные доделались дела...Обняла их сладкая дремота,В дальний край, рыдая, повела.Не нагонит больше их охрана,Не настигнет лагерный конвой,Лишь одни созвездья МагаданаЗасверкают, став над головой.

1956

Север

В воротах Азии, среди лесов дремучих,Где сосны древние стоят, купая в тучахСвои закованные холодом верхи;Где волка валит с ног дыханием пурги;Где холодом охваченная птицаЛетит, летит и вдруг, затрепетав,Повиснет в воздухе, и кровь ее сгустится,И птица падает, замерзшая, стремглав;Где в желобах своих гробообразных,Составленных из каменного льда,Едва течет в глубинах рек прекрасныхОт наших взоров скрытая вода;Где самый воздух, острый и блестящий,Дает нам счастье жизни настоящей,Весь из кристаллов холода сложен;Где солнца шар короной окружен;Где люди с ледяными бородами,Надев на голову конический треух,Сидят в санях и длинными столбамиПускают изо рта оледенелый дух;Где лошади, как мамонты в оглоблях,Бегут, урча; где дым стоит на кровлях,Как изваяние, пугающее глаз;Где снег, сверкая, падает на насИ каждая снежинка на ладониТо звездочку напомнит, то кружок,То вдруг цилиндриком блеснет на небосклоне,То крестиком опустится у ног;В воротах Азии, в объятиях метели,Где сосны в шубах и в тулупах ели,—Несметные богатства затая,Лежит в сугробах родина моя.

А дальше к Северу, где океан полярныйГудит всю ночь и перпендикулярныйНад головою поднимает лед,Где, весь оледенелый, самолетСвой тяжкий винт едва-едва вращаетИ дальние зимовья навещает, —Там тень «Челюскина» среди отвесных плит,Как призрак царственный, над пропастью стоит.

Корабль недвижим. Призрак величавый,Что ты стоишь с твоею чудной славой?Ты — пар воображенья, ты — фантом,Но подвиг твой — свидетельство о том,Что здесь, на Севере, в средине льдов тяжелых,Разрезав моря каменную грудь,Флотилии огромных ледоколовНеобычайный вырубили путь.

Как бронтозавры каменного века,Они прошли, созданья человека,Плавучие вместилища чудес,Бия винтами, льдам наперерез.И вся природа мертвыми рукамиПростерлась к ним, но, брошенная вспять,Горой отчаянья легла над берегамиИ не посмела головы поднять.

1936