Истинная избранная для дракона - Аманда Франкон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Быстро пробежав взглядом по записям, я придвинула к себе тот из дневников, в котором подробнее всего описывались местные порядки, а остальные отложила в сторону.
— Из записей совсем не ясно, что с ними случилось, — осторожно намекнула я, взглянув на дракона. Он уже несколько минут буравил меня тяжёлым взглядом.
— Мы не знаем, — ответил Лаогэр неохотно. — Они просто пропали, но все их вещи, записи и оружие остались на месте.
— И ещё не похоже, чтобы они знали друг о друге, — продолжила я, понимая, что сам дракон ничего мне рассказывать не станет.
— Они и не знали. В прошлом каждый ученик мага проходил собственный путь, послушники между собой не общались. И мы думали, что таково обязательное условие, что каждый должен пройти по тропе обучения самостоятельно, — Лаогэр говорил сквозь зубы, то и дело отводя взгляд, будто винил себя в исчезновении каждого из них.
— Но теперь вы изменили мнение, — я саркастично улыбнулась в надежде, что это разозлит дракона и он расскажет чуть больше. Не сработало.
— Все они, — Лаогэр кивнул на дневники, — были гораздо сильнее и способнее, чем ты. К тому же, более устойчивы к внушениям. Если бы я мог хотя бы надеяться, что ты сможешь завершить обучение, то не стал бы тебе обо всем рассказывать, позволил бы разобраться самой.
— Хочешь сказать, что силы источника недостаточно, — констатировала я, поймав, наконец, ускользающий взгляд чёрных глаз.
— Этот источник — лишь осколок, искра, оставшаяся после смерти Тилерри. И её ещё предстоит раздуть до подлинного пламени. Маг воздуха не рождается с мощью, лишь с её зачатком, и он должен вырастить, выстрадать собственное могущество. Предыдущие послушники уже имели хоть какой-то опыт, они чему-то научились ещё там, в мире людей и эльфов. И в их глазах горело настоящее пламя, они жаждали знания, могущества. Ты же… — дракон махнул рукой и замолчал, прикрыв глаза.
— Я хочу просто выжить. И не собираюсь сдаваться, — тихо ответила я, неосознанно прижимая к груди дневник своей предшественницы.
Заметив обложку в моих руках, дракон усмехнулся.
— Она… Лайла. Самая способная из всех и дольше остальных прожила среди нас. Я никогда прежде не видел такой страсти, такой жажды знания, — прошептал Лаогэр, и по тому, что на миг слезы подступили к его глазам, я поняла, что между ним и этой Лайлой случилось нечто явно большее, чем просто дружба.
— В любом случае, я уже не могу отказаться.
Я пожала плечами, сделав вид, что не заметила секундной слабости дракона, и он тут же принял равнодушный вид. Впрочем, влажные глаза ещё поблескивали в слабом свете.
— Формально — не можешь. Но Старр сказал мне, что ты очень изобретательная. Вот и придумай что-нибудь. Придумай, как остановить этот парад смертей, — жёстко припечатал Лаогэр, и я вздрогнула, уронив дневник Лайлы на колени.
— Но ведь ты сказал, что тела не нашли, а теперь так уверенно утверждаешь, что послушники мертвы, — прошептала я, глядя на дракона.
Тот скривился, но спустя мгновение шумно выдохнул, отчего огонёк свечи задрожал и едва не погас.
— Не знаю на счёт остальных, но Лайла… Она точно не в мире живых, — признался он, и только теперь я заметила, как правой рукой Лаогэр сжимает странное украшение — потемневший наконечник серебряной стрелы на тонком кожаном шнурке.
Я буквально кожей ощутила боль дракона, и, решив, что мучить его больше не стоит, поднялась с кресла. Повернулась, чтобы уйти, но когда отдалилась от освещённого стола на пару шагов, в спину мне донеслись тихие слова.
— Пообещай, что остановишь всё это.
— Не могу, — я покачала головой, хоть уже стояла далеко в тени, и Лаогэр не мог меня видеть, и почти бегом ринулась к выходу из библиотеки.
Только выбравшись из пещер, я позволила себе остановиться и отдышаться. Холод привёл меня в чувство, и я обнаружила, что всё ещё прижимаю к груди потрёпанный дневник.
Опустила затекшие руки, подняла голову и взглянула на звезды. Здесь, в краю драконов, они казались особенно холодными и далекими, и если в прошлом я любила наслаждаться красотой ночного неба, то сейчас один лишь взгляд на него холодил сердце. Теперь россыпь огней в бесконечной тьме — далёкой и непознанной — казалась символом неизвестности, бесконечных загадок и вопросов.
Утро — как всегда туманное и зябкое — порадовало одиночеством. Сегодня, пока я снова умывалась в роднике и жевала вяленую рыбу (интересно, есть ли на островах озера, или рыба морская?) никто не тревожил мой покой. Я видела, как мелькают силуэты молодых драконов за скалами, но сегодня решила к ним не идти. Лаогэр, видимо, высказался ещё вчера, и я полагала, не доставит мне новых проблем в ближайшие несколько дней. Не появился и Старр, но судя по тому, что вчера он оставил больше припасов, чем обычно, приходить сегодня он и не планировал.
Покончив с простеньким завтраком, я вернулась в пещеру, намереваясь взять добытый вчера дневник магессы и прочесть его повнимательнее. Но стоило открыть сундук, в котором я хранила малочисленные вещи, как рука сама потянулась к учебнику.
Повинуясь неясному порыву, я взяла книгу и вышла с ней на открытый воздух. Присела прямо на землю, привычно опершись спиной на один из камней, и впервые рассмотрела старинный том подробно.
Плотная кожа, обитые тонким серебром углы обложки, толстые пожелтевшие страницы, пахнущие пылью. На первый взгляд показалось, что читать придётся долго, но, приглядевшись к срезу, я поняла, что учебник невелик, однако страницы то ли когда-то размокли, а потом неровно высохли, то ли смялись от сухости и пыли.
На обложке никаких надписей я не заметила, но книгу открывать не спешила. Ведь именно после изучения этого тома послушники исчезали. Может, на нём какое-нибудь проклятье или заклинание защиты, которое отсеивает недостойных?
Я прислушалась к магическому фону, но не ощутила совершенно ничего странного. Может, просто не знала, на что смотреть, а может — тайна заключалась в чём-то ином. Так или иначе, прямо сейчас книгу открывать я опасалась, но пальцами неосознанно перебирала листы под обложкой. Они призывно шуршали, соблазн становился таким нестерпимым, что я сдерживалась с огромным трудом. Хотела отбросить книгу, но не смогла, и лишь крепче вцепилась
