Ищите девочку - Алексей Макеев

– И не страшно вам тут? – покосился на углы, напичканные отрицательной энергией, сыщик. – Одному-то на льдине. И собачку, как нарочно, куда-то подевали.

– На вязку собачку отдал, – объяснил сторож. – Знакомый из города приехал, попросил на два дня. У меня здоровый такой кобелина, среднеазиатских кровей. Гусаром кличут. А бояться здесь, парень, нечего – живу, как видишь, не в роскоши. Да и поселок не из фешенебельных. Редко ворье забредает. Нечего тут красть – летом всё давно украдено… А ты точно жрать не хочешь? А то давай пожуй картошечки, составишь мне компанию. Без водочки, правда.

– Спасибо огромное, – от души поблагодарил Максимов. – Не хочется что-то.

Шел дальше, гоня панические мысли. На такого «минотавра» надежды мало – он сторожит лишь ареал собственного обитания. В подобных забытых товариществах дачники сами страхуют свое имущество. Сами и воришек пойманных линчуют. Масса случаев, когда разъяренная толпа самосудом расправляется с незадачливым ворьем! Кого-то в муравейник зароют и выбраться не дают, пока на коже живого места не останется; кого-то на заборе распнут, собакам на потеху – и висит такой христосик, корчится, покуда в мир иной не отправляется; третьих в землю по шею зарывают – без воды и питья, зато в душевной компании комаров и мошек. Богатая фантазия у народа…

Окраинные дома остались за спиной. Грязь хлюпала под ногами. Он встал, покурил в рукав, восстанавливая в памяти дорогу со слов студента Олейника. Видимость – не больше пятнадцати метров. Ограды, голая акация, кое-где елочки, сосны, а между ними – островерхие крыши. Забрался по собственному желанию… А фонарь включать боязно. Где-то должен быть отворот в узкий переулок – ломаный проход в глубину поселка. По этой тропке ходят те, у кого машин нет. А у кого есть, проезжают дальше, огибая практически весь поселок, а затем поворачивают на сто восемьдесят…

Он выбросил окурок, прижался к хлипкому забору и медленно отправился дальше, всматриваясь в темень. Переулок обозначился шагов через пятьдесят: зазор на ширину плеч. Под ногами форменная топь – поскользнулся, едва не грянув носом, вовремя схватился за штакетины. Дрожь прошлась по шатким заборам. Выждав пару минут, тронулся дальше, чувствуя, как вечерний озноб начинает потряхивать позвоночник.

Переулок вывел Максимова на внутреннюю улочку, где грязь стояла буквально по колено. Забавная мысль поселилась в голове: а как похитители собираются вывозить девочку? Приехать сумели, дожди еще только начинались, а ведь к завтрашнему дню, если дождь не угомонится, окончательно развезет – проехать можно будет только на танке…

Если верить описанию Олейника, эта улочка называлась Луговой, а до Овражной – еще два переулка и железнодорожная цистерна на сваях, не заметить которую просто невозможно. Он снова прижался к забору, взгромоздился на внушительного диаметра трубу, пролегающую вдоль дороги, – хватит уж издеваться над модными итальянскими ботинками! Прошел по этой трубе пару участков, пока дорогу не загородил мощный куст сирени, вылезший из ограды. Пришлось спуститься, погрузиться по щиколотку в грязь.

В этот миг Максимову и почудилось, будто сзади чавкнуло…

Только грязь может чавкнуть. Под ногами. Он застыл – одним ботинком на трубе, другим в тягучей жиже. Противной змейкой поползла по спине дрожь… Кто-то идет за ним? А вот это уже действительно жутковато. Стоит ли оглядываться?

Он опустил в грязь вторую ногу, сделал несколько шагов, встал. Тишина. Только дождь молотит. Если был поблизости человек, то он тоже встал. Пройдя сирень, он снова взгромоздился на скользкую трубу и отправился дальше. Нырнул в первый попавшийся переулок, а дальше побежал, шлепая грязищей. Влетел на какую-то улочку (наверняка Овражная), засек колонку под кустами, метнулся к ней. Скрючился в три погибели, замер.

Впервые посетила мысль, что дело сложнее, чем кажется. Или труса на старости лет празднует? Обстановка действует разлагающе? Он просидел, прижавшись щекой к холодному чугуну, минут пять, но из переулка никто не вышел. Дождь усиливался. Ветер завывал порывами, теребя акацию над головой. Померещилось.

