Один момент, одно утро - Сара Райнер

Снова прилив паники; но откуда-то берутся силы, о которых она не подозревала, и оттесняют панические волны. Карен идет на кухню поставить чайник. Она не знает, как сказать Молли и Люку, но знает, что нужно это сделать. А когда кладет свою сумку на мойку у раковины, слышится тихое мяуканье, и из-за ящика для овощей вылезает Тоби. Глядя на него, Карен кое-что придумывает.

– Привет, Тоби, – говорит она, беря котенка в руки. Он полосатый, всего десяти недель от роду, его подарили Люку на Рождество. Это котенок одной из соседских кошек, и Люку подарили его с условием, что он подождет до середины января и только тогда получит подарок – серьезный вызов для маленького мальчика.

– Дай его мне! – тут же говорит Люк.

– Разве мне нельзя с ним поздороваться? – мягко упрекает Карен. Она щекочет Тоби за ушками. Шерстка у него чрезвычайно мягкая, теплая и пушистая, и после ужасных событий дня это ощущение хоть как-то утешает.

– Ладно, – ворчит Люк.

– А теперь, дети, – продолжает Карен, пока Анна занимается приготовлением чая, – кто-нибудь из вас хочет пить?

– Да, – отвечает Молли.

Люк качает головой.

Карен отдает Тоби Люку и приносит Молли соку в пластмассовой чашке с носиком.

Молли берет ее и тут же начинает сосать.

– Ладно, – твердо говорит Карен. – Я хочу, чтобы вы оба – можешь принести и Тоби, если хочешь, Люк, это ничего – пришли ко мне в комнату, я вам что-то скажу.

– Хочешь, чтобы и я пришла? – спрашивает Анна. – Я могу подождать здесь, если так легче.

– Нет, зайди и ты, – говорит Карен.

И Анна с чаем идет вслед за ними. Она выбирает кресло в эркере, это большая комната, и Карен понимает, что подруга не хочет быть слишком навязчивой.

Карен садится на диван и наклоняется вперед.

– Подойдите, – говорит она и привлекает обоих детей с котенком к себе. – Выслушайте меня. То, что я вам скажу, очень-очень печально. И это будет для вас большим ударом. Но я хочу, чтобы вы знали, что, что бы вы ни почувствовали, и мама и папа очень-очень вас любят. – Она с трудом смотрит на лица детей. Люк озадаченно хмурится, Молли посасывает свой сок, инстинктивно ища утешения.

– Что случилось, мама? – спрашивает Люк.

Карен делает глубокий-глубокий вдох.

– Помните нашего старого кота Чарли? – Она поглаживает Тоби у Люка на руках в надежде набраться от него сил. Он поднимает мордочку, прося погладить ему шейку, блаженно забыв обо всем, кроме удовольствия.

Дети очень серьезно кивают.

– Помните, когда Чарли умер, я сказала, что он будет с другими котами на небесах?

– Что он сможет драться с ними, когда захочет, – вспоминает Люк.

Хотя Чарли был кастрирован, но строго охранял свою территорию и всегда царапал соседских животных – включая кота, от которого родился Тоби. Он даже время от времени провоцировал соседского пуделя.

– Верно, – продолжает Карен. – И я также сказала вам, что Чарли никогда не вернется, но он очень счастлив, дерясь с другими котами на небесах.

– Да, – говорит Люк.

Молли молчит.

Хотя оба стоят прямо перед ней, Карен протягивает руки и сажает дочку на колено. Она привлекает еще ближе к себе Люка с Тоби и говорит еще тише:

– Вот, а сегодня у вашего папы внезапно остановилось сердце. И это значит, что ваш папа тоже умер, как и Чарли.

– Что, он теперь будет играть с Чарли? – спрашивает Люк.

– Да, – отвечает Карен, ей вдруг понравилась эта мысль. – Чтобы помогать Чарли побеждать других котов.

Люк озадачен.

– Но папа будет не только играть с Чарли. Папа будет делать все то, что любит.

– Он теперь на небесах? – спрашивает Люк.

– Да, – отвечает Карен. Она действительно не может придумать лучшего объяснения. Точность тут не важна. Главное, конечно, эмоциональная правда, и нужно сообщить известие как можно мягче и яснее. – Ты поняла, милая? – спрашивает она Молли.

Молли сосет, сосет, сосет свой сок, хотя Карен и слышит, что в контейнере остался лишь воздух.

Карен смотрит на ее личико. Брови насупились, нижняя губка выпятилась. Она видит, что дочка что-то поняла.

– В общем, где бы папа ни был, он может делать все, что любит, ВСЕ ВРЕМЯ. Он сможет играть в футбол… Там много людей, кто любит играть в футбол. Он сможет пить пиво… Я уверена, он найдет там много людей, кто любит хорошее холодное пиво. Он сможет разговаривать с друзьями, дремать после обеда – хоть каждый день, если захочет, – и слушать свою музыку по-настоящему громко! И знаете, что особенно хорошо? Ему теперь не придется ходить на работу, ездить в Лондон. Он сможет заниматься своими проектами, которые любит, когда захочет. Для него наступит прекрасное время!

