Ожерелье - Мэтт Уиттен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По приказу Линча полицейские постучались в двери всех известных им преступников, которые совершили действия на сексуальной почве. Считая все категории, их набралось много — почти тридцать человек в самом городке и сто, учитывая Коринф и Лейк-Джордж.
Самые большие надежды Сьюзен возлагала на поисковую группу, которую возглавлял Дэнни. Он взял с собой большой фонарик и направился к зданию начальной школы, где к нему присоединились несколько соседей и люди из церкви. Вместе они прошли тем же кратчайшим путем, которым Эми, возможно, возвращалась домой из школы: по тропинке над старой кожевенной фабрикой. Местами на этой дороге было опасно, особенно в это время года, когда везде было грязно. Может быть, Эми поскользнулась, упала в ручей, ударилась головой и все еще лежала там. Они проверили каждый изгиб ручья, причем Дэнни не раз оступался и сильно порезал руки о камни.
Сьюзен была в шоке, когда он позвонил и сказал, что они не нашли ее.
Но, по крайней мере, его голос стал теплее.
— Сьюзен, я разговаривал с пастором Парсонс, — произнес он, — и она сказала, что я был неправ, когда винил тебя. Так что… прости меня за это.
Сьюзен почувствовала, как у нее потеплело в груди. Дэнни был не из тех, кто легко прощает и просит прощения сам. Он, как правило, проявлял жесткость, затаив обиду из-за каких-то ошибок, которые в ее глазах казались довольно незначительными. Поэтому она могла представить себе, что ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы извиниться.
— Мне действительно жаль, милый, — сказала она, шмыгая носом, на глаза навернулись слезы. — Я чувствую, что это целиком моя вина.
— Забудь об этом. Мы отправляемся на поиски к реке, так что до связи.
— Я люблю тебя! — успела сказать она в трубку.
Она больше не могла сидеть спокойно на месте, поэтому вышла на задний двор, оставив дверь открытой, и позвала Эми по имени. Она всматривалась в темноту, туда, где был лес, который начинался у задней части двора и болота за ним.
— Эми! — снова позвала она. Вдалеке залаяла собака, и Сьюзен услышала что-то похожее на крик совы, но больше ни звука.
Вдруг зазвонил телефон. Она бросилась внутрь и подняла трубку.
— Алло? — выдохнула она.
— Сьюзен, что, черт возьми, происходит? — услышала она голос Леноры. — Я в каком-то баре и тут слышу, что меня разыскивает полиция. Эми пропала?
Сьюзен сразу поняла, что ее мама ничего не знает об Эми, и ее настроение упало. Но все же она спросила, затаив дыхание:
— Да, ты ее не видела?
Линч подошел ближе, прислушиваясь, как Ленора говорит:
— Нет. Боже мой, Сьюзен, неужели они думают, что с ней что-то случилось?
— Ты сегодня вечером виделась с Фрэнки?
— С кем?
Сьюзен решила не обращать внимания на недоумение, которое прозвучало в голосе матери, и рявкнула:
— Фрэнк! Твой парень!
Ленора уже приняла оборонительную позицию:
— Вообще-то, он не совсем мой парень, и нет, я была не с ним. А что?
Вот же…
— Какая у него фамилия?
Последовала пауза, затем ее мама произнесла:
— Сьюзен, прекрати. Фрэнк тебе не какой-то извращенец-похититель, ради всего святого.
— Его фамилия!
— Он женат, я не хочу, чтобы у него были неприятности.
Сьюзен никогда в жизни так не злилась на свою маму, а может быть, вообще ни на кого.
— Скажи мне его гребаную фамилию!
Наконец Ленора ответила:
— Хорошо, хорошо, но это, конечно, безумие. Фрэнк Симмонс.
Сьюзен повторила имя для Линча, а затем спросила свою маму:
— Где он живет?
— Я никогда там не была, но это где-то в Южном Гленс-Фолсе.
Линч достал телефонную книгу и начал искать адрес Фрэнка Симмонса.
— Послушай, возможно, это ничего не значит. Она, наверное, просто где-то заблудилась, — послышался голос Леноры.
— Я надеюсь на это, мама, — выпалила Сьюзен с явной злостью в голосе.
Тридцать минут спустя Линчу позвонили по рации, он все еще сидел на кухне Сьюзен, как в командном пункте. Она могла слышать разговор.
— Я в доме Фрэнка Симмонса, — рапортовал полицейский на другом конце провода. — Мы поймали его.
— Девочка с ним?
Сьюзен вцепилась в край кухонного стола.
— Нет, — ответил полицейский, и Сьюзен застонала от боли.
— Как он себя ведет?
— Взбесился. Он все отрицает.
— У него есть алиби на сегодня?
— Мы спросили его. Он сказал, что не будет говорить без адвоката.
Глаза Сьюзен расширились. Он не хочет говорить? Это, должно быть, и есть тот самый парень, которого они ищут! Что он сделал с Эми? Она все еще жива?
— Он сказал, почему не хочет говорить? — спросил Линч.
— Нет.
— Заставь его говорить! Выбей из него это гребаное дерьмо! — закричала в рацию Сьюзен.
— Мы делаем все возможное, мэм, — ответил ей полицейский.
Глава восьмая. Воскресенье, 28 ноября, наши дни
Сьюзен двигалась на запад по шоссе 29, оставив озеро Люцерн далеко позади. Голубая полоса выросла и теперь занимала все небо. Когда перед ней развернулся вид на шоссе, она подумала о том, как же все-таки огромен этот мир. Она открыла окно и вдохнула бодрящий холодный воздух.
Сьюзен включила радио в поисках поп-музыки или кантри, но в итоге натыкалась только на спортивные каналы и политические разговоры. К черту все это. Она выключила радио и, не раздумывая, начала петь: «Ничто не остановит меня, никто не замедлит меня, о нет…»[3]
Она вспомнила, когда впервые услышала эту песню: летом, перед тем как начала встречаться с Дэнни, ей было шестнадцать лет. Молодая, свободная и полная надежд. Сьюзен запела громче: «Я бегу, не касаясь земли, о нет, я должна продолжать движение…»
Когда она проехала мимо съезда на Голуэй, ей вспомнилась другая песня — «Рок круглые сутки». Это было одно из немногих ее радостных воспоминаний об отце. Иногда они пели ее вместе после ужина, в течение примерно десяти минут, когда в нем еще оставались какие-то живые эмоции, прежде чем он усаживался перед телевизором и засыпал. Пару раз она даже танцевала с ним.
«Сегодня вечером мы зажжем до утра, — пропела она. — Мы будем зажигать, зажигать, зажигать до самого рассвета…»
Она проверила счетчик. Сьюзен проехала целых восемьдесят километров. Осталось всего две тысячи триста тридцать! К вечеру она доберется
