Королевский наместник (СИ) - Богородников Алексей Владимирович

— Когда я так говорю, следует понимать, что слова бессильны описать его настоящую сущность! — Я развел руками. — Даже всего мира, не хватило бы удовлетворить его жадность.

— Когда город запросил список лодок для отчетности, он писал его при свете пламени свечи его соседей, подкравшись к окошку их дома, на подобии бумаги из отбитой собственноручно коре из идоги. Вот настолько он был долбанутый. Крысы и мыши обходили его дом стороной, на хлебные крошки он приманивал птиц в собственноручно изготовленные ловушки и рыбачил на Лайне. Воришка, однажды решивший поживиться его деньгами, выполз из его дома без ног и без одежды. Овир Теодорин снял с бедолаги одежду, затем заставил его вычистить свинарник, а из его ног приготовил ботвинью на крови для своих хрюшек. Далеко он не уполз, Овир, отвлекшийся на кормежку, выбежал за ним и уволок страдальца обратно. После этого случая его соседи долго еще избегали покупать свинину на рынке. А на его доме написали охрой: жадность отняла его у нас раньше, чем смерть.

Я отпил из фляжки водички с соком.

— Но что случается с жадной гусеницей в яблоке? — коварно спросил я своих малолетних слушателей.

— Давится косточками? — предположила Риса.

— Она становится толстой и неповоротливой, её птичка съедает! — выпалила Верлита.

Да в общем-то, даже проворной гусенице ловкость не поможет избежать клюва, но не буду расстраивать девочку, попытка подумать «как гусеница» сама по себе милая.

— Нет, — поднял я вверх указательный палец. — у эльфов на эту тему есть поговорка: жадная гусеница запутывается в выгрызенных проходах, вцепляется в свой зад и пожирает сама себя.

— Овир Теодорин придумал способ есть за счет соседей. Покойников всегда сжигают, но перед этим устраивают поминки, приносят еду и тепло вспоминают покойного. В один, прекрасный для соседей день, Теодорин умер. Обрадованные соседи нанесли еды и было устроили тризну рядом с трупом, как Овир ожил, сказал, что Создатели дали ему еще немного времени и набросился на принесенную соседями еду. Раз он так попировал за счет соседей, два. На третий раз соседи побежали к магу из гильдии авантюристов и поделились своими подозрениями, что вроде их знакомый умер, но втихомолку ворочается и глухо урчит. Недолго думая, прибывший к дому Овира маг огня, жахнул по «трупу» заклинанием фаербола. Когда «восставший» Овир, завывая кинулся к воде, волшебник перепугавшись выдал кольцо огня, так что выжгло всё: и дом, и свинарник, и разумеется, заклинание превратило Теодорина в пепел. На пепелище нашли солидный шмат расплавленного золота. Жену Овир выгнал, по его словам, «жрала много». Сыновья ушли от него сами. Так что всё накопленное золото досталось короне. И какой из этой истории следует вывод? — поучительно спросил я.

— Золото к Создателям не забрать? — предположила «спина Джиро», — надо жить полной жизнью.

— Выбирать соседей, — мудро решила Верлита.

— Стать королем! — схитрила Риса.

— Любить надо не золото, — возвестил я им прописную истину, — а «золотых» девчуль. Даже королям.

Подошедшие Кая и Аиша заулыбались, приняли выгодные позы. Аиша встала на носочки, визуально удлиняя свои красивые ножки. Кая набрала побольше воздуха.

— Ах, если б камни могли говорить, — притворно вздохнул я.

— Тогда что? — не сдержала любопытство Аиша.

— Мы бы оглохли от их воплей, — честно сказал им, — одни просились бы к вам в почки, другие, хотя бы за пазуху.

— Даже твой гранитный камушек? — намекнула Аиша.

— Температура плавления гранита снижается почти вдвое в присутствии воды, — нравоучительно просветил я венценосную невежду, беря её и руку Каи и прикладывая к своему сердцу, — нету там никакого камушка уже: пустое сердце бьется ровно, в штанах не дрогнет пистолет.

— Пистолет? — подняла бровь Кая, — как ты странно его называешь.

Аиша залилась румянцем и отдернула руку.

— Ой, всё, — чувствуя, что проигрываю эту дуэль, засуетился я, — вы там не устали, может вам плечи размять?

