Глупое сердце - Шэрон Кендрик

— Послушай, Энджи… все было прекрасно…

Энджи знала Риккардо достаточно, чтобы понять, когда он старается отделаться от кого-то. Разве она редко видела, как он делал это во время своих деловых встреч? А поэтому коротко оборвала его:

— А как же Марко?

— Марко? — тупо повторил он.

— Твой шофер и телохранитель. Вспомнил? Мы оставили его сидеть в машине прошлой ночью.

Повисла пауза.

— Марко вполне способен позаботиться о себе.

Энджи подошла к окну, чтобы посмотреть, как воспринимается лимузин Риккардо с шофером на узкой улице, заселенной небогатыми людьми.

— Он уехал!

— Конечно, уехал. Он обычно ждет…

Энджи повернулась. Очень медленно.

— Обычно ждет чего, Риккардо?

Риккардо свернул свой шелковый галстук и убрал его в карман пиджака.

— Ничего, — буркнул он.

— Нет, пожалуйста… скажи мне. А может быть, я угадаю?

Энджи почувствовала тяжесть в сердце. Но разве она не знала, что страхам лучше всего смотреть в лицо? Неизвестность была тем, что разъедало и мучило ее. Как и в те времена, когда родители говорили растерянной маленькой девочке, что нет, ничего плохого не происходит. А потом выяснилось, что папа все время был болен, а к тому времени, когда Энджи узнала, насколько это серьезно, она едва успела попрощаться с ним…

— У тебя есть фиксированное время для твоих ночных приключений? — строго спросила она. — И когда ты не появляешься к заданному часу, он знает, что ты… поймал удачу?

Он не дрогнул под ее укоризненным взглядом:

— Это ты сказала, Энджи, не я.

Она вспыхнула:

— Значит, я права.

Он сжал губы. Неужели она надеется заставить его смутиться? Какого черта?! Энджи практически сама упросила его овладеть ею! Кто соблазнял его всю ночь и принимал фривольные позы, показывая молочно-белые бедра в его машине?

— Ты полагаешь, что этот конкретный сценарий был разыгран впервые? — протянул он, поглядывая, как вздымается тонкое кимоно на ее красивой груди. — Не для одного из нас, как я полагаю.

Энджи вздрогнула:

— Нечего изображать меня какой-то распутницей!

Он пожал плечами:

— Опять это твои слова, Энджи, а не мои.

Ей захотелось наброситься на него, ударить изо всех сил по смуглой надменной физиономии… но что хорошего из этого выйдет? Можно подумать, что хотя бы одной женщине удалось причинить боль такому мужчине, как Риккардо. Уязвленная и рассвирепевшая, Энджи уже открыла рот, собираясь защитить свое достоинство, и снова закрыла его, потому что в этом не было смысла. Она могла говорить сколько угодно, но это была бы совершенно пустая трата времени. Риккардо будет верить в то, во что хочет верить, как он делал это всегда. Как он верит в то, что его сестра должна быть благодарна судьбе, что выходит замуж за аристократа, хотя, похоже, это будет брак без любви…

Энджи выпрямила спину и гордо вскинула голову, стараясь сохранить остатки собственного достоинства:

— Думаю, что тебе лучше сейчас уйти. Ты так не считаешь?

Риккардо не шелохнулся. Поняв, что она разгневана не на шутку, он прищурился и попытался найти наилучший способ разрядить обстановку. Потому что не стоило делать из мухи слона. Не стоило из-за этого подвергать риску их безупречные деловые отношения. Да и Энджи не захочет бросать прекрасно оплачиваемую работу только потому, что их обоих слегка занесло после нескольких бокалов вина. Через пару дней она, вероятно, почувствует тайное облегчение оттого, что он повел себя здраво.

Риккардо попытался снять напряжение снисходительной улыбкой.

— Послушай, давай просто забудем о том, что случилось, а? — беззаботно предложил он. — Пусть все останется так, как было раньше.

Энджи молча сосчитала до десяти. Если бы он только знал, как близка она к тому, чтобы схватить оставшуюся с вечера кружку с остывшим кофе и запустить ею в его надменную черноволосую голову! Но если она покажет свою злость или боль, не подумает ли он, что он ей не безразличен? Безразличен. Уже. Потому что как может быть не безразличен человек, у которого вместо сердца камень? Человек, который сначала показал ей, что значит побывать в раю, а утром заставил почувствовать себя дешевой, продажной женщиной?

— Уходи, — повторила она и пошла к двери, отвернувшись, чтобы он не увидел застывшие в ее глазах слезы стыда и унижения.

Глава 6

Рождество она, как всегда, встречала с мамой.

— Ты совсем ничего не ешь, Энджи!

— Я не голодна, мама.

— Не выдумывай, дорогая. Сегодня Рождество. Давай съешь еще немножко!

Энджи послушно подцепила кочанчик брюссельской капусты и, давясь, стала жевать его. Чувствуя с самого утра какое-то недомогание, она окинула взглядом, скорее привычным, чем радостным, подарки, лежащие под елкой. По правде говоря, она бы с гораздо большим удовольствием снова укрылась с головой и не вставала с кровати весь день, поскольку совершенно не горела желанием принимать участие во всей этой праздничной суете.

Наверное, со стороны Рождество казалось картинно прекрасным: со снегом, красиво кружащимся над домами деревни, в которой жила ее мать, с яркими венками из остролиста на дверях всех домов. Если бы зарисовать эту картину и поместить на рождественскую открытку…

Традиционная служба прошла в крохотной церквушке. Пообщавшись с местными жителями, которых Энджи знала с детства, она устало поплелась обратно по тихим заснеженным дорожкам, чтобы вскрыть полученные подарки. Для ее мамы этот праздник всегда был особенно трудным. Теперь и Энджи чувствовала тупую боль, которая не имела ничего общего с годовщиной смерти ее отца. К тому же семейные передряги ее сестры не добавляли им радости.

Телефонные звонки из Австралии продолжали поступать с пугающей регулярностью. Энджи с тревогой думала о том, как ее сестра сможет оплачивать все эти звонки при таких огромных тратах, которых требовал ее развод. Да и была ли хоть какая-то польза от этих телефонных разговоров? Сэлли в основном плакала и жаловалась на то, как несчастна была с «этим идиотом».

— Поверь мне, Энджи, в холостой жизни так много преимуществ!

Возможно, но только не с теперешних позиций Энджи. Сейчас она чувствовала себя самым одиноким человеком на планете. Это неприятное чувство только усиливалось, когда она вспоминала о Риккардо.

Борясь с тошнотой, Энджи проглотила оставшуюся часть брюссельской капусты. Независимо от того, что она делала или говорила, ее мысли упорно возвращались к этому надменному итальянцу.

Яркость физического удовольствия быстро померкла. Его поспешное бегство из квартиры заставило Энджи почувствовать себя брошенной. Ее давнишняя мечта оказаться в объятиях своего босса обернулась тем, чего она так опасалась и невольно ждала, — катастрофой.