Невинные убийцы - ван Лавик-Гудолл Джейн

Появившиеся на поверхности щенки и опомниться не успели, как взрослые собаки налетели на них всем скопом. Ни пососать, ни поиграть не дадут! Щенки, спотыкаясь, ковыляли кто куда, а взрослые собаки следовали за ними, как приклеенные, то и дело поддевая какого-нибудь щенка носом и молниеносным движением морды опрокидывая на спину. Пока старшая собака вылизывала ему брюшко, щенок некоторое время лежал, беспомощно болтая в воздухе всеми четырьмя лапами, а потом кое-как выворачивался и улепетывал на своих неуверенных лапках. Случалось, что одного крохотного щенка тыкали носами и вылизывали разом трое, а то и четверо взрослых — они толкались, повизгивая все чаще и чаще, так что раздавалось уже что-то вроде птичьего щебета.

Я видел, как доминирующая самка стаи, Ведьма, на ходу просунула нос под задние лапки бегущего щенка, так что малыш, еще секунду пробежав на передних лапках, опрокинулся. Но стоило ему подняться и заковылять прочь, как его перехватил резвый самец, Баскервилль. Он сунулся к щенку носом, припав на передние лапы и задрав кверху зад с неистово виляющим хвостом. Опрокинув щенка на спину точным толчком своей черной морды, он стал вылизывать его. Черная Фея — темная самка с половинкой хвоста — вот кто был без ума от щенков! Она так самозабвенно виляла остатком хвоста, что казалось, он вот-вот отлетит напрочь, а ее повизгивание выдавало состояние полнейшего экстаза. Мы видели, как она бежит рядом с малышом и что-то радостно щебечет ему прямо в свернутое ухо. Минуту спустя она остановилась и так горячо лизнула в нос другого щенка, что тот перекувырнулся на спину. Потом она обратила внимание на щенка, удиравшего от Лилии, и тоже погналась за малышом, вытянув шею. Скоро она наподдала носом бегущего щенка, тот потерял равновесие и кубарем слетел прямо в нору.

Затем Черная Фея подбежала к трем самцам, вылизывавшим другого щенка, растолкала их и попыталась оттеснить то одним, то другим боком как можно дальше. Но самцы только крутились каруселью и не переставали лизать малыша. Тогда Черная Фея прибегла к последней отчаянной попытке отбить щенка и недолго думая прижала его к земле обеими передними лапами.

В эту минуту я заметил, что Ведьма больше не гоняется за щенятами, чтобы их вылизать, а тащит одного малыша в зубах, направляясь к норе. Она несла его не «за шиворот», а просто открыла пасть пошире и захватила щенка чуть ли не целиком. Минуту спустя она опустила его в темную дыру норы, подбежала к другому щенку и таким же манером отнесла к норе. Потом притащила третьего. Возвращаясь к норе с четвертым щенком, она встретила на дороге Черную Фею, которая, словно боясь, что детеныша уронят, помогла Ведьме нести его. Черная Фея прихватила щенка за загривок, а Ведьма держала его за спину. Они благополучно доставили его в нору, а затем вместе подогнали и подтащили туда остальную четверку, и сами улеглись неподалеку. Вскоре вся стая уже отдыхала.

Тем временем почти стемнело, и нам пришлось уехать. Возвращаясь в лагерь, я радовался, что логово Юноны оказалось поблизости от проезжей дороги, ведущей к озеру Лгарья, — два года назад я нашел нору в местности, где не было никаких приметных ориентиров, так что мне каждый раз приходилось вести машину по компасу.

Логово стаи Чингиз-хана с щенками было нам наградой за пять месяцев непрерывных поисков, когда я потерял всякую надежду набрести на нору. Вот уже много лет, если только позволяли время и обстоятельства, я использовал любую возможность наблюдать гиеновых собак, когда встречал стаю этих бродячих охотников. Три года подряд я находил логовища с щенками в окрестностях озера Лгарья в период с января по апрель. Поэтому я и прибыл на озеро в феврале вместе с Джейн, ее матерью и Лакомкой, а также с двумя студентами, Джеком и Роджером, и был уверен, что найду логово и на этот раз.

