Сказания Меекханского пограничья. Восток – Запад - Роберт М. Вегнер

Теперь они остались один на один. Се-кохландиец уже не улыбался. Вынул из ножен на бедре длинный нож и двинулся к ней, согнувшись, убыстряя шаг, словно нападающий бык. Внезапно ночь прошил яростный рык, и из ближайшей улочки выскочила тварь с шерстью песочного цвета. Шестьсот фунтов клыков, когтей и мышц навалились на кочевника, а тот, ударенный сильной лапой, сложился пополам, захрипел, тварь же осела назад, умело, почти презрительно подрубила человека и, когда тот рухнул, склонилась и сомкнула зубы на его черепе. Кайлеан услыхала треск – и все закончилось.

Потом она могла лишь смотреть, как зверь поворачивается ко второму кочевнику, раненому, и прыгает. Это был не бой – это была казнь.

Зверь медленно обошел оба тела, покосился на Торина, тот отступил на шаг, но не сбежал, только заржал с вызовом, стукнув копытами в землю. В этот миг луна пробилась сквозь толщу дыма и осветила детали: был это вин-неро, полумифический степной лев, который, как говорили, сохранился лишь в самых дальних северо-восточных частях континента. Огромная желтая тварь, о которой говорили, что даже голодный горный медведь уступает ей дорогу. Лев присел и глянул Кайлеан прямо в глаза. Под черепом ее зазвучали чужие мысли.

Кайлеан – распознавание, подтверждение. Девушка-стадо. Конь-стадо.

Миг паузы.

Иди, Кайлеан, иди, вождь. Скажи много людей-врагов. Скажи три человек-чудовище. Темный воздух, темные мысли.

Люди-чудовища? Помётники!

– Помётники? Одного я недавно убила. – Голос ее не дрогнул, отчего она могла гордиться собою.

Казалось, что лев принюхивается.

Да. Правда. Плохой запах, Кайлеан, железо. Хорошая девушка.

Он улыбнулся, но не пастью – передал ей эту улыбку прямо в голову.

Чудесно Пахнущая Трава горд, что Кайлеан-стадо.

Чудесно Пахнущая Трава?

Кошкодур?

– Кошкодур?

Лев склонил голову, взглянул на нее внимательно.

Тайна, девушка-пес. Тайну не говорить. Тяжелый… Тяжелый разговор-мысль. Не время. Ты идти. Идти вождь. Предупредить.

Ну ясное дело. А что же она, проклятущее проклятие, пытается сделать?

Она хотела ему это сказать, но лев повернулся и в два прыжка исчез в ближайшей улочке. Жаль, хорошо было бы иметь его рядом в такую ночь. Она улыбнулась абсурдности последней мысли. В такую ночь хорошо иметь рядом кого-нибудь из чаардана, пусть даже Двусущего, принимающего образ огромного льва.

Особенно, поправила она себя, Двусущего, принимающего облик огромного льва.

Она подошла к Торину и проводила его в ближайшую конюшню. Пинком выломала простенький засов и ввела коня внутрь:

– Стой здесь, будешь в безопасности. И тихо мне. Я вернусь позже.

Она вышла в ночь, пытаясь привести в порядок мысли. Дагена оказалась племенной ведьмой. Амулеты ее не были дешевыми побрякушками с рынка, над которыми жрецы могли разве что посмеяться. Сидела в тех амулетах собственная Сила, они сдержали волну чар Помётника. Еще с полсотни лет тому за использование неаспектированной племенной магии попадали в казематы, а то и сразу на плаху. Кошкодур был Двусущим, а на них в империи охотились со времен ее основания. До сих пор за каждого из них давали немалую награду. Лея? Лея пророчествовала, видела на расстоянии, таких, как она, уже не убивали, но сажали в башни, где до конца жизни поили маковым отваром. Знал ли Ласкольник? Глупый вопрос. Знал ли он и о ней? Эта мысль была такой неожиданной, что Кайлеан даже остановилась. Кха-дар всегда подбирал своих людей согласно непонятной системе. Отказывал самым крутым забиякам – в пользу кого? Девушки, воспитанной верданно?

Потом. Потом будет время, чтобы над этим подумать. Она зашагала быстрее. Нужно было многое успеть.

Она шла, ориентируясь на звуки битвы, которые то и дело возникали во тьме впереди. Казалось, что чаарданы Ласкольника и Веторма наконец-то нашли врага. Се-кохландийцы, похоже, не ожидали, что защитники вернутся так быстро. Рассыпавшиеся по городу кочевники не могли использовать численное преимущество, и оно стремительно таяло, поскольку и Лифрев быстро пришел в себя и ощерил в ночь клыки. За несколько минут Кайлеан обнаружила четыре се-кохландийских коня и семь трупов. Все погибли от стрел и арбалетов. Безумному Вепрю стоило бы задать себе вопрос, каким чудом не слишком-то большой город сумел уцелеть так близко от границы, всего-то в двадцати милях от реки, отделяющей империю от степей, да к тому же без стены или даже простой городьбы.

