Из сегодня в завтра - Джулия Тиммон

Дебора издает приглушенный возглас не то возмущения, не то протеста, не то нежелания верить матери и складывает руки на груди.

— Сдается мне, ты придумала себе несуществующую проблему. — Она усмехается. — Ты не пара папе! Кому скажи — покатятся со смеху.

— А мне сдается, что ты берешь в расчет только внешнюю сторону! — с нотками агрессии восклицает мама. — Даже странно! Ты же умная взрослая женщина, давным-давно живешь с мужчиной.

Дебора растерянно моргает и вопросительно поводит бровью. Я тоже смотрю на маму, напряженно ожидая продолжения.

— Папа, не имея богачей родителей, благодаря лишь собственным стараниям получил государственную стипендию, выучился в Андовере, потом в Принстоне! — горячась произносит она. — Представляете, что это такое? Пробивать себе дорогу среди тех, кто привык разбрасываться деньгами, заработанными не собственным потом, а толстосумами-папочками?

Дебора усмехается.

— Еще и как знаем.

Мама смотрит на нее сначала несколько рассеянно, потом, видимо вспомнив, что Дебора тоже сама прокладывала себе путь, едва заметно кивает.

— Ты вся в него, — говорит она. — Даже еще упрямее. Если бы не твоя неукротимая жажда независимости, папа спокойно платил бы за твою учебу.

Дебора, весьма довольная собой, чуть наклоняет голову набок.

— Лучше бы стал богачом, как родители его сокурсников. Он же… — Она со снисходительным видом пожимает плечами. — В итоге не добился ничего особенного.

Мама резко поворачивает голову и приковывает к Деборе горящий от возмущения взгляд.

— Он небезызвестный в городе человек…

— «В городе» — слишком громко сказано, — тотчас поправляет ее Дебора. — Разве что в «Стивен О'Коннел инкорпорейтед». Другой на его месте с подобным образованием и такими мозгами давно был бы правой рукой старика О'Коннела и готовился бы не сегодня завтра принять у него дела.

— Отец с легкостью занял бы это место! — гневно восклицает мама.

Удивляюсь, что она так расходится. В жизни не подумала бы, что отец настолько ей дорог. Передо мной вообще будто незнакомая женщина в обличье нашей матери.

— Просто он не из тех, кто ради власти и денег пойдет по головам, станет кого-то чернить, выставлять в невыгодном свете, подсиживать, — с чувством добавляет мама. — Это человек кристальной души…

Ошеломленные, мы с Деборой снова переглядываемся. Что происходит?

— Я же в сравнении с ним… — мама вяло взмахивает рукой, и ее прекрасные глаза опять грустнеют, — полнейшее ничтожество…

В порыве возразить я сжимаю ее руку и немного наклоняюсь вперед, но не могу подобрать нужных слов. Внутри все бушует и путается. Хочется найти всему объяснение, расставить все по своим местам, доказать, что не настолько безнадежно их с папой положение, равно как и положение сотен других страдающих пар, однако доводов не находится, отчего душа мечется из стороны в сторону.

Зачем мне искать аргументы? Ведь в отношениях родителей я не смогу разобраться при всем желании. Оказывается, они куда более сложные, чем я думала все это время. А сама я свободна и не должна принимать так близко к сердцу то, что меня не касается.

Свободна ли? — задаюсь я странным вопросом. Будто услышав его, в моем кармане звонит сотовый. Я не встаю — вспрыгиваю с дивана и густо краснею, будто подросток, застуканный с порножурналом в руках.

Мама и Дебора смотрят на меня с одинаковым выражением любопытства. Я глупо хихикаю, выбегаю из гостиной на балкон, подношу к уху трубку и произношу на выдохе:

— Алло?

Прежде чем произнести первое слово, мой собеседник прочищает горло, и, удивительное дело, я мгновенно узнаю его и тотчас забываю о нашей семейной трагедии и о том, что из-за нее еще сильнее пошатнулась моя вера в любовь.

— Эви? Ты еще не спишь?

— Так рано? — усмехаюсь я, но тут вспоминаю, что давно потеряла счет времени, и умолкаю. Который теперь час, я не имею понятия. — Не сплю.

— Это Джерард.

— Я узнала. — Я оглядываюсь на раскрытую дверь в комнату. Мама и Дебора молча смотрят на меня. Качая головой, закрываю дверь.

— Знаешь… я совсем забыл, что хотел спросить у тебя о… — начинает Джерард, но не договаривает.

— О чем? — гадая, что его так интересует, спрашиваю я.

В ответ он смеется своим необыкновенным смехом. Честное слово, после излияний мамы и пережитых мною страхов за них с отцом, этот смех точно целебный бальзам.

— Признаюсь честно, — виноватым голосом произносит Джерард, — ни о чем я не собирался спрашивать. Точнее, вопросов у меня море, потому что хочется узнать про тебя как можно больше, но в данную минуту… — Он вздыхает и после паузы продолжает: — В данную минуту мне вдруг просто приспичило пожелать тебе спокойной ночи.

Смешно, но у меня от прилива нелепого счастья на миг замирает сердце. И кажется, что фонари под окнами дома вдруг засветили более мягким и ласковым светом, а отдаленный гул машин зазвучал с милым задором.

— Глупо, правда? — тихо спрашивает Джерард. — Эта мысль пришла мне в голову, когда я уже набрал твой номер. Мне сделалось стыдно и неловко. Я начал суматошно придумывать, чем бы объяснить этот свой звонок. Но достойного предлога так и не нашлось. — Он снова смеется.

Бог знает почему, но мне кажется, что каждый последующий звук этого смеха приближает нас друг к другу, преодолевая расстояние и многочисленные городские препятствия.

— Не нахожу в этом ничего глупого.

— Правда? — с ненавязчивой надеждой в голосе спрашивает Джерард. — А я уж было подумал, что покажусь назойливым.

— Пожелание спокойной ночи мне придется очень кстати, — говорю я, снова оглядываясь на дверь.

Мама и Дебора сидят молча. Сестра права: общаться с родителями без меня ей сложновато. Или, может, дело сейчас в том, что мысли обеих переключились на мое нелепое девичье смущение и таинственность этого звонка. Бесшумно вздыхаю.

Джерард, чудом угадывая этот вздох, спрашивает изменившимся голосом:

— У тебя какие-то неприятности?

— Мм… — мычу я в трубку, задумываясь о том, стоит ли посвящать его в подробности наших неурядиц. — Да, в некотором смысле… — поневоле слетает с губ.

— В каком смысле? — без тени обычной веселости интересуется Джерард.

— Гм… кое-какие семейные проблемы, — говорю я, стараясь, чтобы голос звучал не слишком траурно. Выходит, по-моему, чересчур бодро. Черт!

Джерард несколько мгновений молчит и осторожно уточняет:

— Семейные? Ты что… — кашляет, — замужем?

Смеюсь. Слишком громко и заливисто. Наверное, это оттого, что день был насыщен крайне неприятными событиями.