Еще один глоток - Питер Чейни

– Послушайте, старина, – обратился Харкот к Беллами, – вы прославились сегодня у Кэролы, кажется? Там не очень-то приветствовали ваше поведение. Слышали бы вы, как вас крыл после вашего ухода старый Реннифру, дядя Кэролы. Да! Не любит он вас!

Беллами улыбнулся.

– Я знаю. Я навеки испортил свою репутацию в глазах Эверардов. Ерунда. Это не смертельно. Исправить здесь ничего нельзя, следовательно, надо с этим смириться.

Нетвердым голосом Харкот произнес:

– Женщины – дьявольское отродье. Если бы не они, у мужчин была бы чертова прорва времени.

Беллами продолжал улыбаться.

– Вы хотите сказать, если бы не одна женщина, у мужчины было бы полно времени, чтобы развлекаться с другими. Угостите меня сигаретой, Харкот.

Марч достал портсигар и Беллами взял сигарету. Марч положил портсигар – богато украшенный – обратно в карман с неизменной эмблемой и сказал:

– Странно все это с женщинами. То, что вы сказали, – более-менее правильно. Мужчина тратит множество усилий, стараясь заполучить одну, а когда добивается своего, начинает думать, сколько бы времени у него было, чтобы развлекаться со множеством женщин, если бы не она.

Беллами выпустил колечко дыма.

– Вы мудры, как Соломон, Харкот, – польстил он. – Единственное, что вам действительно необходимо, – это выпить.

Он сделал знак бармену, и тот смешал большую порцию виски с содовой. Беллами передал стакан Марчу, который стал пить большими глотками.

– Жизнь такова, какой ты ее сам делаешь, – разглагольствовал Беллами. – Рим не в один день строился. Все хорошо вовремя. И большой привет!

Он прислонился к бару.

– Проблема в том, Харкот, – продолжал он, – что жизнь была бы прекрасна, если бы стояла на месте. Но ничто на месте не стоит. Что-нибудь обязательно случается с регулярностью, которую легче было бы переносить, если бы выпивку давали бесплатно.

Харкот, слегка качаясь, кивнул.

– Вы – философ, Ники, вот вы кто.

– Совершенно верно, – согласился Беллами. – Я из тех, у кого всегда остается терпение. А все получает тот, кто умеет ждать. Все, что больше никому не нужно! – добавил он со смехом и стряхнул пепел: – Жизнь-то в порядке. Это люди виноваты: они никогда не бывают довольны. Им всегда мало. Если вещь совершенна, они обязательно должны сделать что-нибудь, чтобы ее испортить. Какая-нибудь мелочь может принести массу вреда.

Он улыбнулся, словно что-то вспомнив.

– Помню один очень забавный случай, который окончился смертью, – сказал он. – Когда я жил в 1932 году в Оклахоме, то любил ходить в одно кафе под открытым небом, которое находилось сразу же за чертой города на большом шоссе. Хозяином его был некий Джо – совсем не плохой парень.

Джо был без ума от женщины, которая по вечерам, проезжая мимо, заходила выпить кофе и съесть гамбургер. Это была чрезвычайно элегантная городская дама, и ей доставляло огромное удовольствие поддразнивать Джо. Он бывало смотрел на нее глазами быка, пораженного любовным недугом. У него и вес был бычий – около двухсот двадцати пяти фунтов.

Джо потратил массу усилий на то, чтобы нарисовать придорожную вывеску. Надпись на ней гласила: "Закусочная "У Джо". Всегда в ассортименте самые лучшие блюда. Выбирайте!"

Однажды, когда элегантная леди проезжала мимо ресторана уже после его закрытия, ей в голову пришла грандиозная идея. Думаю, она была немного навеселе в тот вечер. Она вернулась в Оклахому, привезла художника, писавшего вывески для ресторана Джо, и велела ему кое-что приписать на его вывеске.

Когда на следующее утро Джо явился на работу, он прочел на ней: "Закусочная "У Джо". Всегда в ассортименте самые лучшие блюда. Выбирайте! Но выбирайте поосторожнее".

– Неплохо, – хмыкнул Харкот. – Что же сделал Джо?

– Застрелился, – ответил Беллами. – Ему это не показалось забавным. Для него ведь это было последней соломинкой.

– Уверен, что она очень веселилась, – сказал Харкот, – считая, что здорово это придумала, а на самом деле довела бедного простофилю до самоубийства. Ну, и какова мораль сей басни? Должна же быть мораль.

– Конечно, – сухо сказал Беллами. – Я часто задумываюсь над тем, какова мораль моей собственной жизни. Нечего роптать на женщин, Харкот. Посмотрите на женщину, которую вы завоевали. Такую женщину, как Ванесса, найти не так-то просто. В ней есть все – она красива, умна и понимает мужчин.

Марч кивнул.

– Черт… – пробормотал он, огляделся и понизил голос до шепота. – От Ванессы меня тошнит.