Ему стоило бы также спросить себя, откуда берется этот серый песчаник, из которого выстроено большинство домов в Лифреве.

Кайлеан надоело блуждать впотьмах. Пока все Помётники не будут убиты – или пока не сбегут, – чары продолжат мутить разум и сбивать с пути. К тому же пешком у нее оставались слишком малые шансы быстро найти чаардан. Она подошла к ближайшему дому. Дверь была отворена настежь, внутри оказалось пусто, все обитатели исчезли.

Отворив люк, она спустилась в подвал, освещая себе дорогу факелом, зажженным от углей в очаге. Двери, укрытые в стене, было непросто обнаружить, разве что кто-то знал, что он должен искать.

Она стукнула три раза, потом раз и еще два. Самые простые шифры – самые лучшие.

За дверьми что-то зашуршало.

– Кто?

– Кайлеан, чаардан Ласкольника.

Отворилось маленькое оконце. Блеснули глаза.

– Это ты, Маленха? – спросила она. – Оставили тебя одного, а сами пошли развлекаться, да?

– Я проиграл спор.

Маленха, средний сын шорника, не выглядел радостным. Он отворил дверь и отступил в боковую нишу, чтобы она могла пройти.

– Куда хочешь попасть, Кайлеан?

– В Вендор. Дорога свободна?

– Красный коридор. В голубом баррикады, пара Молний попыталась туда войти.

– Спасибо.

В Лифреве имелись свои тайны. Как раз такие, о каких не говорят всем подряд. Когда двести лет назад закладывали город, еще до того, как за рекой возникло сильное царство се-кохландийцев, первые обитатели Лифрева обнаружили, что под тонким слоем почвы находится мягкий, простой в добыче и обработке песчаник. Под каждым домом молниеносно выросли разветвленные подвалы, которые вскоре оказались соединены сетью туннелей. Благодаря этому удавалось довольно быстро добраться до любого места, и шагу не ступив по поверхности. Туннели были длинными, запутанными, а подвалы – многоуровневыми, самые глубокие уходили футов на семьдесят вниз. Внутри находились запасы воды и пищи, оружия, одежды и лекарств. Всего несколько человек могли бы защищать узкие переходы, их соединяющие, хоть от целой армии.

Кайлеан знала, что кочевникам удалось перебить часть жителей исключительно благодаря неожиданности. Оставшиеся теперь мстили, мстили бесчестно и неблагородно, но согласно с древними традициями тех, кому мешают спать бандиты. Луками и арбалетами в спину, коварными ударами из-за угла, шнуром, протянутым на высоте головы всадника. Небольшие группы, человека в три-четыре, проходили коридорами от подвала к подвалу. Тактика была простой и проверенной: войти в пустой дом, притаиться, дать залп по проезжающим налетчикам и отступить. Если отряд, попавший под обстрел, бросался штурмовать дом, вышибать двери, то зачастую получал еще один залп из соседнего здания. Если нападавшие обнаруживали проход в туннели, то узкий коридор, несколько каменных блоков, поставленных как баррикады, и пара-тройка арбалетчиков чаще всего оказывались непреодолимым препятствием.

Ласкольник некогда сказал, что захват сети подземных туннелей превосходит возможности полка имперской пехоты. А он знал, что говорит.

Она бежала коридором, стены которого на равных расстояниях были отмечены красной краской. Несколько раз она спускалась на более низкие уровни, несколько раз ей приходилось подниматься по лесенкам. Она миновала ряд больших помещений, пустых, поскольку старики, женщины и дети схоронились в самых глубоких подвалах, а мужчины охотились на се-кохландийцев в другой части города. Дорога в «Вендор» заняла у нее едва ли несколько минут.

Парень, охраняющий вход в подземелье, аж подпрыгнул, когда она выскочила на него из-за поворота.

– Спокойно, это я, Кайлеан.

Он улыбнулся, пристыженный, и опустил тесак:

– Ласкольник вернулся?

– Да, он где-то в городе. – Времени на разговор у нее не было. – Впустишь или дать тебе в лоб?

Он отворил дверку, ведущую в подвалы, и отступил.

Постоялый двор был подготовлен к обороне. Двери закрыты и усилены несколькими окованными железом балками, окна на первом этаже, и так узкие, дополнительно перегорожены железными прутьями. Лавки, столы, деревянные стулья – все, что могло загореться от вброшенного в окно, например, горшка с зажженным маслом, вынесли в подвалы. Пол присыпали песком.

У каждого окна стояло по двое стрелков: один с луком, второй с арбалетом. Она узнала нескольких из людей старого Бетта, скольких-то горожан и пару приезжих. Как видно, многие решили довериться толстым стенам, а не подземным коридорам.