Он сидел неподвижно, пока не онемели подвернутые ноги. Встал, отправился дальше. С улочкой снова промахнулся. Никакая не Овражная – Лесной проезд – уверяла надпись белой краской на дощатом заборе. Постоял, прижавшись к забору, проницая темноту, пока совсем не успокоился. Тронулся далее, свернул в очередной проулок, привычно промесил грязь и угодил на третью от протоки улицу, которая, к вящей радости, и оказалась Овражной. Дом три – подсказала табличка. Справа – первый. Дачка под номером одиннадцать – слева. Ее уже видно, если переместиться на другую сторону дороги…

Он сидел в кустах напротив дома битых полчаса и не мог отделаться от мысли, что в доме никого нет. Тучи опустились совсем низко, плыли над головой, как лохматые, плохо надутые дирижабли. Дождь хлестал рывками, подчиняясь силе ветра. Темнота за окнами, ни голосов, ни шороха. Яблоньки в саду, словно дети, которых высекли – жалкие, опустившие до земли рукастые ветви. В оконных проемах ни тени. В саду разгуляй – царствие стихии… Он пытался уловить хоть какое-то движение, намек на присутствие, но тщетно – все увиденное указывало на то, что дом пуст. Интуиция помалкивала.

Он продрог, как воробей. Выкурил в ладошки полпачки, спохватился – курить скоро станет нечего. Странные события разворачивались вокруг Максимова. Он не мог ошибиться – вся логика расследования выступала за то, что девочка здесь! По крайней мере, кто-то из похитителей!

Постигать истину оставалось на практике – неплохой, кстати, критерий ее познания… Он выбрался из кустов, перебежал дорогу по диагонали и притаился на правом фланге огорода. Штакетины гнилые, можно согрешить. Трухлявое дерево сломалось без хруста. Он развел обломки и пролез в щель. Замаскировав грешок, на цыпочках прокрался в кусты и затаился. Огородик состоял из пригнутой малины, слезливых кустиков крыжовника и на скорую руку вскопанных грядок. Сараюшки на восточной стороне участка. Кирпичный гараж в северном углу – явно творение последнего времени. Дорожка от гаража в сторону ограды.

Ветер гонял по грядкам огрызки парниковой пленки. Под крышей просевшего сортира что-то мелодично посвистывало. Поднявшись на крыльцо, он потянул дверную ручку. Дверь, с натягом, но поддалась. Не событие – многие дачники, уезжая в город, оставляют дом незапертым. Воры по-любому залезут, а так хоть замок не свернут… Он вошел в благоухающие гнильцой сенки и снова сделал остановку. Таким вот образом (со всеми остановками) и пришлось исследовать дом: сначала скрипучий первый этаж, включающий пустую кухоньку и две крошечные комнаты, затем мансарду – до того миниатюрную и суженную, что даже кровать сюда не помещалась – на полу лежал пропыленный и спущенный надувной матрас. Основательный подпол под кухней – метра четыре глубиной, наглухо зацементированный. Всем хорош, один недостаток – пуст.

Пяти минут хватило, чтобы убедиться в своей несостоятельности. Он в отчаянии прислонился к косяку. Никого. Ни девочки, ни похитителей. А не ошибся ли он изначально?

Стало дурно. Пот потек по лицу. Как же так, сыщик? Все улики указывают на конкретных лиц и на этот поселок. Держат девочку в другом доме? С какой стати?

Оставались гараж и скособоченные сараюшки на краю участка. Он бесшумно покинул дом и, пригнувшись, побежал по хрустящей дорожке. Дача (исключая подвал) неухожена, а дорожка опрятная, с любовью крытая и раскатанная. Игрушка новая в семье – машина…

Гараж не заперт. Щель в воротах. Перехватив фонарь в правую руку (и светить удобно, и бить), Максимов потянул железную створку. Отворил и с низкого старта устремился в гараж.

Некого бить, а вот посмотреть есть на что. Серая «Тойота Квеста»! Тонкий луч вырвал заветные серебристые буквы на бампере! Облегчение обвалом. Хоть здесь все нормально…

За полминуты он обошел устаревшее творение японских мастеров, убедился в том, что салон пуст, осветил стеллажи с никчемным железом, хлам в углах, подергал дверцы (открыто), удостоверился в отсутствии подполья, смотровой ямы, каких-нибудь замысловатых тайников и, подгоняемый интуицией, бросился прочь.

Сараюшки – за ветвистыми кустами жимолости. Первый забит крест-накрест, а отрывать доски нет ни желания, ни резона. Второй вблизи предстал не такой уж завалюшкой. Сложен ровно, из подогнанных досок. Кровля, крытая толем. На двери – накидная плеть, надета на скобу, плотно вбитую в косяк. Замок, однако, отсутствовал. Отличное свидетельство, что внутри никого нет (тяжело войти в сарай и накинуть за собой скобу). Он рванул дверь, вошел, держа фонарь наперевес.

Из живых действительно никого там не было. А вот покойников – сразу двое…

Он подсознательно и ожидал увидеть что-то подобное. В чем подвох? – терзал вопрос еще в городе. Почему легко и просто идет расследование?.. Дрогнул фонарь, но не не выпал. Максимов отодвинулся от проема и начал осматриваться.