Тақдир Изтироблари (Страдания Судьбы) - Иброхимжон Сулаймонов

– Почему ты так долго задумался?

– Что мне говорить, Геннадий Лазаревич? Это дело не в моей компетенции.

– Что?! – сказал Габриелян не скрывая злости. Его мускулы на лбу выросли. Не подобающее его характера невежество появилось на его лице.

– Да, прокурор очень своенравный парень, мои слова останутся на земле.

– Слушай меня Кориев! Ты же старший в этом городе. Неужели не можешь повлиять на прокурора.

– Не смогу, я его знаю. Никогда его не упрашивал ни о чём.

– Разве ты человек, стиляга! – сказал и резко выскочил с места. Я всегда думал ты умный человек.

Габриелян как зашёл неожиданно, так и вышел неожиданно. Кориев пришёл в себя от треска закрытия двери.

– Да, не хорошо получилось, – сказал он внутри себя. В одно время когда Кориев работал в молодёжной газете Габриелян работал в Центральном комитете молодёжной организации. В молодёжной газете Кориев написал статью критикую Габриеляна. Чуть его не посадили, тогда и оправдали. Он этот случай не показывал, но в углу сердца держал. Сегодняшний случай был второй неприятностью. Теперь он будет мстить. Да, он очень мстительный. Только он не бодается, не пинается, поступает закрыто. Нанесённый удар конечно, не будет без яда.

– Да, пусть что будет! Я же сказал правду, – сказал Кориев как будто говоря сам с собой.

***

Из трубки телефона была слышно приятный голос прокурора вилоята Рахимахон Ахмедовой. По её бесперестранной расспрашивания о его здоровье он понял, что она хочет чего-то. Эралиев это сразу понял.

– Слушаю, – сказал Эралиев после приветствия.

– Хакимджон, дело этого Григоряна чем закончилось?

– Расследование дела заканчивается на днях. Его дело передадим в суд. Сейчас он в тюрьме.

– Хакимджон, может быть этого человека выпустите из тюрьмы.

– Я сам не возражаю только приказ отдадите вы сами. Я не вмешиваюсь.

Ходжаева в телефоне немного время перестала говорить. Видимо она немного испугалась. В тревожном тоне:

– Ну ладно. Вы ещё подумайте, – сказала она сократив разговор, положила трубку на место.

– В этом деле не надо думать. У меня нет оснований, чтобы освободить его, – сказал он сам себе говоря Эралиев. Значит кто-то обратился к женщине с просьбой. Возможно этот человек сидит рядом с прокурором. Потому что, она говорила неопределённо. Значит, она скажет моя просьба не прошла. Вина буде возложена на меня.

***

Кориев зашёл в свою комнату в испорченном настроении. Под глазами веки распухли. Деятельность почек были нарушены не смотря на это он не стал лечиться. Он не обращая внимания на неожиданного гостя Ильяева в холодном тоне:

– Садись, что хотел сказать? – спросил.

– Мы должны готовиться на конференцию партийного комитета вилоята. Вы должны выступить с докладом.

– Слушай меня Ильяев, – сказал он посмотрев на заведующего холодно, – почему-то у меня настроение плохое, здоровье день ото дня ухудшается. Сегодня не будем говорить о работе.

Ильяев понял сегодня никакие разговоры Кориеву в сердце не лезут, сразу приступил к осуществлению мероприятия.

– Хикмат Кориевич, если так то я имею одно предложение. В «тепличном» хозяйстве организовал отдельное место. Вместо нескольких лимонов посадили розового цвета розы и посадили райхон. Посидите не много, и сразу вам станет легче. Разрешите на этом месте организую одну пиалу чая. Вы приходите туда с близким вам человеком. Отдохнете немного, придёте в себя. Не говорите нет. Сегодня же воскресенье.

– Очень ты догадливый, – сказал Кориев. – Ладно я пойду с Ортиковым. Да забыл, мне принеси несколько бутылок «Борджоми».

Он немного успокоился, бледность на лице исчезла, чтобы дать себе духовное облегчение встал с места медленно, шепнул Ильяеву переживания.

– Я тоже возьму свой отпуск, в санаторий о котором ты говорил, если отдохну я бы вернулся оттуда молодым парнем.

На его лице следы страданий заменили следы смеха.

***

Эралиев примерно в 09:00 зашёл на приём второму секретарю партийного комитета вилоята Скоробогатову. Он был как и его тело спокойным и немногословным человеком. Он пригласил Эралиева сесть, начал медленно говорить: Хакимджон к тебе есть одно задание, не задание, а просьба, даже и не просьба и это неправильно есть совет. Знаешь? Очень простой совет.

– Слушаю от всей души.

– Этот Григорян в тюрьме?

Эралиев сразу понял о ком идёт речь:

– Да в тюрьме.

– Знаешь кто он такой?

