Рэмбо под Южным Крестом - Конрад Граф

— Вот тебе и напомнили, зачем ты сюда приехал, — сказал Рэмбо Гвари. — И теперь Сандерсу с Бирсом захочется узнать, не заметили ли мы накануне чего-нибудь подозрительного.

— А мы заметили, Джон?

— Нет, Пит, мы ничего не видели, кроме панамоля, который следит за нами. Бирс ведь только и ждет, когда мы сделаем за него работу. Больше ему ничего и не нужно. Он сразу же перекроет путь утечки алмазов, а мы останемся с носом. Тогда тебе с Сандерсом не выйти на людей-крокодилов, а мне не видать сэра Джеймса, как своих ушей.

— Пожалуй, ты прав, — согласился Гвари, но подумав, неуверенно предложил: — А может, Сандерсу все же следует рассказать? Ведь его-то алмазы не интересуют. Ему, как и мне, нужно добраться до крокодилов.

— Пит, — Рэмбо начал терять терпение, — да ведь он в пылу рвения окружит с реки и суши дом Шаве своими полицейскими и будет считать, что выполнил свой долг. Тебе что — не терпится похвастать нашими успехами? Ты такой честолюбивый?

Ну, что ты, Джон, — обиделся Гвари. — Я просто думаю, как лучше.

— А лучше, как сказал сам капитан Сандерс, не расширять круг посвященных. Давай слушаться старших по званию.

Убедил, — кивнул Гвари. К тому же промывальщик убит, и еще неизвестно, будет ли у него замена.

— Не волнуйся, — успокоил его Рэмбо. — Это не первая жертва, а алмазы все утекают и утекают.

Теперь на месте прежнего промывальщика стоял молодой стройный парень. Он не промывал породу, а словно играл с решетом, легко и ловко, и каждый мускул под его черной кожей перекатывался и подрагивал, откликаясь на малейшее движение. Укрепив теодолит на новом месте, Рэмбо долго смотрел на него в трубу, любуясь молодым сильным телом. А потом взял у Гвари рейку и дал возможность полюбоваться ему.

И запомни его, Пит, хорошенько, — посоветовал Рэмбо. — На всякий случай.

— Неужели и этот… — Гвари недоговорил, увидев подходившего к ним мастера.

— Управляющий прислал за вами машину, господа, — сказал он. — Просил срочно. Оставьте инструменты здесь, никто их не возьмет.

Уже через несколько минут Рэмбо и Гвари вошли в управление, поднялись на второй этаж и сразу направились к кабинету Бирса. Рэмбо без стука открыл дверь и увидел перед собой капитана Сандерса и Бирса. Сандерс попытался изобразить приветливую улыбку, но у него получилась лишь жалкая гримаса.

— Садитесь, — предложил он и стал ходить по кабинету. — Случилось несчастье…

— Нам уже сказали, — перебил его Рэмбо.

— Кто? — удивился Сандерс.

— Мастер на участке.

— И что вы думаете об этом?

— Видите ли, капитан, — начал Рэмбо, — одного дня наблюдений совсем недостаточно для того, чтобы делать какие-то выводы.

— Да, конечно, — согласился Сандерс, взял со стола бювар и подал Рэмбо. — Посмотрите, пожалуйста, снимки этого человека. Его звали Макиуда, и он был промывальщиком.

Рэмбо открыл бювар и сразу же передал его Гвари.

— Мы запомнили его с Гвари, — сказал он.

— Он что, — спросил Сандерс, — вел себя как-то странно или подозрительно?

Нет, просто он стоял к нам ближе остальных. Ты что-нибудь заметил, Пит?

— Ничего особенного, — пожал плечами Гвари. — Обычный горняк. Верно, Джон?

— Обычный, — кивнул Рэмбо. — Даже старательный.

Боюсь, что синдикат опять потерял камень, мрачно сказал Бирс, нервно барабаня пальцами по столу. А через несколько дней мы отдадим еще один — крокодилам! Господи, — он обхватил голову руками, — это какой-то ужас! — и вдруг без всякого перехода, резко вскинув голову, спросил: — А куда вы сегодня ночью ходили?

Рэмбо усмехнулся и покосился на Гвари.

— Нам пришла блажь искупаться при луне там, где ничейная полоса. Бесподобный песок? — улыбка медленно сошла с лица Рэмбо, и он в упор посмотрел на Бирса темными глазами. А впредь, Бирс, не советую вам снимать с нас допросы: не забывайте, что мы работаем не на «алмазную полицию».

— Ну, хорошо! — замахал руками Бирс. — Я ведь к тому, что дежурный беспокоился о вас.

— А между прочим, промывальщики, — добавил Рэмбо, — вышли со всеми рабочими через проходную, и никто из них не пытался перепрыгнуть через колючую проволоку. Вы поняли меня, Бирс?

— Ну, не надо, не надо, — болезненно поморщился Сандерс. — Мы ведь как раз и хотим разобраться во всем.

