Между нами, вампирами - Ирина Лем

Предупреждающий сигнал не звякнул, он не насторожился. Шериф выглядел строгим, но не более того. «Обойдется, – легкомысленно подумалось Шону. – В этом благословенном краю не место людским недостаткам. Дикий Билл прав, что не дает жителям распускаться. Для их же спокойствия. Револьвер для устрашения показывает. Иначе порядок не сохранить. Лихих людей в этих краях хватает. Даст слабину – хаос воцарится».

Лично для него сейчас насущнее озаботиться ночлегом.

– Где у вас можно переночевать – кроме борделя? Или снять жилье на постоянно? – спросил Шон.

Итальянец долго не думал.

– Иди к Бренде Милз. Самая порядочная женщина в Форте Сапино. Бренда комнату пустующую сдает – гостям города, которые изредка сюда заглядывают. Иди туда. Она и пищу тебе готовить будет занедорого. Только не лезь с загребущими руками куда не следует. Она женщина уважаемая, вдова прежнего шерифа. Ей после смерти супруга нелегко приходится. Но держится. На легкие деньги не клюет. В бордель не идет, хотя звали. Руками зарабатывает. Молодец, уважаю.

– Где ее дом?

– Из салуна налево – по прямой, у сгоревшей конюшни еще раз налево, и до кромки леса. Ее дом немного на отшибе стоит, зато огородик имеется —подспорье в хозяйстве.

Бренда Милз оказалась спокойной, гостеприимной женщиной с неулыбчивыми, настороженными… нет, скорее – испытующими глазами. Вопрошающими: чего ей от гостя ожидать? Под глазами наметились темные полукружья. Губы поджаты, но не зло. Волосы практично зачесаны назад. Она была стройна, чисто одета и подчеркнуто по-деловому вежлива. Последнее – чтобы избежать с постояльцами панибратства, ведущего дальше, чем позволяла ей забота о репутации.

Возраст? По бумагам – на двенадцать лет старше Шона, по-настоящему – на шестьсот семьдесят два моложе. Она отвела ему просторную комнату, свою бывшую супружескую спальню, с широкой кроватью и окном на огород, за которым начинался лес.

– Надолго к нам? – спросила сразу после знакомства.

– Хотелось бы надолго, – по привычке уклончиво ответил Шон. – А там как получится. Места здесь красивые… Заплачу вам за полгода вперед. Хорошо?

Он еще спрашивает! В поселке женщине работу найти трудно. Бренда месяца два ни цента не видела, кормилась тем, что огород давал – спасибо, заготовок наделала впрок. Платья обносились, единственные сапожки на ладан дышат.

Принимая деньги, благодарно посмотрела на постояльца. Застывшее в невзгодах сердце вздрогнуло: таких красавцев ей встречать не доводилось. Муж был хорошим человеком, да внешне далеким от идеала. А этот… Чертами лица на святого Джорджа из Библии похож, а глаза по-дьявольски дерзкие.

– Вы женаты? – вырвалось у Бренды.

– Нет.

Почему-то почувствовала облегчение.

В первую же ночь пришла к постояльцу голая.

Под утро, вздохнув удовлетворенно, положила голову на грудь Шона, сказала:

– Не думай обо мне плохо. Ты первый, с кем я легла, после мужа.

– Я знаю. Не волнуйся, Бренда. Я не дам тебя в обиду.

Странно, как самые простые слова действуют на человека – могут ободрить или втоптать в грязь. Казалось, именно тех слов «я не дам тебя в обиду» ждала Бренда. Она заплакала. Горечь и жар ее слез прожгли кожу Шона у сердца. Он не стал утешать. Он не любил ее и не собирался влюбляться. Он только всерьез имел ввиду то, что сказал.

Бренда рассказала свою историю. Она – коренная американка, родилась в Девоне. Родители раньше жили в Корнуолле, на самой западной оконечности Британского острова. Когда в том краю началось активное насаждение англиканской религии, родители-методисты эмигрировали вместе с группой единомышленников.

Родители воспитывали ее в жестких христианских традициях, приучая следовать библейским предписаниям без малейших отклонений, методично. Тем отвратили от религии. Не навсегда, но до такой степени, что в шестнадцать лет она проявила неслыханное самовольство: сбежала с молодым солдатом, недавно возвратившимся с очередной войны, то ли Мексиканской, то ли Индейской. Солдат был рыжим, веснушчатым и румяным, звали Колин Миллз по прозвищу «Красномордый».

Колин оказался порядочным человеком. Он официально женился на Бренде и всюду возил за собой. В конце концов осели они в недавно построенном, неспокойном городке Форт Сапино. Раньше здесь были владения гуронов, делаваров и других племен, численностью помельче. Белые пришельцы оружием и обманом вытеснили их с исконных территорий далее на север – за озера.

Предполагалось, что поселение будет выполнять роль некоего форт-поста, сдерживающего индейские набеги, потому жителей хорошо вооружили. На фоне чего, а также из-за неоднородного национального состава и преобладания задиристой молодежи здесь чуть ли не ежедневно происходили кровопролитные, междоусобные стычки. Ссорились по всякому важному и пустому поводу: из-за женщин, мест охоты, денег, долгов, выпивки, оскорблений. Когда повода не находили, придирались к мелочам, только чтобы попетушиться, потешить молодо бурлящую кровушку.

Короче, взрывной был городок. Вскоре Колину предложили там стать шерифом. Высокую должность он заслужил, успешно усмиряя воров, драчунов и других закононарушителей, выполняя несколько должностей одновременно: охотника за головами, судьи и исполнителя приговора.

Шерифом слыл суровым и справедливым. Неподкупным – за что уважали. Сменили кличку с «Красномордого» на «Краснобородый». Когда вспыльчивые, вороватые и другие криминально настроенные граждане присмирели, Форт Сапино начал процветать.

Жизнь текла своим чередом, Бренда печалей-забот не знала. Муж любил, и она любила, самозабвенно. Домик имели неплохой, в доме – мебель, Колин сам срубил. Уют создала жена. Занавесочки, скатерти, наволочки расшивала. Одежду мастерила. Заготовки грибов-ягод делала, благо их в лесу полно и бесплатно. Пироги научилась печь. Особенно нравились Колину ее блины с кленовым сиропом, он сладкоежка был.

Одно огорчало – дети не народились. По неизвестной причине. Деток хотелось иметь Бренде больше всего на свете. Когда в городе построили церковь, не проходило воскресенья, чтобы она не помолилась о беременности. Но – не случилось доброго события.

Зато случилась беда. Однажды в городе появился некто Билл Кросби – неизвестно откуда, наверное из самого ада. Возобновились распри, со смертельным исходом чаще чем раньше. Изуродованные трупы поселковых регулярно прибивало озерными волнами к берегу. Воровство бобровых шкур, грабеж одиноких охотников стали чуть ли не ежедневной нормой жизни. Самое дерзкое из которых – угнали общинных лошадей, а конюшню сожгли.

Происшествия сваливали на индейцев. Только не верил Колин. Слухи поступали про нового жителя. Будто Кросби единолично во всем виноват: решил подмять под себя общину, вымогает деньги – угрозами и револьвером. Кто не подчиняется, того превращает в труп.

За беспардонность уже тогда получил прозвище «Дикий Билл».

Возмущение с трудом установленного спокойствия шериф Миллз воспринял как пощечину. Получать которые просто так не любил. Он один раз поговорил с Кросби – ничего не изменилось. На второй они чуть не подрались. На третий…

Конец ознакомительного фрагмента.