Вся жизнь конспирация. История семьи нелегалов - Михаил Владимирович Фёдоров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С того момента, как мы решили пожениться, в кабинетах разведуправления начал разрабатываться вариант нашей совместной поездки на нелегальную работу. Это был напряженный период подготовки как для нас самих, так и для сотрудников аппарата Центра.
Что было сделано? Определена страна назначения — Австралия, а так же разработан и реализован план обеспечения нас иностранными документами, согласно которым мы являлись австралийскими гражданами. (Опустим здесь, по понятным причинам, технологию процесса этой непростой работы. Укажем лишь, что это были не фиктивные, поддельные, а подлинные, безупречные национальные документы.) Оговорены способы связи с Центром, а также разрешены финансовые вопросы.
В это же самое время мы, готовясь к командировке, активно совершенствовали иностранные языки, вживались в свои новые биографии, изучали правила использования оперативно-технических средств для поддержания связи с Центром: шифр, тайнопись, радиодело. И вот наконец-то подготовка подошла к концу. Снова, но уже в последний раз проверялась придирчиво и тщательно степень нашей готовности.
Первоначально перед нами была поставлена задача прочно обосноваться в Австралии на «постоянное» жительство, найти подходящую работу, составить себе репутацию добропорядочных лояльных граждан.
Все перечисленное выше в случае успешного развития и реализации являлось необходимым условием для того, чтобы позже приступить к выполнению главной разведывательной задачи, для чего мы и направлялись в командировку.
Накануне нашего отъезда в промежуточную страну, как мы узнали позднее, в Центр пришла срочная телеграмма:
«Канберра — Москва, Громову
Совершенно секретно
Получены данные («Вента»), что местная спецслужба взяла в активную разработку Петрова[3]. Агентом-вербовщиком выступает Майкл Бялогуски, музыкант польского происхождения. Оба пропадают в ночных барах и ресторанах. Петров допускает злобные реплики в адрес совпосла. Просим отозвать. 17.XI.53.
Сомов».
Это сообщение встревожило руководство нашего управления, ибо непредвиденный случай предложил совсем иной сценарий действий в отношении нас, к которому никто не был готов. Ну, скажем, можно ли быть готовым к землетрясению? К сходу снежной лавины? А можно ли быть готовым к предательству среди своих? А оно-то как раз и произошло…
В шифровке фразой «просим отозвать» недвусмысленно намекали, что дело вышло из-под контроля посольства и резидентуры и что под благовидным предлогом необходимо вызвать Петрова в Москву. Далее сообщалось, что «дальние соседи» из ГРУ передали кое-какие детали: АЗИО, австралийская разведка, заинтересовалась Петровым еще в июле 1951 года. Этот поляк, Майкл, у них проходил как опытный агент гитлеровской службы безопасности, поэтому-то и бежал из Польши. Военные разведчики предупреждали Петрова в отношении Майкла, но он ответил, что изучает Бялогуски в плане вербовки. Проверка показала — это двойная игра.
Начальник управления по этому поводу проводил совещание, на котором речь зашла и о нас.
— Какое мнение у отдела в отношении отправки Сепа и Жанны? — спросил он.
— Ситуация явно не простая, — осторожно начал начальник отдела, — многое еще требуется прояснить. Возможно, положение удастся локализовать, но, чтобы не ставить нелегалов под удар, думаю эту операцию отложить… Временно, до выяснения обстановки.
— Из материалов личного дела следует, — доложил заместитель начальника отдела, — что Сеп, под другими установочными данными, именем и фамилией, в октябре 1949 года проходил курс работы с шифрами в подразделении Петрова. Под заключением на Сепа стоит его подпись. У Жанны с Петровым контактов не отмечено. Наступила напряженная тишина. Каждый взвешивал серьезность возникшей ситуации для будущей миссии. Чувствовалось, как Австралия удаляется от нас с космической скоростью.
— Давайте судить здраво, — нарушил молчание начальник управления разведки. — Пусть Сеп и Жанна поживут с полгодика в промежуточной стране, осмотрятся, а мы за это время определимся с Австралией. При неблагоприятном случае поменяем им страну назначения, регион, материк, поставим новые задачи, и пусть действуют. Как, согласны? Отлично, так и договорились. И еще, провожая Сепа и Жанну, передайте мои наилучшие пожелания и ни словом, ни видом не давайте понять о нашей озабоченности и возникших неожиданно проблемах. Пусть уезжают с легким сердцем.
Мягко шурша шинами по мокрому асфальту, темно-зеленая «Победа» приближалась к Белорусскому вокзалу. В машине мы хранили молчание, вполне понятное перед дальней рискованной дорогой, каждому хотелось побыть наедине со своими мыслями. В отсветах уличных фонарей виднелись одинокие фигуры москвичей, спешивших по своим будничным делам. Когда, через сколько лет вновь доведется нам пройти по улицам столицы? Позади год интенсивной подготовки, «вживания» в свои определенные легендой образы, углубление разговорных навыков владения языками, постижение секретов тайнописи и шифров, радиосвязи с Центром. Основательно проштудирована экономика и география Австралии, практика судебного и гражданского законодательства, пограничной и таможенной служб, деятельность политических партий и общественных организаций, внешнеполитические устремления правительства, отношение к новым военным блокам в регионе СЕАТО и АНЗЮС. Позади дотошные и строгие экзамены и зачеты, беседы с руководителями разведки: в который раз проверялась наша готовность на случай возникновения непредвиденных обстоятельств, отрабатывалась возможная линия поведения.
«Холодная война», утвердившаяся в международных отношениях, жесткий контрразведывательный режим, политика с позиции силы ряда западных государств диктовали необходимость такой тщательной подготовки в интересах как безопасности нас самих, так и гарантии выполнения нами главных разведывательных задач.
На шумной, многоголосой привокзальной площади обычная преддорожная суета. «Победа» наша притулилась у багажного отделения, подальше от людских глаз. Хлопают дверцы машины — мы обмениваемся крепкими рукопожатиями, дальше идем к поезду одни. Провожающий нас товарищ остановился на перроне напротив нашего вагона. Мы выглядываем из окна, смотрим на провожающих, иногда наши глаза встречаются с глазами товарища. Поезд отходит медленно от перрона, набирает ход и скрывается за поворотом… За окнами замелькали перелески, поля, одинокие железнодорожные будки, у которых с зеленым флажком в руке молчаливо стояли обходчики путей. Иногда стая ворон, напуганная грохотом поезда, с громким карканьем поднималась с полей. Ритмично постукивали колеса. Поезд шел по русской равнине, приближаясь все ближе и ближе к польской границе.
ПЕРВЫЕ ШАГИ
СЕП
Остановка в Варшаве. Мы сошли с поезда и быстро растворились в привокзальной толчее. Утро стояло хмурое и туманное, я бы сказал, ничего хорошего не предвещающее. Народ куда-то озабоченно спешил по своим делам, и никто на нас не обращал внимания. Мы постояли какое-то время на площади, наблюдая кипящую вокруг незнакомую жизнь. Вот они — первые минуты пребывания нелегальных разведчиков за рубежом, первые шаги на долгом пути к стране назначения. Конечно, в такое промозглое утро предпочтительней нежиться в теплой постели, чем… Мысль о комфорте и уюте возникла не