Верно, — согласился Рэмбо. — Тогда давайте к делу. Капитан, что это за панамоль с красной повязкой на лбу торчит у Шаве на руднике?

— Так и знал! — всплеснул руками Сандерс. — Он уже следит за вами? Прекрасно! Значит, Шаве забеспокоился, занервничал. Он выдал себя, Бирс!

— Так что это за панамоль? — повторил Рэмбо, не обращая внимания на чрезмерные восторги капитана. — Я хочу знать о нем все.

— Его зовут Мьонге. Это зомби Шаве.

— Простите, — не понял Рэмбо, — разве Шаве колдун?

— Конечно! — воскликнул Сандерс. У него не только красные глаза, но еще и красные веки, а это верная примета ла-джока. Таких глаз ни у кого не найдешь не только в бассейне Конго, но и во всей Африке! Когда Шаве смотрит на панамоля, зулу, руанда, рунди, шона, на любого другого африканца из крааля, негр цепенеет, как лягушка перед змеей. — Сандерс выдержал паузу и вздохнул. А у него всего-навсего запущенная трахома. Когда он приехал сюда, на него было страшно смотреть. Ламбер предложил ему тогда курс лечения, но он выгнал его из дома и велел самому лечиться от идиотизма. После этого Ламбер плюнул на него.

— Но это очень опасная болезнь, — сказал Рэмбо. — Я-то уж знаю. Если не лечиться, можно ослепнуть.

— Можно, — подтвердил Сандерс. — Видимо, он лечится сам, иначе давно бы ослеп. Но у меня такое впечатление… Понимаю, грешно так говорить, но у меня сложилось впечатление, что он боится потерять цвет своих глаз, который дает ему власть над темными забитыми людьми. И он не пытается довести свое лечение до конца.

Гвари брезгливо поморщился.

— Неужели это возможно, капитан?

— Для него возможно, — кивнул Сандерс. — Но прежде чем он ослепнет, он лишит зрения тех, кто видит лишнее. — Сандерс помолчал и тяжело вздохнул. — Макиуду убили уже слепого: Шаве дал ему бутылку древесного спирта.

— За алмаз, — не сдержался Бирс, — который, возможно, не имеет цены.

Сандерс посмотрел на Бирса укоризненно, и Бирс смутился.

— Простите, — пробормотал он и, сложив на животе руки, уставился в потолок.

— Так что же Мьонге? — напомнил Рэмбо Сандерсу.

— О, это старая история! — оживился капитан. — Но, думаю, вы можете извлечь из нее какую-нибудь пользу. Вас не раздражает, что я хожу? Не могу говорить сидя.

— Как вам удобнее, капитан, — пожал плечами Рэмбо.

— Так вот, — начал Сандерс, неторопливо вышагивая по кабинету. — Шаве приехал к нам в пятьдесят пятом, когда независимого государства Заир еще не существовало, а было Бельгийское Конго. Колониальные власти сквозь пальцы смотрели на все тайные союзы людей-крокодилов, людей-леопардов и прочие древние религиозные культы африканцев. Им было выгодно поддерживать межплеменную вражду — это понятно. Я тогда был сержантом, как Гвари, и помню, нам запрещали вообще вмешиваться в племенные междоусобицы, не говоря уж о том, чтобы попытаться расследовать ритуальные убийства. Бельгийцы предоставили африканцам полную свободу резать друг друга. А когда страна получила независимость, первый наш премьер Патрис Лумумба стал резко выступать против сепаратизма, предрассудков и невежества. И вы знаете, в нашем крае наступило временное затишье. А потом Лумумбу зверски убили…

И, кстати, убийство тоже попытались представить как ритуальное, — вставил Бирс.

— Вот именно, — кивнул Сандерс. — Тогда у нас и появился этот тайный союз людей-крокодилов. И первой их жертвой стали родители Мьонге. Они растерзали их на глазах у мальчика, и Мьонге был так потрясен — видимо, нервный стресс, — что панамоли приготовились уже его хоронить. Но Шаве взял мальчика к себе, выходил и внушил ему, что было очень нетрудно, будто он возвратил его к жизни из мертвых. Так Мьонге стал зомби. И в этом абсолютно уверены все жители крааля панамолей.

— А Мьонге? — спросил Рэмбо.

— Об этом спросите его сами, — усмехнулся Сандерс.

— А на каком языке мне с ним разговаривать? — вполне серьезно спросил Рэмбо.

— Конечно, на французском. Шаве научил зомби своему родному языку, — Сандерс внимательно всмотрелся в лицо Рэмбо, и ему, видно, пришла в голову какая-то идея. — Послушайте, Рэмбо, а ведь вы могли бы соперничать с Шаве.

— В чем? — не понял Рэмбо.

— В колдовстве. Вы больше него обладаете всеми признаками настоящего колдуна: у вас такая же, как и у него, светлая кожа, но кроме того — поразительный шрам на щеке, знак агассу, и пронзительный взгляд. Вы даже Бирса смогли смутить, а ведь он далеко не африканец.