Голос его зазвучал зловеще.

– "Она красива, умна и понимает мужчин", – пробормотал он, подражая Беллами. – Тьфу!

Он проглотил остатки виски и со стуком поставил стакан на стойку, требуя снова наполнить его.

– Ну, ладно, – мягко рассмеялся Беллами. – Ладно. Но вы должны все же признать, что хоть и не бредите в настоящий момент Ванессой, она дает вам полную свободу и не устраивает никакого шума. Она и бровью не ведет, даже когда вы выставляетесь перед ней с этой крошкой Берингтон.

– Чепуха! – воскликнул Марч. – Почему она должна беспокоиться, если я появлюсь с Айрис? В конце концов Айрис ничем не лучше других. Она – такая же чертова маленькая вымогательница. Есть у мужика деньги – она хороша, нет – большой привет. Надоели они мне все до смерти. Я предпочитаю карты! – Он неуклюже подмигнул Беллами и побрел в игорный зал.

Беллами, обходя бар, стал рассматривать картины на стенах. Он почти докурил сигарету, которую дал ему Марч. Быстро взглянув на бармена, увлеченного вытиранием стаканов, он загасил сигарету в пепельнице и моментально сунул окурок в карман брюк, потом отправился в игорный зал.

Фердинанд Мотт, Марч и трое других мужчин начали партию в покер. Они прибавляют не меньше, чем по три фунта, – высокие ставки, подумал Беллами. Он подошел к рулеточному столу и постоял там, наблюдая. Ему показалось, что, когда он смотрел на Кэролу, она отводила глаза. Он улыбнулся ей на прощание, она не ответила и он отошел.

Вернувшись к игравшим в покер, он сел в кресло поодаль. Все сделали ставки и на кону было около пятидесяти фунтов.

Харкот закрыл банк десятью фунтами, Беллами подошел, встал за его спиной и увидел, что у него на руках была пара валетов. Три карты, которые он поменял, ничего не прибавили. Но он тем не менее положил еще десять фунтов.

Беллами вернулся на место. Краем глаза он мог видеть оттуда карты Мотта. У того было четыре дамы. Остальные трое игроков уже спасовали. Когда очередь дошла до Мотта, он сделал то же самое. Харкот показал двух своих валетов, и сгреб банк, в котором было уже фунтов семьдесят пять.

Беллами ахнул про себя. Ему было интересно, почему при практически беспроигрышной карте Мотт сдался. В голову приходило только одно объяснение – он намеренно проигрывал Марчу.

Беллами закрыл глаза. Он сидел, расслабившись, словно спал. Через полчаса он "проснулся" и взглянул на игру.

Лицо у Марча пылало – он выигрывал около двухсот фунтов.

Беллами отправился в бар. По пути он прошел рядом с рулеткой. Айрис Берингтон посмотрела на него. Он сделал почти незаметное движение головой в сторону бара.

Бармен сидел на стуле позади стойки и дремал. Беллами заказал виски с содовой. Спустя минуту вошла миссис Берингтон.

– Айрис, я хочу вам показать интересную картинку, – сказал Беллами. – Вот идите сюда и посмотрите.

Она пересекла комнату вместе с ним. Они остановились перед акварелью. Беллами тихо прошептал.

– Айрис, мне нужно с вами поговорить. Где-нибудь, где мы будем одни. Это действительно весьма срочно.

Она тихо рассмеялась.

– Действительно, Ники? Ну, что ж. Через несколько минут я поеду домой. Сейчас полвторого. Ждите меня у меня дома. Это дом в Каларендона, в глубине Брук-стрит. Я буду там в четверть третьего. Ждите в нижнем вестибюле.

– Спасибо, – сказал Беллами.

Она вернулась в игорный зал. Беллами пошел в кабинет Мотта, взял пальто и шляпу. Когда он вошел в игорный зал, миссис Берингтон снова играла в рулетку. Он пробормотал: "Всем спокойной ночи", – и вышел.

Беллами шел по улице минут десять, а затем взял такси до Брук-стрит. В машине он привалился к спинке сидения и расслабился. Он был уставший, но вовсе не в плохом настроении. Он думал о Марче.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Понедельник

КЭРОЛА "ВЫХОД" – АЙРИС "ВХОД"

I

Беллами сидел в нижнем вестибюле дома Кларендона и курил в ожидании миссис Берингтон. В вестибюле было холодно и пусто.

Он вспоминал плохо скрываемое самодовольство на лице Ферди Мотта, когда тот рассказывал о помолвке с Кэролой. Беллами цинично улыбнулся. Он попытался представить себе Ферди – после того как он расплюется с клубом – в роли помещика. Во всяком случае, Ферди постарается казаться таковым. Он видел, как Ферди шагает по полям в новеньких бриджах, в элегантных верховых сапогах и охотничьей куртке, немного кричащей и слишком облегающей.