Танки оживали вновь - Иван Голушко

Ох и неловко же мы себя почувствовали! Стало больно и стыдно, что уже несколько дней работали вместе с дядей Васей и ни разу не обратили внимания, как он питается. Правда, мы знали, что дядя Вася на заводе ходил в столовую. А мы поочередно приготавливали свои завтраки, обеды и ужины в общежитии.

Да, неловко мы себя чувствовали: согласились пойти в гости и не подумали о том, что своим визитом поставили семью в трудное положение.

Все это, конечно, отразилось на нашем настроении. Хозяева поняли наше смущение, но повернули дело так, будто они сами виноваты. Дескать, дядя Вася не предупредил хозяйку, и она не смогла развернуться, как подобает.

За столом дядя Вася с увлечением рассказывал о своем заводе, о людях. О двух своих сыновьях, которые ушли на фронт. С тревогой замечал, что вот, мол, уже второй месяц почему-то не пишут писем...

Мы успокаивали чету как могли, говорили, что все обойдется хорошо, что их сыновья могут быть в пути или выполняют какое-нибудь ответственное задание.

- Да-да, - соглашался с нами дядя Вася больше для того, чтобы не расстраивать жену.

Нам предложили заночевать и утром идти вместе на работу. Видно было, что дядя Вася очень устал и ему пора отдыхать: как-никак, а ему было под шестьдесят.

Мы искренне поблагодарили хозяев за гостеприимство, угощение и тепло распрощались с ними.

По улице шли молча. И, не сговариваясь, повернули на завод. В цеху нас спросили, как чувствует себя дядя Вася. Товарищи знали, что он не совсем здоров, сдает сердце и только по настоянию врача он пошел домой отдохнуть. Нам же дядя Вася об этом ничего не говорил. Мы корили себя за невнимательность, нечуткость, за то, что работали вместе с человеком и ничего про него не знали.

Взялись за работу, чтобы хоть делом загладить свою вину. В цех поступило два новых танка, и мы решили к утру заэкранировать их.

Старший сержант Ставницкий, наш очередной кашевар, принес завтрак и вчерашний ужин в цех. Пришел дядя Вася. Увидев два новых танка с приваренной броней, он нахмурился и взял в руки кувалду. У нас замерло сердце. Но все обошлось благополучно. Дядя Вася улыбнулся, похвалил:

- Хорошо сработали.

Мы приготовились к завтраку, пригласили и дядю Васю. Он наотрез отказался, сославшись на то, что хорошо поел дома. Но мы-то знали, что это не так. Стали упрашивать его. Он присел. Попробовал ножом консервы. Сухари есть не стал, сказав: "Зубы не берут". Сержант Васечкин предложил размочить сухарь в чае, но дядя Вася отказался. Съел он чуть-чуть, можно сказать для виду, и поблагодарил.

- Кто еще не работал сегодня, тот и не должен много есть, - сказал он. - А вы молодцы, раз ночью сделали то, что днем должны делать.

После завтрака вместе начали заправку сварочного аппарата, чтобы приступить к экранировке очередного танка, который пригнали в цех.

К обеду Ставницкий по нашему уговору принес в цех съестные припасы с тем расчетом, чтобы такая же доля была и у дяди Васи. За приглашение он поблагодарил и, отказавшись, пошел в столовую на свой "рабочий обед". Тогда мы решили пойти на хитрость и напроситься вечером к нему на чай. Он был очень рад, прямо расцвел.

- А знаете, - сказал он, - меня бабка тоже просила вас пригласить, обещала что-то приготовить вкусное.

На этот раз с собой мы взяли все наши продукты, которые оставались от суточного рациона. И когда их выложили на кухонном столе, Анастасия Ивановна ахнула и позвала мужа. Дядя Вася разгневался и велел ей все собрать и положить обратно в вещевой мешок.

Мы решительно воспротивились. В общем, сошлись па том, чтобы друг друга не обижать и собирать стол совместными усилиями.

- Ну, разве что совместно, - согласился дядя Вася.

И на стол были поставлены блюда, приготовленные из рабочего и военного пайков. Самым вкусным был пирог с вареньем. Как уж Анастасии Ивановне удалось приготовить, она не объяснила. Мы ели его да похваливали, хозяева в свою очередь превозносили наш солдатский харч. Особенно по душе пришелся им чай вприкуску с сахаром.

Вечер прошел весело, непринужденно. От ночевки мы отказались и в этот раз, но и в цех не пошли. Танков для экранировки больше не было, да и сутки без сна тоже давали о себе знать.

* * *

Через неделю курс нашей учебы на заводе закончился. Перед отъездом нас вызвал главный инженер. У него находился представитель Н. Н. Шестакова майор С. М. Адливанкин. Он сообщил, что батальону выделено два автогенных аппарата и электроды. А что касается танков и брони, то этот вопрос нужно решить в ремонтном отделе штаба бронетанковых войск. И ехать надо сейчас же.

Я поручил товарищам сборы, а сам с офицером поехал в штаб. Там меня представили инженер-полковнику Д. П. Кареву - начальнику отдела ремонта. Он расспросил, как прошла наука, а затем вручил распоряжение на передачу танков из 106-го танкового батальона и документы, по которым следовало получить сварочную аппаратуру и, главное, разрешение на вывоз броневых листов с Ижорского завода.

Вернулись на завод, где мы учились ремеслу, тепло попрощались с рабочими цеха и к исходу дня добрались в Агалатово, в свой батальон.

Командир батальона был уже в курсе дела. Он только уточнил, что танки будет получать 2-я рота, а мне утром следующего дня надо выехать за сварочной аппаратурой, а через сутки - в Ижору за броней.

Сварочную аппаратуру получили за несколько минут. Поехали в Ленинград на склад, показали накладные, расписались - и дело с концом. Сложнее было с броней. От Агалатово до Ижоры на автомашине с прицепом ехать приходилось почти целый день. К вечеру приезжали на завод усталые. И рабочие, находясь на заводе круглосуточно, в постоянной опасности быть обстрелянными противником, недоедая и недосыпая, были еще более усталыми. А подъемные крапы не работали. Поэтому при погрузке броневых листов приходилось приспосабливать ваги, ломики и надеяться только на свои силы. Погрузка, разумеется, проходила медленно и, главное, очень изматывала.

И так полторы недели, рейс за рейсом, без отдыха и нормального питания... Бывало, на заводе мы не заставали тех рабочих, с которыми работали вчера. Они были ранены или убиты. И все-таки, несмотря ни на что, каждый человек отдавал последние силы делу служения Родине. Рабочие жили на заводе и ночью поочередно несли вахту по его охране. Большинство из них - люди в преклонном возрасте. Молодежь ушла па фронт. Каждый из оставшихся мужественно выполнял свое дело, потому что разумом и сердцем понимал свой долг и защищал, как все мы, свое родное, рабоче-крестьянское Отечество.

Рабочие-ижорцы, встав в боевой строй, стойко переносили тяготы войны, храбро дрались с врагом, обороняя свой город.

* * *

... Спецовка, кепка, брюки, заправленные в сапоги. За спиной - винтовка. В карманах - патроны, на ремне - гранаты... Так в те дни выглядели ижорцы бойцы добровольческого батальона.