Экспресс на 19:45 - Лиза Ангер

Ее мать была стройной крашеной блондинкой с глазами цвета морской волны. Льдом и пламенем. Один из ухажеров называл ее чаровницей.

– Твоя мать околдовывает мужчин, – говорил он. – И мы скачем перед ней на задних лапах.

Перл такого за ней не замечала.

Мать казалась ей разве что уставшей и подавленной последствиями собственных неверных решений.

«Если бы она умела колдовать, – думала Перл, – она бы сварганила себе что-нибудь получше книжного магазина, едва сводящего концы с концами, обветшалого двухкомнатного дома на ранчо, вереницы бойфрендов-неудачников и неблагодарной жизни работающей матери-одиночки».

Этим вечером сервировкой занималась Перл. Она наполнила кувшин фильтрованной водой и водрузила его на стол. Затем уселась в кресло и открыла блокнот.

Чарли сновал по кухне, будто провел на ней всю жизнь. Он не нуждался в указаниях – казалось, он прекрасно знал, где что находится. Даже мать не чувствовала себя на собственной кухне настолько «по-хозяйски». Перл не могла припомнить, когда Стелла в последний раз готовила что-нибудь, кроме воскресных завтраков в виде яичницы и тостов, если, по тем или иным причинам, была в настроении.

– Что ты сейчас читаешь, Перл? – поинтересовался Чарли. Погрузившаяся в раздумья Перл вздрогнула.

На плите в каком-то соусе шкворчала курица, в духовке пекся хлеб. В миске, о существовании которой она даже не подозревала, пестрел салат. У Перл заурчало в животе – она еще не ела сегодня.

– «Джейн Эйр», – ответила она.

Никто из бывших мужчин ее матери не задавал ей подобных вопросов.

– Проходите ее в школе?

– Нет. В школе мы читаем «Дающего»[7].

– Очень разные книги, – протянул он, гоняя курицу по сковороде. – По-твоему, их что-то объединяет?

Какой чудный вопрос! Перл почувствовала прилив радости – той, которую она всегда испытывала, размышляя о художественной литературе: о чужих рукописях или об историях, которые она сама выдумывала по ночам, лежа в кровати. Она сочиняла рассказы о себе, о том, кем она могла бы стать, об отце, которого не знала, о людях, с которыми она однажды встретится, о местах, куда она отправится.

Она задумалась, машинально черкая что-то в лежащем перед ней блокноте. Классическая литература против современной подростковой антиутопии. Ей и в голову не приходило сравнивать их. Но стоило копнуть чуть глубже – сходства обнаруживались. Она подняла глаза на Чарли. Линзы его очков были такими же толстыми, как у нее. Интересно, он тоже прятался за этими большими стеклами?

– Обоих персонажей пытаются заставить поверить в то, во что они не верят, – резюмировала она.

Он удивленно вскинул брови и, улыбнувшись, принялся перчить курицу.

– Объясни.

Она почувствовала странный трепет в глубине души. Страх быть замеченной. Страх открыться.

– Джейн была воспитана в убеждении, что она ничтожество, обуза, самая никчемная в семье, – начала она. – А Джонас из «Дающего» рос в обществе, которое изъяло из человеческой истории воспоминания о боли и войнах. Ни один из них не будет в ладу с собой, пока не вырвется из этих оков.

Чарли задумчиво кивнул. Его лицо было неподвижно, взгляд напряжен. Она, не осознавая, что делает, встала и подошла к столешнице – ближе к Чарли.

– Глубокое наблюдение, – ответил он. – Обе эти истории – о взрослении. В двух таких разных мирах, разделенных не одним веком. Вневременная история о юной душе, старающейся вырваться из рамок семьи и общества, чтобы проложить собственный путь. Как думаешь, почему она вневременная?

Он быстро глянул на нее и снова легко запорхал по кухне: достал из духовки хлеб, заправил салат. Как будто он жил с ними целую вечность.

– Потому что мы все должны найти его – собственный путь, – догадалась Перл.

– Именно, – кивнул он. – Общество не всегда знает, что правильно. Наши близкие пытаются вылепить из нас тех, кого они видят, но кем мы в действительности не являемся. Иногда нам стоит просто следовать зову сердца.

Он протянул ей салатницу, и она поставила ее на стол.

– Мама будет с минуты на минуту, – сказал он.

Мама. Не твоя мама. Что-то интимное, собственническое сквозило в этой формулировке. Он оказался прав – по стене расползлись отсветы фар.

– Стелла говорила, что ты умная, – добавил Чарли, протягивая ей теплую корзинку с хлебом. – Интересно, знает ли она, насколько ты умная. Иногда мы не замечаем того, что находится прямо перед нами.

Перл не нашлась что ответить и почувствовала, как ее щеки запылали. Она не привыкла вести подобные разговоры с кем-либо, кроме своего учителя английского.

В дом ворвалась мама и немедленно разразилась тирадой о магазине, в котором было «не протолкнуться!».

– Купоны, которые ты придумал, Чарли, просто изумительны. А на вечер открытого микрофона уже купили билеты двадцать пять человек. Ты гений.

– Это была твоя идея, Стелла, – скромно заметил он. – Я просто подтолкнул тебя в нужном направлении.

Она бросила свои многочисленные сумки, скинула пальто, дежурно приобняла Перл.

– Еще и ужин! – обрадовалась она. – Спасибо.

Стелла чмокнула его в щеку. Перл заметила, что его рука задержалась на маминой талии. И Перл снова стала невидимой. Стелла всегда заполняла пространство собой – своей красотой, ароматом.

Перл не возражала. Ей нравилось наблюдать из тени. Оттуда она видела все, что другие люди могли упустить.

За приготовленным Чарли ужином они обсуждали, как Стелла в век интернет-магазинов планировала поддерживать на плаву обыкновенную книжную лавку. Этим вечером мать была особенно энергичной – в таком настроении она всегда начинала трещать о своих наполеоновских планах. Она собиралась организовать клиентскую рассылку, начать онлайн-продажи, а книжным клубам при покупке предлагать магазин в качестве места для их собраний. Хотела посетить региональную книжную ярмарку, пригласить в гости местных авторов. Чарли проявлял необходимое внимание, кивал и подбадривал ее восторженными восклицаниями:

– Да! Отличная идея, Стелла!

Стелла сияла. Она широко улыбалась, доверительно сжимала руку Чарли, льнула к нему всем телом. Как правило, после ужина Перл поднималась к себе, делала уроки и читала до тех пор, пока ее не смаривал сон. Мать запиралась с Чарли в спальне. Вели они себя тихо – Перл вовсе не ощущала их присутствия. К тому времени, когда Перл вставала в школу, Чарли обычно уже уходил. Но сейчас они были вместе – и она наблюдала.

Чарли казался другим. Все остальные мужчины, сидевшие за этим столом, были пленены Стеллой, ловили каждое ее слово, восхищались ее… красотой? Красотой ли? Нет, их манила не обертка – нечто большее, нечто, лучившееся изнутри. Что-то похожее на магнетизм. Но Чарли смотрел на Стеллу, словно довольный зритель – на танцовщицу.

– Как сегодня в школе, Перл? – вдруг спросил Чарли.

Стелла казалась удивленной – как будто она и вовсе забыла о