Самая плохая адептка (СИ) - Рэй Анна

Аж целых четыре штуки! Тело животного покрывала серая шерстка, а еще был хвост с кисточкой, которым Матюша обвил ногу смотрителя.

— Это гаргулья, относится к классу магических антропоморфных существ, — пояснил магистр, пытаясь освободить ноги из захвата хвоста. — Она здесь уже два года. Людям, а особенно магам, не слишком доверяет, сторонится. Пока подпускает к себе близко только меня и ректора Матеуша. Бывшего ректора, ныне вашего декана. Уж наша гаргулья так его полюбила, что я решил Матюшенькой назвать. А что?

Декан не против, а зверь на имя откликается.

— А я была бы против, если бы ту змеюку Вилкой назвали, — шепнула мне на ухо подруга, указав на змееподобное существо с головой лисицы.

Существо словно догадалось, что говорили о нем, вытянуло голову и уставилось на Виларию немигающим взглядом глазок-пуговок, да еще раздвоенный язык высунуло.

Я предпочла отвернуться, чтобы эта тварь… в смысле милая магическая зверушка не переключила свое внимание на меня, и принялась рассматривать хомяков, которые по-прежнему прятались за дверью, но морды высунули и с любопытством следили за происходящим.

— Да не переживайте вы так, — магистр Костюшко поманил этих двоих пальцем к себе, — адепты вас не обидят.

— Вы так говорите, словно они вас понимают, — хмыкнул рыжеволосый Яцек, осмелев и приблизившись.

Остальные последовали за ним. Интересно же рассмотреть зверей поближе.

— Конечно понимают! — возмутился магистр, поправив очки. — Это же магические животные! Они могут изъясняться, по своему, но вы со временем поймете. Сейчас я вам их представлю, а уж завтра подробно расскажу об особенностях каждого вида и предпочтениях. И мы распределим, кто из вас за каким зверем будет ухаживать.

— Мне хомяков! — первым опомнился толстяк и подмигнул напуганным существам. Те тут же исчезли в домике, захлопнув дверь.

— Чегой-то тебе? Может, я тоже их хочу! — возмутился адепт Воганька. — Правда, они какие-то переростки!

Юноши хмыкнули, а магистр вздохнул:

— Переростки они, потому что в прошлом году такие же умельцы, вроде вас, втихаря опробовали на них зелье роста. И это не хомяки, а потто.

— Пот? — захрюкал адепт Воганька.

— Относятся к отряду сумчатых дасуроморфий, — с важным видом пояснил магистр Костюшко, не обращая внимания на фырканье юноши.

Хомяки, которые на самом деле оказались потто, вновь выглянули из укрытия, а я теперь обратила внимание, что шерстка была у них не бурой, а шоколадной с золотистым отливом. Мордочки — короткие и широкие с крупными ушами, длинными усами, а глаза большие и умные. Зверьки стояли на задних лапках, а передними придерживали дверь. Тот, что покрупнее, возвышался над мелким и как бы невзначай терся носом о пушистую шкурку собрата.

— Очень умные ребята, — улыбнулся существам магистр, а мне показалось, что те улыбнулись в ответ. Во всяком случае, звери продемонстрировали ряды крепких острых зубов. — Одного я назвал Василиусом. Вася, значит. А помельче —

Базилиусом. Базя.

— Оригинально, — хмыкнул Вилка и тут же взвизгнула. Она попыталась отскочить с места, но не смогла — ее ноги обвила та самая блестящая змея с головой лисицы. Как она незаметно подкралась, загадка. Но только зверюга прижала морду к Вилкиной ладони, шумно вдохнула и мечтательно прикрыла глаза.

— Вот и чудесно, — обрадовался смотритель. — Полли выбрала, кто за ней будет ухаживать.

— Адептка Войта, закрепляю за вами змия! — прозвучал позади нас командный голос магистра. — А за вами, адепт Воганька, — поттов, две шутки.

Куратор стоял у выхода и прикрывал тылы, чтобы никто из нас не сбежал.

— Полли не змий, а магический гибрид сирруша и рейнеке, — поправил смотритель.

— А мне тогда курицу! — осознав, что хомяки ему не достались, пухлый темноволосый адепт ринулся к кошке с птичьей головой и крыльями за спиной.

Та недовольно рыкнула, выдав тонкую струйку дыма, и отвернулась, словно сообщила, что ей все равно.

