Эрмитаж. Инфракрасный дозор - Александр Скутин

Взято из моей повести «Страна великого дракона, или командировка в Китай».

Флуктуатор

Санкт-Петербург, июль 1993 года.

В теории вероятности есть такое понятие – флуктуация. Это когда в ряду статистических выборок отдельные величины резко отличаются от средней величины. Другими словами – невероятные события.

Друзья, знающие меня давно, говорят, что я как магнит притягиваю к себе всевозможные невероятные события, случайности и совпадения. Один из них и прозвал меня: Флуктуатор.

Сами посудите: в 1987 году я поступал на работу в объединение "Позитрон". Когда пришёл в бюро пропусков, чтобы получить новенький пропуск, то протянул в окошко свой паспорт. Девушка в окошке бюро посмотрела мой паспорт, а потом уставилась на меня с искренним изумлением:

– У вас есть родственники в Ленинграде? – спросила она.

– Нет, – говорю, – только по линии жены, я приезжий.

Она покачала головой и стала заполнять бланк. Так я получил уникальнейший пропуск. В графе "фамилия" значилось: Скутин. Ниже было написано: "Пропуск выдал: начальник бюро пропусков Скутина". А ведь в Питере не наберётся и десятка людей с такой редкой фамилией. Я лично только раз видел в нашем городе однофамильца, да и то на фото. Фото было на надгробном камне Волковского кладбища. Весьма интересное совпадение.

Но сейчас мне хочется рассказать о том, как поступал на работу в Эрмитаж. "Позитрон" к тому времени практически загнулся, люди месяцами сидели без зарплаты. Многие сами разбежались кто куда, оставшихся сотрудников не сокращали лишь потому, что нечем было платить положенные при сокращении денежные компенсации. Мне приходилось по ночам подрабатывать ночным приёмщиком в молочном магазине. Пришлось искать другую работу. Я уже не чаял устроиться по профилю – разработчиком микропроцессорной техники и электронной аппаратуры. Рад был любой подвернувшейся работе.

Подвернулся Эрмитаж, знакомый пристроил.

Работать предстояло в отделе электронной техники, сигнализации и связи. Начальник отдела Богданов всем поступающим предлагал в обязательном порядке пройти компьютерный тест оценки способностей и профессиональных наклонностей человека MMPI (Массачусетский политехнический институт). Дело в том, что когда Богданову впервые поставили на компьютер эту программу, он первым делом проверил свои способности. И программа обнаружила у него выдающиеся организаторские способности (более 8 баллов из 10), волевые качества (более 9) и все задатки настоящего руководителя (более 7 баллов). Завотдела был в восторге! И с тех пор все вновь поступающие должны были пройти этот тест.

Итак, он провёл меня в комнату с компьютерами, которую все называли Красный уголок и засадил перед монитором, предложил отвечать на 600 с лишком вопросов программы. Программой допускались только односложные ответы "да" или "нет".

Богданов не знал только, что такая же программа была у меня на "Позитроне". Многие пытались дурить программу, хитрили с ответами, но та была непреклонна: "Недопустимо низкая валидность ответов", то есть противоречивость. Другим словами – ваньку валяешь, уважаемый, отвечай правду! Многие дивились – вот какая умная программа – не обманешь её. Я долго разбирался с механизмом обработки ответов, пока не понял в чём секрет. Дело в том, что многие вопросы по сути, а не по содержанию, спрашивали об одном и том же, и задавались они не подряд, а вразброс. Например: хотелось ли вам иногда украсть вещь с прилавка, если никто не видит? В другом месте спрашивалось: не кажется ли вам, что иногда для пользы дела было бы полезно идти на незначительные нарушения законов? Разные по содержанию вопросы, но по сути они должны выявлять криминальные наклонности человека. Я сгруппировал такие схожие вопросы и стал отвечать на них одинаково, в ту или иную сторону. И стал гнать в ответах полную чушь, но вердикт программы был: валидность высокая, проверяемый предельно честен в ответах. Освоив это, научился добиваться любых результатов. Например, программа обнаруживала у меня хорошие задатки человека искусства. Или способности выдающегося полководца. Или явного криминального авторитета, к тому же неуживчивого, злобного и мстительного.

Итак, я быстро набил все ответы на вопросы и, в ожидании Богданова, сидел за компьютером, валял дурака. В своём резюме программа, разумеется при высокой валидности-правдивости ответов, обнаружила у меня задатки к научной работе – около 8 баллов, к военной службе – 9 баллов, и к руководящей работе – 12 баллов. При том, что максимальная оценка была только десять баллов. Как такое могло случиться – не знаю. Видно у компьютера от моего наглого, но валидного вранья мозги переклинило, отчаялся поймать меня на лжи с поличным.

