Перейти грань - Роберт Стоун

— Так она мне сказала, Гарри.

— Строительные группировки на юге попадают под колпак. — Торн был конкретен. — Мне почему-то кажется, что здесь мы сможем избежать такой участи. Но мне кажется также, что мы будем проходить по их делу там, и я не знаю, кого они пришпилят. Может быть, группу «Хиллсборо» как таковую; может быть, Мэтти; может быть, всех нас как корпорацию.

— В цифрах «Хиллсборо» невозможно разобраться, — заметил второй адвокат.

У Гарри мгновенно улучшилось настроение, и он рассмеялся.

— Это уж точно. Но, так или иначе, дело окажется в федеральном суде в Уинстон-Салеме. Хотелось бы выйти оттуда чистыми.

— Самая большая проблема — банк, — предупредил адвокат. — Это второй округ в Коннектикуте. Они выжмут все соки из этого банка.

— Банк, — злобно произнес Торн. Все выжидающе молчали.

— Что ж, давайте сообща подготовим пакет о несостоятельности «Хиллсборо» — предложил Торн. — Посмотрим, сможем ли мы разбить несколько сердец.

Он видел, что остальные продолжают смотреть на него выжидательно.

— Ну что я могу сказать вам? — бросил он. — Ему полюбилась игра. Он стал жертвой своих возможностей. Такое случается. И на старуху бывает проруха, как говорят на Саффолк-Даунс. Саффолк-Даунс — это ипподром, — пояснил он. — В Бостоне.

— Интересно, где он сейчас, — задумчиво произнес первый адвокат.

— Я же вам говорил, — взорвался Гарри. — Где-то на солнышке с потаскухой. И я готов отрубить свою ногу, если это не так.

— Наверное, на своей яхте, — предположил тот, который говорил о цифрах «Хиллсборо».

— Что ты имеешь в виду? — спросил Гарри — Все его яхты на месте. На реке. И его большая гонка, мы ее оплачиваем, она тоже не отменена. Вы знаете, что это был за мужик — тот, которого приводила сюда Джойс? Это как раз тот олух, которого он нанял, чтобы снять фильм об этой гонке.

— Мэтти придется нести серьезную ответственность за это, — сообщил второй адвокат.

Торн повернулся к нему.

— Серьезную? Вы видите, что он несет ее всю, адвокат. Всю, полностью.

Адвокаты ушли. Ливингстон с Торном стояли у окна и смотрели на реку.

— Ты что, даешь добро на съемку этого фильма? — спросил Ливингстон.

— Я не хочу отменять ни один из проектов Мэтью Хайлана до тех пор, пока не буду вынужден. Сохранить видимость нормального положения вещей — самое главное. Придет время, и мы рассчитаем этого киношника.

— Если хочешь знать мое мнение, — сказал Ливингстон, — нам следовало бы сровнять этот эллинг с землей. Думаю, ты так и поступишь, когда все закончится.

— Зачем же нам ровнять его с землей? — не соглашался Торн. — Мы откроем там турецкие бани.

В шикарно оборудованном клубном помещении эллинга Стрикланд сидел в кожаном кресле, пока Джойс Маннинг заказывала для него кофе у стюарда-филиппинца.

— Вы ходите под парусом? — поинтересовалась она.

— Нет. Но я умею грести.

Джойс листала журналы по парусному спорту, а Стрикланд пил кофе и обозревал развешенные всюду фотографии, запечатлевшие Хайлана в различные торжественные моменты его жизни. Вот он шкипер времен международного кубка, неизменно за штурвалом, в любую погоду, с крепко стиснутыми губами, орлиным взором — весь рожденный побеждать. На многих снимках был представлен его экипаж, пышущий здоровьем и весельем, демонстрирующий условными жестами и знаками воодушевление и дух состязательности, без которых не обходится ни одна регата.

— Могу ли я использовать что-нибудь из этого? — Стрикланд обвел рукой фотовыставку.

— Безусловно.

Потом они просматривали видеозаписи участия Хайлана в «ток-шоу», телевизионных интервью для новостей и встречах со служащими корпорации — поклонниками его спортивного таланта. Вопреки тому, что читал о нем Стрикланд, Хайлан при ближайшем рассмотрении казался вспыльчивым, косноязычным и самодовольным.

— Ни одна из этих записей не отражает его таким, каков он на самом деле, — заверила его Джойс.

Они просмотрели еще многочисленные домашние фильмы о его морских походах — вздымающиеся палубы, нависающие громады волн, паруса, готовые лопнуть под напором ветра.

— О'кей, — произнес наконец Стрикланд. — Я п… получил представление.