Они милостиво согласились. Риса разлила из большой фляги ипокрас — это вино, настоянное на пряностях и ценных травах с сахаром. Она вручила две большие кружки Кае и Аише, а Верлита поднесла бенто. Я пристроился сзади и принялся наминать плечи Кае. Волосы она хитрой заколкой подняла повыше, чтобы не мешались. Тело лисодевочки обдавало жаром, зажав в руках её плечи и пропустив волной усилие — от кончиков пальцев до ладони, я вызвал легкое подрагивание милых ушек.

— Хорошо, — мечтательно сказала Кая, щурясь на пещеру, — нам, кстати, камень Тафирима выпал.

— У меня скоро уровень, — поделилась Аиша, — слегка покалывающее ощущение приближающей силы.

Я глянул её табличку в своем окне: три процента до пятнадцатого. Глянул как у Каи — ба, да она уже взяла четырнадцатый и молчит.

— А че скрываем возвышение? — сварливо сказал ей, — боишься проставляться тортиком заставим?

— Ой, — спохватилась она, — даже не заметила, контролила монстров. Одного-второго упустишь, он уже стреляет в Аишу. Ура меня?

— Урааа, — покричали мы, а я сразу прокачал её «легкую поступь» и «обнаружение» на следующую ступень.

— Теперь ты, твое высочество, — скрывая напускной грубостью легкое смущение, обратился к принцессе. Всё же королевская кровь, а тут сейчас как сожму эти тощие плечи, как бы не закричала от стра… или ха, или сти — кто её знает? Взвод, оставшийся на охране, у канатного моста нет-нет, да проявлял себя чьей-то головой раз в полчаса исправно чекая, как там у нас дела.

Вот она тут закричит, они же что-нибудь глупое удумают, а потом всех их убивать что-ли?

— Чур, не кричать, — честно предупредил я, — будет больно с непривычки!

— Я ходила босиком по наколдованному льду, сбегая в первый раз из дворца, — высокомерно бросила она, — да что ты знаешь о боли, Джерк Хилл?

«Главное на этом льду жизни не подскользнуться» — философски подумал я. Вслух пообещал ей придумать коньки и откатать с ней произвольную фигурную программу.

Потряся пальчиками, я возложил их Аише на правое плечо. Заколки у принцессы не было, потому я просто собрал её волосы и переложил налево. Разомну правое плечо двумя руками, сделаю тоже самое с левым плечом.

Беззащитная шейка принцессы покраснела. Аиша засопела, запыхтела, захотела что-то сказать, но мои пальцы уже вовсю наматывали ньютоны на её косточках.

«Не правда ли, какой парадокс?» — возник не вовремя чертов внутренний маньяк. Я чуть не застонал от досады, но всё же спросил: «где парадокс?»

«Когда невинность толкает на преступление» — сказал внутренний голос с довольной ухмылкой.

«Ты просто деконструируешь дружеские отношения» — неуверенно отбивался я, — «это чистая помощь, три часа убивания монстриков, как тренер я должен сделать всё для учениц!»

«Тренер! — захохотал внутренний демон, — поцелуй эту шейку, посмотри, что думает об этом она».

«Лять, почему во всех наших фентази, почти во всех, — поправился я, — всё очень просто, а у меня психодичь какая-то творится?»

«Титаны слова и магии потому что пишут, бесстрашные профессионалы глубоких отношений — лениво изрек он, — некогда им сложный, богатый, внутренний мир пациента разглядывать. Рецепт литкомпота очень прост: щедро раскидываешь по страницам красавиц в стиле барокко, а потом используешь. Голодный пёс верит в кость. Нарисуют этих костей, а потом обсасывают, гавкая на тех, кто покусился.» — и зашептал коварно. — «давай же, она маг воды, но волшебство начинается в её изящной шейке, припади губами к искусству».

«Боец, которым управляет страсть, всегда терпит поражение», — срезал я его. «Малышку на миллион» он тоже помнил, потому не сразу нашелся с ответом, а дальше стало не до него.

— Так норм? — жмякая в последний раз, левое принцесскино плечо, спросил я.

Ответа мы услышать не успели. Из-за поворота выбежал разведчик отряда, ушедшего в рейд, Верлита выронила бенто: кто-то умело пытался снять с него скальп и почти преуспел, выглядел он жутковато. Свисающий на правый глаз кусок кожи, обильно испятнанное кровью рубаха — ни накидки, ни оружия, рука не в свободном положении, а странно засунутая за пояс.