И тут в красный уголок зашли какие-то иностранцы. С помощью своего убого английского языка я начал трепаться с ними. Они сказали, что приехали с Голландии в командировку, привезли оборудование для нашего отдела. Они спросили меня, давно ли я тут работаю, на что ответил им:

"Только устраиваюсь!" Мы все дружно рассмеялись.

И тут в комнату вошла девушка из секретариата директора Эрмитажа (как я потом узнал) и спросила:

– Голландцы у вас?

Программист Олег сказал ей:

– Да.

И показал на иностранцев.

– Good day! – сказала она им приветливо.

Те тоже поздоровались. Поскольку я стоял с ними, то тоже ответил девушке:

– Здравствуйте!

Как она на меня тогда посмотрела! Хорошо ещё, не убила на месте. Столько холода, надменности, злости и ещё бог знает чего было в её взгляде. И отвернулась демонстративно. Не знаю как вы, а я к таким вещам очень чувствителен.

Вот как, думаю, иностранцем – здрасьте, а мне – шиш с маслом! Дескать – с твоим-то рылом да в калашный ряд. Только с иностранцами, выходит, любезны в Эрмитаже. Обиделся я. Очень. Ну и ладно, решил забыть об этом. Не жаловаться же на неё директору Пиотровскому!

А через несколько дней я опять зашёл к программистам в Красный уголок. Сидели у компьютера с программисткой Леной, перетирали какие-то программные фишки, когда позвонили в дверь.

– Сиди, – говорю я Лене, – сам схожу и открою.

Открываю дверь – мама родная! Та самая барышня, что давеча отшила меня в этой же комнате. У меня сразу же настроение опустилось ниже… э-э-э… ну вам по пояс будет. У неё тоже, смотрю, взор потух сразу и глаза погрустнели. Но, тем не менее, она сказала мне:

– Здравствуй, Саша.

Ну ладно, думаю, раз уж поздоровалась в этот раз, надо хотя бы ответить из вежливости.

– Здравствуйте, – говорю.

– Ты прости меня, что я не стала разговаривать с тобой в прошлый раз, – говорит.

– Да ладно, – отвечаю, – ничего страшного. Всякое бывает.

А самого лёд в душе потихоньку тает. Главное – что она искренне раскаивается, отчего бы не простить. Не такой уж я и злопамятный. А она продолжает:

– И ты прости, что я так и не позвонила тебе.

– Когда!? – искренне изумляюсь.

– Ну, помнишь, я обещала, что позвоню тебе, и ты покатаешь меня на машине за городом?

Так, думаю, у кого-то из нас двоих явно едет крыша. И кажется – у неё. Я вдруг обратил внимание, что эта девушка назвала меня по имени, хотя мы с ней незнакомы. И почему-то она обращается ко мне на ТЫ, хотя видим друг друга второй раз в жизни. Нет, мне даже приятно, если симпатичная девушка сразу переходит со мной на ТЫ, это так интимно. Но она явно разговаривает со мной, как с давним знакомым.

И я деликатно начал:

– Знаете, у меня в последнее время в памяти случаются глубокие провалы. Не помню, когда мы договаривались созвониться. И машины у меня нету (тогда ещё не было). И вас я тоже не помню. Уж извините.

И тут у неё во взгляде появились глубокие сомнения в окружающей действительности.

– Вы знаете, я, наверное, перепутала вас со своим знакомым.

– Наверное, – говорю с облегчением.

– Но вы так похожи на него, так похожи, ну просто копия...

– И разумеется, копия хуже оригинала? – мрачно поинтересовался я.

– Ну, – деликатно, но не очень настойчиво возразила она, – я бы так не сказала...

На чём и разрешилась наша проблема.

А этого Сашу, с которым она меня перепутала, потом не раз видел в Эрмитаже, он работал в одном из научных отделов. Действительно, очень похож на меня, нас не раз с ним путали.

– Только, – сказал мой напарник Витя, – его физиономия, в отличие от твоей, простецко-пролетарской, очень надменная и заносчивая.

Караул! Выносят!

Весна 1994 года, Санкт-Петербург.

1. Предыстория

Или преамбула, как говорят корифеи «с эстетическим образованием». Работали мы как-то за полгода до описываемых событий с напарником-Витей в Золотой кладовой. Работа была срочная, а время было уже позднее. Поскольку после закрытия музея вечером оставаться в нём в охраняемых залах можно только по специальному разрешению, то соответствующее разрешение мы с Витей и получили от нашего завотдела Богданова. Он ещё не раз будет поминаться в этом рассказе, так уж сложилось.