Говоря все это, Карен чувствует себя отстраненной от своих слов; в ее голосе гораздо больше веселья и радости, чем на душе.

– Но разве папа не любит быть с нами, мамочка? – спрашивает Люк.

Карен не предвидела этого вопроса.

– Конечно, любит, милый.

– Но мне показалось, ты сказала, что папа сможет делать все, что любит?

– Ну… – Карен ищет ответ. Конечно, малыш прав. – Просто там, наверху, есть люди, которым нужны папины советы и помощь. Ты знаешь, как папа умеет помогать. И сейчас им нужна помощь больше, чем нам, поэтому он отправился помочь им в каком-то деле.

Люк хмурится:

– Значит, когда поможет им, он вернется?

Господи, как она запуталась!

– Нет, любовь моя, не вернется.

Люк начинает плакать.

– Мой маленький. – Карен крепко обнимает его и прижимается щекой к его каштановым волосам. – Мне так жаль. – Видя его слезы, она тоже плачет. – Это так печально и не очень справедливо. На самом деле папа не хотел нас покидать, но пришлось. Ты знаешь, как иногда приходится делать то, что не хочется, но ведь приходится? Например, чистить зубы и есть овощи?

Люк кивает сквозь слезы.

– В общем, смерть немного похожа на это, в некотором роде. Не хочешь умирать, но приходится.

– Ох!

Теперь плачет и Молли. Карен вспоминает, что Анна сидит в кресле в другом конце комнаты и наблюдает за этой сценой.

– Эй, Анна, подойди и обнимись с нами.

И Анна, явно с облегчением, что может что-то сделать, подходит и обнимает их всех троих, и они вчетвером плачут, вместе, рыдая и захлебываясь слезами.

Сеансы у Лу заканчиваются в полчетвертого, и потом она идет на собрание, так что уходит с работы она уже после четырех. Несколько минут идти до подземки, и, добравшись туда, она видит, что у стены рядом с газетным киоском сидят Аарон и Кайра. Миновать их невозможно, а если она повернется и пойдет в другую сторону, они заметят. Поэтому она продолжает идти своим путем. Приблизившись, она видит, что они курят. Лу не знает, стоит ли делать им замечание, вмешиваться в ситуацию, которую вряд ли сможет улучшить, но они, увидев ее, быстро тушат сигареты о стену рядом, оставив на красном кирпиче черные пятна. Поскольку они не в школе, а ей не хочется казаться слишком строгой, она решает не замечать этого.

– Здравствуйте, мисс, – говорит Аарон, искоса бросив на нее взгляд.

– Здравствуй, Аарон. Здравствуй, Кайра. Как у вас дела?

– У меня все хорошо, мисс, – отвечает Аарон. – А у вас?

– Как ни странно, устала, – говорит Лу, останавливаясь рядом.

Это правда: к утреннему потрясению добавились рабочие обязанности, и сразу после инцидента пришлось вести себя как консультант-психолог. Теперь прилив адреналина прошел, и больше всего хочется поспать.

– Значит, всю ночь не спали, мисс? – спрашивает Аарон.

Лу хмурится. Она видит, к чему он клонит.

– Нет, – категорично отвечает она. – Вчера было воскресенье.

– Некоторых это не останавливает, – замечает Аарон.

– Вы были с женщиной? – спрашивает Кайра. В ее тоне смесь неприязни и любопытства.

Тут Лу могла бы просто уйти, но интуитивно чувствует, что они сочтут это бегством, что только подзадорит их. Она смотрит на подростков, на нее, потом на него, прямо в глаза. У Аарона глаза темно-карие, вызывающие. У Кайры светло-голубые, агрессивно прищуренные. Аарон трет землю кроссовкой, Кайра теребит свои длинные волосы, оба дают выход избытку энергии.

– Я смотрела «Улицу коронации»[10], – заявляет Лу, – а потом костюмный фильм по ITV. А потом легла спать.

– В «Улице коронации» есть один гей, – говорит Кайра.

Боже, эти двое быстро соображают.

– Да, в самом деле, – кивает Лу. Она отмечает про себя, что это напоминает стиль беседы на их индивидуальных.

А Кайра продолжает:

– Вы лесбиянка, мисс?

В такие моменты Лу жалеет, что не выбрала более подходящую арену, чтобы работать консультантом-психологом, такую, где не встречаешься с клиентами вне назначенного сеанса. По сравнению с прежним местом работы консультации в школе имеют более размытые рамки.

– Аарон говорит, что это так.

Именно сегодня у Лу не хватает сил. Однако Кайра не дает передышки:

– Это и так ясно, можете не говорить.

– Знаете, ребята, если хотите это обсудить, будет лучше, если мы сделаем это в более подходящее время.