— Крылатик у нас — карликовый альраун. Удивительное существо, о нем я расскажу чуть позже, а пока предлагаю завершить знакомство. Кто будет ухаживать за дракономопсом? — поинтересовался магистр, указывая на неуклюжего зверя с короткими лапками, вытянутым туловищем и головой дракона. Маленький зверь притаился возле большого Матюши и хитро щурился.

Животных осталось всего ничего, да и нас трое — я, адепты Яцек и Змиевский. Правда, последний в нашем обсуждении не участвовал, он словно зачарованный смотрел на кого-то в дальнем загоне. Только я хотела согласиться на дракономопса, как он подбежал к конопатому Яцеку и уселся у того возле ног. Парень не растерялся, погладил зверя за ухом, а тот от радости икнул, выпустив тонкую струйку огня. Хорошо пол здесь каменный, и проказник ничего не спалил.

— Прекрасный выбор! — обрадовался магистр Костюшко, хлопнув в ладоши. — Дракономопсы — самые верные и преданные друзья. Они же в огне не горят и в воде не тонут! Спасут вас из любой передряги. Но их доверие нужно заслужить…

— Адепт Яцек, официально закрепляю за вами дракона… и мопса, — зычно произнес куратор, а я обреченно посмотрела на Матюшу.

Вот как чувствовала, что самый кошмарный зверь будет моим.

— Адептка Комарек, — тут же подтвердил мою догадку куратор, — гаргулий —

ваш!

Осталось добавить: «Заверните!»

Матюша растопырил пальцы, подглядывая за мной, и облизнулся.

— Может, за гаргульей лучше адепт Змиевский будет ухаживать? — робко предложила я. — Он больше. В смысле адепт.

— Полагаю, адепт Змиевский уже определился с выбором. И я очень этому рад, — улыбнулся магистр Костюшко, продемонстрировав ямочки на пухлых щеках, и направился к загону, где словно вкопанный стоял темноволосый адепт.

Мы все отвлеклись от своих питомцев и тоже приблизились к однокурснику, чтобы посмотреть: что за магический зверь его так заинтересовал.

Подойдя ближе, мы ахнули. Пред нами предстало одновременно ужасное и прекрасное величественное животное с конскими туловищем, копытами и хвостом, но головой и крыльями огромного орла. Иссиня-черное оперение переходило в короткие жесткие волосы. Стального цвета клюв и золотистые глаза принадлежали орлиной сущности зверя, как и крылья. Они вызывали особое восхищение: темные перья удивительным образом отливали серебром. Казалось, взмахни этот зверь крыльями и взлетит, разрушая мощным телом все преграды. Увы, животное сдерживали железные тонкие цепи, тянувшиеся от ошейника к крюкам в полу, но длинные настолько, что позволяли свободно передвигаться по просторному загону и, возможно, и дальше. Но не настолько, чтобы позволить сбежать.

Зверь застыл на месте и глядел исподлобья на адепта Змиевского. Тот, в свою очередь, не отрывал взгляда от магического существа.

— Это же гиппогриф! — восхищенно прошептал адепт Воганька. — Но как же так… они же не существуют…

— А почему он прикован? — одновременно с сокурсником спросила я.

— Как видите, существуют, — улыбаясь, произнес магистр Костюшко и жестом показал, чтобы мы не подходили ближе. — Древний летописец Ариосто в своих трудах утверждал, что гиппогрифа создали изначальные маги. Те, что селились в скалах общинами, подальше от простого люда. Эти дикие места, удаленные от городов и поселений, позже стали единственным пристанищем гиппогрифов, которые живут парами, но чаще в одиночестве. А прикован, потому что не может летать, но не оставляет попыток. К сожалению, этим только вредит себе. Упрямый гордый зверь.

Рассматривая магическое животное, я обратила внимание, что одно крыло ниже второго и сильно искривлено.

— Это из-за крыла? Оно повреждено? — спросила Вилка.

— Увы, — подтвердил магистр и развел руками. — Один из лесничих несколько месяцев назад сообщил в полицию, что нашел в лесу, возле скал, израненного редкого зверя. Обессиленного, с изломанным крылом.

— Бедненький, — прошептала я.

Гиппогриф расслышал мой шепот, повернул голову и недовольно зашипел. А затем, словно дикий ветер, принялся метаться по загону, биться клювом о железные прутья и кричать высоким гортанным голосом, явно требуя выпустить его из клети.