– Простой преступник.

Скоробогатову тон разговора Эралиева не понравился. Не зная с какой стороны начинать речь подумал, после начал говорить:

– Этому парню если возможно, помоги.

– Вы знаете Алексей Тимофеевич, если ко мне обращаются что я не смогу сделать, мне становится неудобно, буду страдать. По этой причине говорю, я не смогу это сделать. Этот парень то что написано в законе то и увидит. Ни больше, ни меньше. Сколько бы ни уважал вас, это мой ответ. Я ничем не смогу помочь.

– Слушай меня Эралиев! В моих волосах седых больше, чем чёрных волос. Почему так? Я тоже во многих случаях подобно тебе не послушавшись старших совета действовал.

– Ваш совет полезный. Но я не хочу преступника оправдать неправильно, не хочу стать сам преступником, и только.

– Партийный комитет вилоята тебя будут защищать. Будь уверен.

– Я не нуждаюсь в защите других людей.

– Ну ладно. Сделай как хочешь. Я на самом деле уважаю людей твёрдыми убеждениями. Но иногда жизнь заставляет всё наоборот.

Скоробогатов понял, продолжать разговор с Эралиевым бесполезно. Потеряет лицо. По этой причине он сделал разговор коротким:

– Я от тебя ничего не спрашивал. И ты меня тоже не видел. Понятно?

– Понял.

– Можешь идти.

***

Прошла очередная конференция партийного комитета Ферганского вилоята. Там был избран новый состав членов пленума и неожиданно Г.А. Габриелян был назначен первым руководителем комитета. Этому кто-то радовался, кто-то жалел, ещё некоторым было всё равно.

– Посмотрим, если он хороший будет есть плов, если он плохой будет есть свою голову, – говорили простые трудовые люди. Для Кориева, Эралиева это событие было очень неприятным.

Вид Кориева был грустным. Глаза сникли, на лице стали появляться много морщин. Волосы стали почти все седыми. Он пошёл по своему на сто дум. Написать заявление и решил уйти с работы. Надо ждать, какая будет встреча с Габриеляном. Смотря как он его будет встречать надо действовать, он пришёл к такому заключению. Габриелян скоро его вызовет. «Кориев теперь написал заявление и ищи себе другую работу», – скажет. Его догадки не оправдали себя. Наоборот, Первый секретарь не только вызвал его, даже не стал звонить. Как будто в составе партийного комитета вилоята Кориева нет. Он мучался не зная причины такого молчания.

– Моя смелость немного расслабилась. Похоже. да пусть будь что будет?! – сказал он внутри себя. Надо работать. Работа лечит человека, возвышает. Но смелость его вела в сторону пропасти.

Фарид Саидшоев – председатель комитета районного народного надзора, член бюро партийного комитета тумана. Он со своей одеждой и поведением не был похож на других . Низкого роста, голова круглая, глаза маленькие, волосы на голове и борода седые и редкие. Он носит очки в золотой оправе. Потому что он без очков ничего не видит. Лицо пухлое, мясистое. Одевает галифе брюки, красные сапоги, красивый костюм. Действия его фальшивые и аристократические. Себя он показывает как учёный. Всегда говорит учёные говорили так, учёные говорили сяк, приводит изречения. На каждом собрании он берёт слово и говорит долго и скучно. Во многих случаях свои мысли сравнивает с идеями мудрецов. Кто же знает целые тома учёных высказывания, скажите. От этого болтуна, докладчика всё таки многие мучаются. Всех проверяет, пугает, принимает меры. По этой причине обращаются с ним кто со страхом, другой с уважением. И это фальшивое уважение его вывело из колеи. Постепенно он сильно обнаглел. Тех лет самый негодный метод управления был руководителей уполномочивать над коллективными хозяйствами. Саидшоев был закрытым уполномоченным над коллективным хозяйством. Он каждый день ходил по бригадам колхоза, осматривал как рос хлопок, показывал свой крутой характер, давал разные поспешные поручения, критиковал. Рано утром Саидшоев приходит в бригаду Нуъмонжон Йулдашева увидит засохший без воды хлопчатник, приходит в ярость. Со злыми глазами, в полный голос начинает кричать:

– Проклятый твой отец! Какое ты животное?!

***

От оскорбления тихий Нуъмонжон начинает бледнеть. С дрожащим голосом он Саидшоева призывает успокоиться.

– Хозяин, не оскорбляйте. Мы много лет справляемся с планом по вырашиванию хлопка. Говорите, подумайте чуть-чуть, не наглейте. Саидшоев услышав ему возражают ещё больше возгорается, полным ртом с оскорблениями кричит на бригадира парня.

– Да, у тебя язык вырос ещё. Да, твою мать… Да, тебя сейчас отведу и в тюрьму посажу. Покажу тебе, твою тётю сволочь…