Она провела его вдоль речного причала, где стояло несколько лодок под брезентом, и через сам эллинг, в котором пустовали два частично закрытых слипа. Здесь пахло смолой и застоявшейся речной водой. Их шаги гулко отдавались под сводами. На стенах плясали размытые тени.

— Что, если он не победит? — спросил Стрикланд.

— Он рассчитывает на победу, — уверенно произнесла Джойс. И тут же добавила: — Но мне кажется, что он устроит все так, чтобы оказаться единственным претендентом.

Назад они шли по лужайкам.

— Единственный претендент, — вслух размышлял Стрикланд. — Хайлан против самого себя.

— Человек против морской стихии, — поправила Джойс. — Будьте же серьезны.

Стрикланд подумал, что было бы занятно получше узнать Джойс Маннинг.

Выезжая на шоссе, Стрикланд обернулся и посмотрел сверху на оставшуюся в долине штаб-квартиру «Хайлан». Спускались сумерки, и за ее небьющимися окнами зажигались огни. Последний луч солнца догорал среди голых деревьев на вершине Платтсвега. В огромном зеркале реки отражалось вечернее небо.

Отсюда это нелепое строение с его башенками казалось каким-то измученным и покинутым. Переполнявшее его отчаяние ощущалось почти физически. Стрикланд подумал, что его формы отразили несчастье тех, кто его создавал: жулика-финансиста и его леди. Все было перегруженным, преувеличенным, выпяченным и смешным.

Это место не знало покоя. Они похоронили здесь двоих детей.

Собираясь уже отвести взгляд, он заметил колонну автомобилей, скопившихся перед светофором на углу дороги № 9 в ожидании возможности повернуть на север и ехать прочь из города. За рулем одного из них сидела Джойс Маннинг. Заметив его, она опустила стекло.

— Разве не здорово? — выкрикнула она. — Усадьба отнесена к историческим памятникам.

«Как такое могло случиться?» — подумал Стрикланд.

— Как вам нравится вид? — продолжала кричать Джойс, включая передачу. — Собираетесь воспользоваться им?

— Вид действительно «веселенький», — ответил Стрикланд.

7

Направляясь к воротам за утренней «Таймс», Энн обнаружила, что выпавший позавчера снег бесследно исчез с лужайки. Еще не рассвело, но было тепло, и в воздухе пахло весной. Она взяла газету и на секунду засмотрелась на первые всполохи света, пробивавшиеся над Зундом.

Вернувшись на кухню, она услышала, как Оуэн ходит наверху, насвистывая что-то немелодичное. Это означало, что он чем-то обеспокоен и не находит себе места. Бывали дни, когда он, движимый какой-то скрытой энергией, часами работал дома над гранками и справочниками, настолько погружаясь в свои занятия, что пробиться к нему она не могла. В иные дни он не находил никаких занятий, кроме чтения и музыки. Иногда он быстро и неожиданно засыпал в кресле — значит, провел бессонную ночь.

За долгие зимние недели Энн убедилась, что ее муж так и не освоился в их доме. После стольких лет это было более чем странно. Он чувствовал себя как-то неловко, словно все время находился не в своей комнате и это вынуждало его постоянно извиняться.

Первая полоса «Таймс» была целиком посвящена интриге в Белом доме и убийству ребенка. Она решила, что читать такое, по крайней мере, этим утром, выше ее сил. Мир добрых чувств и утонченных вкусов, открывшийся на страницах светской хроники, показался ей давно несуществующим.

— Оуэн, — позвала она. — Тебе приготовить что-нибудь?

— Нет, спасибо, — отказался он.

— Но ты же будешь завтракать?

— Конечно.

Ей надо было собираться, чтобы успеть к восьмичасовому поезду на Гранд-Сентрал, — ее работа требовала присутствия в Манхэттене по меньшей мере три раза в неделю. Направляясь к выходу, она увидела мужа сгорбившимся за кухонным столом над чашкой черного кофе и не смогла заставить себя просто пройти мимо.

— Собираешься в офис? — спросила она.

В его взгляде было столько одиночества, что ей захотелось заплакать. Времени не оставалось.

— О, черт, — сказала она. — Я должна идти!

— Иди. — В знак приветствия он поднял сжатую в кулак руку. — Иди, иди.

— Оуэн! — вырвалось у нее. — Встряхнись, старина.

Он вновь посмотрел на нее и, встав из-за стола, прикоснулся рукой к ее щеке.

В поезде ее одолевало беспокойство из-за денег. Дома она заставляла себя не касаться этой темы, но постоянно думала о проигрыше. Им удалось погасить часть задолженности по акциям за счет некоторых пенсионных счетов и удачных вкладов. Дом на Стидманз-Айленд они тоже пока сохранили, выплатив очередной взнос. Но долг оставался большим.