Каждый день я вместе с Джеком и Роджером выезжал из лагеря, исполненный самых радужных надежд. Но проходили недели, и наш оптимизм мало-помалу истощался. День за днем мы петляли на трех машинах по необозримым просторам, пока, наконец, не стали обыскивать площадь в тысячу триста квадратных километров, временами предпринимая вылазки еще дальше. Иногда мы наталкивались на стаю, состоявшую только из взрослых собак, или на стаю с подрастающими щенками и всякий раз старались остаться с собаками как можно дольше. Мы работали посменно, подменяя друг друга примерно в десять часов утра и в четыре часа дня, пока кто-нибудь из нас не упускал собак безлунной ночью или же не терял и собак и машины, следовавшей за ними.

Во время таких встреч мы узнали многое, но логово с маленькими щенками нам так и не попадалось, а оно было совершенно необходимо, чтобы вести длительное изучение взаимоотношений отдельных собак внутри стаи. В тот период, когда щенки еще малы, взрослые собаки остаются на одном месте, а не бродят по необозримым равнинам. Но как только щенки подрастут достаточно, чтобы отправиться в странствия, они вместе со взрослыми оставляют родное логово и начинают вести существование степных бродяг, которое продолжается у них большую часть жизни.

Но мы были не одиноки в этих поисках — нам помогал наш друг Джордж Доув. Он попросил всех шоферов, показывающих местность туристам, высматривать повсюду стаи гиеновых собак: как только кому-то из них встречалась стая, Джордж тут же приезжал к нам с этой вестью. Таким образом прочесываемое пространство увеличивалось, и мы собирали гораздо больше сведений о гиеновых собаках.

В мае и июне мои надежды несколько ожили, так как мы видели спаривание в двух стаях, но и та и другая исчезли из наших мест задолго до предполагаемого появления щенят, и мы не могли их отыскать, как ни бились. В июле, распростившись со всеми своими надеждами, я вылетел по делам в Европу, а когда вернулся к началу августа, Джордж преподнес мне новость: его приятель видел стаю, где была самка на сносях. И вот мы обрели Юнону с восемью щенятами как раз тогда, когда я совсем уже перестал надеяться, что удастся наконец получить информацию, которая была нужна мне просто позарез!

Стая Чингиз-хана оставалась на месте еще шесть недель; все это время Джефф (мой новый помощник, студент) и я почти непрерывно наблюдали за ней, и нам удалось узнать немало нового о поведении гиеновых собак.

Довольно скоро мы обнаружили, что в стае гиеновых собак, как и в волчьей стае, соблюдаются две отдельные иерархии: самцов и самок. В иерархии самцов разобраться было гораздо труднее — по правде говоря, мы так и не сумели установить ее с точностью. Мы знали, что Чингиз-хан, предводитель, и Стриж занимали главенствующее положение, а дальше следуют все остальные: Баскервилль, Гадес, Распутин, Потрошитель, Риного и Желтый Дьявол. Куда интереснее были взаимоотношения четырех взрослых самок: Ведьмы, Черной Феи, Лилии и Юноны — матери щенят.

Юнона была самой робкой из всех. Стоило Ведьме или Черной Фее подойти к ней, как она начинала повизгивать, уголки губ у нее растягивались в заискивающей улыбке, при этом она опускала голову и почти припадала к земле, все быстрее и быстрее виляя хвостом. Часто она еще и подставляла шею, поворачиваясь боком к подходящей самке, — ритуальная демонстрация подчиненности, о которой я расскажу несколько позже. Но как бы она ни заискивала и ни унижалась, и Ведьма и Черная Фея всегда ухитрялись найти причину для недовольства и куснуть ее в подставленную шею — в наказание или в назидание. Чуть меньше Юнона трепетала перед Лилией, хотя, несомненно, была ниже ее по положению в стае.

Юноне приходилось быть особенно осторожной, когда она приближалась к собственным детям. На второй день наблюдений я даже испугался: как бы щенки не подохли с голоду — каждый раз, когда мать подходила к норе и малыши пытались сосать, Ведьма — иногда с помощью Черной Феи — прогоняла ее прочь. Мне казалось, что Ведьма просто ревнует, потому что щенки явно отдают предпочтение Юноне. Если какой-нибудь малыш тянулся за матерью, когда она отступала перед Лилией, доминирующая самка тут же хватала его и водворяла в нору. И все же на следующий день щенки продолжали сосать мать.