Финал новогодней пьесы - Яна Дубинянская

Он галантно предложил ей руку, но Лара проигнорировала согнутый локоть и по-детски протянула открытую ладонь. И в самом деле, офицерская галантность как-то не шла к старой футболке и просоленным джинсам. И Франсис взял маленькую прохладную ладошку девочки в матроске, и их пальцы переплелись дружески-бесхитростным замком.

– Жарковато, – начал Франсис, кивая на черную доску. – Может, посидим где-нибудь? Я знаю отличное местечко, там есть кондиционер…

Лара замахала руками.

– Ни в коем случае! Вы даже не представляете, как мне надоели все эти «отличные местечки»! Вчера мы с Фрэнком… ну да ваш друг вам, наверное, рассказывал. Вам жарко, Франсис? Мне не очень. Давайте пройдемся вдоль набережной, если вы не возражаете, как тогда…

Что ж, он не возражал.

И они зашагали по ракушечным плитам, держась за руки, словно парочка влюбленных подростков. Лара то и дело пускалась вприпрыжку и даже пританцовывала, и еще он заметил, что она старается не попадать ногой на стыки между плитами. За очками не было видно ее глаз, и все равно ощущалось, что они постоянно улыбаются, даже когда оставались серьезными губы. Девчонка! Через пару десятков метров Франсис предпринял попытку обнять ее за талию и не встретил сопротивления. Более того, он почувствовал, как узкая рука скользнула ему за спину, и большой палец удобства ради зацепился за петлю для пояса на джинсах.

А море было синее-синее, у берега сине-зеленое, почерканное белыми пенными гребнями и сверкающее от бликов на спинах волн. Море пестрело разноцветными парусами прогулочных яхт, нанятых отважными или попросту неопытными и доверчивыми туристами.

– У вас бывает морская болезнь, Франсис?

Лара остановилась, слегка откинувшись на его плечо, и оглядела те яхты, что раскачивались у набережной на приколе, угрожающе кренясь бортами до самой воды.

– Я моряк! – слегка оскорбленно ответил он.

– Моряк! – она заливисто рассмеялась. – А самостоятельно управлять яхтой вы умеете, моряк?

Кстати! Идея просто замечательная, и как он сам не додумался? В море не будет так жарко, ветер позволяет поставить парус, что ужасно романтично и потому должно произвести на нее впечатление, и на яхте, в конце концов, они будут одни… А Лара уже вывернулась из-под его руки, подбежала к самой решетке и перегнулась через нее, высматривая подходящую, по ее мнению, посудину.

– Вот эта, смотрите! Справитесь?

Звонкий голос разлетелся далеко вокруг, и немолодой, сильно потрепанный жизнью хозяин яхты устремился им навстречу.

– Морская прогулка под парусами! Незабываемые ощущения! Путешествие в любой конец побережья по вашему желанию! Доставьте удовольствие госпоже!…

Франсис скептически осмотрел неустойчивую скорлупку, разве что не черпающую бортами воду. «Изольда»! Чем меньше водоизмещение, тем претенциознее название, это неписаный закон. Штурвал нельзя будет отпустить ни на минуту, а если бы и можно, – в каюте наверняка не на что даже присесть, не говоря уже о…

– Боюсь, это не то, что нам нужно, – вежливо сказал он матросу. Тот потух на глазах, но не уходил, просительно глядя на Лару и, похоже, все еще на что-то надеясь.

– А по-моему, то, – капризно заупрямилась она. – Мне очень нравится! Я люблю все маленькое и аккуратное, я сама такая, – она сдвинула на переносицу очки, метнула кокетливый взгляд и вернула непроницаемые стекла на место. – Ну как, берем?

Франсис вздохнул. Если женщина начинает нарочито кокетничать и капризничать, спорить с ней нет никакого смысла.

– Ну что ж, – он жестом подозвал пожилого моряка, под мохнатыми бровями которого словно лампочки включили. – Мы берем вашу яхту. Только я сам поведу ее, это наше условие. В залог оставляю свое личное ору…

Черт! Никакого личного оружия у него с собой не было. И вообще ничего такого, что можно бы оставить в залог.

– Мои часы, – вступила в разговор Лара. – Это раритет, награда Шеррингского кинофестиваля, там на крышке рубинами выложено мое имя. Только не выковыривайте рубины, хорошо? – она ослепительно улыбнулась матросу. – Мы покатаемся где-то час… или полтора максимум, как вы хотите, Франсис?

И вдруг лампочки под бровями хозяина яхты превратились в резкие кинжальные прожекторы. Он разжал пальцы, уже взявшиеся за браслет Лариных часов, так что она едва успела их подхватить. Гневным взглядом моряк насквозь прошил лейтенанта Брассена, затем мимоходом скользнул по Ларе, отвернулся, зашагал назад к яхте…

Что за чертовщина?

… Обернулся через плечо и с невыразимым презрением в голосе хрипло выкрикнул:

– А проваливал бы ты подальше, Франсис!

Кажется, он добавил еще что-то нецензурное, чего Франсис предпочел не слышать, поспешно оттащив Лару за руку подальше от места инцидента. Нет, просто мистика какая-то. С чего бы вдруг этот хмырь так реагировал на его, лейтенанта, имя? Откуда ему вообще знать его?

И странное, неправильное чувство, словно что-то подобное уже было, точно так же необъяснимо, нелепо и некстати. Дежа вю, не иначе…

– Вы знали раньше этого моряка? – безмятежно осведомилась Лара.

Черт возьми, как специально, чтобы все ему испортить. Когда в присутствии женщины тебя посылают в таких выражениях… Попробуй потом выглядеть героем или просто настоящим мужчиной в ее глазах. И ведь неудобно дать по морде пеньку вдвое старше тебя, и единственно возможный ответ не для дамских ушей, так что приходится отступать, очень некрасиво поджимая хвост… Под ее изумленным и насмешливо-снисходительным взглядом.

В прошлый раз, по крайней мере, она уже успела проститься и уйти.

Точно!

Прошлый раз был позавчера, когда его имя орала неизвестно откуда возникшая безумная и бесцветная девица. Они как сговорились все, на этой проклятой набережной!

– Так вы его знаете?

– Нет, конечно, – кажется, его ответ прозвучал торопливо и напряженно. – У старика не все дома, вот и перепутал меня с кем-то.

– Ну, не такой уж он и старый, – голос Лары журчал праздно и равнодушно, но заминать тему она не собиралась. – Мне он даже понравился. Настоящий морской волк! У него, наверное, свои ассоциации с именем Франсис…

– Наверное.

Ну и что теперь делать? Когда ты сам отрезал себе пути для дальнейших маневров, назначив сегодняшнюю встречу прощальной, и когда эту решающую встречу вот так дурацки свел на нет случайно подвернувшийся под ноги старый алкаш? Обломаться? Чинно проводить Лару Штиль на съемочную площадку, где она должна появиться к трем часам?!

– Не расстраивайтесь, Франсис! – весело щебетнула она и, высвободив руку, побежала вперед, все так же старательно избегая стыков между плитами. Стройные загорелые ноги, обнаженные от колен, узкая спина, обтянутая трикотажной матроской. Та самая танцующая спина в обрамлении золотой чешуи в вечерней толпе, когда они с Полем… Черт, тогда он безошибочно высмотрел и назначил себе эту женщину, и теперь… это больше, чем просто желание.