Серебряная куница с крыльями филина - Ан Ци

– Марина Васильевна, так Ваш муж, возможно, страшно ревнует? Вы работаете?

– Я микробиолог по профессии и сейчас в дневной аспирантуре. Мама нам с дочкой помогает, и поэтому я могу… Но это всё не существенно! Глеб вовсе не ревнивец, он, знаете, о себе весьма высокого мнения. Нет, тут другое. У нас… – Она собралась с духом и, глядя поверх головы Гриценко, решительно проговорила. – У нас, то есть у него вот уже полгода почти ничего не выходит. Ну, Вы понимаете. Я… у меня до Глеба не было ничего такого. Я в этом не разбиралась. То есть, я хочу сказать, я не знала, как должно быть! Сейчас я понимаю, с самого начала тоже было не просто. Но теперь!

Бывший фтизиатр Евгений постарался сделать непроницаемое лицо. Восемь лет оттрубил он после института в противотуберкулёзном диспансере и решил однажды, что палочки Коха в дальнейшем обойдутся без доктора Гриценко. Ему надоела опасная плохо оплачиваемая работа. Он навёл справки, покрутился среди преуспевающих коллег, поспрашивал бывших однокурсников. И решение пришло. Полгода лекций, курс повышения квалификации, и готово! Новоиспеченный психоаналитик взял кредит, разместил рекламу в популярных изданиях, снял помещение и вскоре обзавёлся клиентурой. И всё-таки он ещё не привык! Во всяком случае – не совсем.

Он с жалостью и изумлением слушал сидевшую перед ним молодую красавицу. «Боже мой, двадцать семь лет! Так хороша, классическое сероглазое лицо с шелковистыми каштановыми волосами, стройная фигура, образованная, неглупая, и подумать только, без пяти минут шестидесятилетний муж – импотент!» Между тем, она продолжала.

– Евгений Николаевич, я хочу понять, может, я сама виновата, разобраться, где я не права, а не он. Сначала поискать свои ошибки, а не чужие.

«Ещё того не легче,» – с огорчением подумал Гриценко, – «да она просто какая-то святая. Послала бы она этого перечника! Но ничего не попишешь, надо было работать. Деньги зарабатывать! Компания, что сидит у него на шее, обедает каждый день, не пропускает ни одного, да!»

– Марина Васильевна, Вы заняли очень разумную позицию, – сказал он, подавив легкий вздох. – Мы немедленно приступим к анализу Вашей ситуации, и, естественно, начнём именно с Вас. Нашу цель я могу сразу обозначить. Это овладение Вами «Принципом Реальности.» Под этим мы – я разумею: мы, психоаналитики – понимаем проблемы управления.

Гриценко встал и с возрастающим воодушевлением начал вещать. Затем он принялся мерить шагами свой небольшой кабинет, порою помогая речам указующим перстом.

– Каждый из нас делает то, что заставляют его делать, порой совсем без его ведома, собственные либидо и мортидо. И чем более Вы реалистичны, тем безопаснее сможете их удовлетворить. Я сказал: проблема управления. Чем же, спрашивается, Вы должны управлять? Я Вам скажу: тремя группами сил – собой самой, другими людьми и природой.

«Ох, прямо-таки и природой,» – пронеслось в голове слегка ошарашенной происходящим Марины. – «Интересно, сам он – что же, повелитель стихий?»

– К счастью, мы имеем в себе нечто, что позволяет нам справляться с этой трёхликой действительностью. Эта система называется «Эго», – ворвался в её непокорные мысли настойчивый голос Гриценко. – «Эго» – сознательная часть психики, находящаяся в контакте с внешним миром, а также с «Ид» и «Суперэго»

– «Остапа понесло» – с ужасом процитировала Марина совершенно беззвучно, но Евгений всё же заметил. Он остановился на всём скаку, подозрительно взглянул на пациентку и оборвал, наконец, свою речь.

– Вы получите от меня руководство для работы дома, там все новые для Вас термины объяснены. Это ничего, если поначалу не всё понятно. Нам предстоит такая большая работа! Нужно будет заняться анализом Ваших сновидений, выяснить влияние на поведение вас обоих различных комплексов. «Комплекса кастрации» и «Эдипова комплекса» – на Вашего мужа, а «комплекса Электры» – на Вас. И это только начало!

Минут через тридцать раскрасневшаяся, раздражённая, умотанная Марина, не помнившая своих снов и не любившая разговоров об её убогом провинциальном детстве, наконец, поднялась со своего места. У неё на неудобной табуретке безумно затекла спина.

– Евгений Николаевич, извините, но мне надо спешить за дочкой. Давайте об остальном в следующий раз поговорим. Она поспешно простилась с Гриценко и выскочила вон.

«Боже мой, «комплекс кастрации», и это только начало! Нет, скорей прочь отсюда. Забыть весь этот кошмар, как страшный сон. Что-то, однако, не давало ей покоя и вертелось в голове, словно назойливая муха. Этот тип со своими амбициями имеет наивность думать, что никто не имеет понятия о его «терминах». Тоже мне – Бином Ньютона: Эго, Суперэго, либидо! Но было ещё нечто… А, вот! Что такое «Ид»? Надо пойти в библиотеку или позвонить профессору Ревде. Это слово она, правда, слышит впервые.»

Дома уютно пахло молочной рисовой кашей и горячим какао. Мама кормила Танечку на кухне. Она быстро собралась, чмокнула Марину в щёку и убежала. А Марина, уложив девочку, принялась готовить ужин к приходу мужа.

Готовить она не любила. Ей это было вовсе неинтересно. Но отличница Ерофеева, в девичестве Дюжева, всё привыкла делать на совесть. Она быстро убедилась, что поваренные книги – ненадёжные руководства. В них отсутствовали обычно важные детали, нарушались пропорции ингредиентов, и поэтому результат выходил плачевный. Но проделав на своём веку уйму лабораторных работ по органической и неорганической химии, она хорошо умела чисто воспроизвести опыт. «И раз по книжке не получается… Ну и что?» Она попросила маму и двух подруг точно записать, взвесить и измерить, всё, что делалось при изготовлении блюд, которые нравилось Глебу и особенно хорошо у них удавались. И тогда дело пошло на лад! «А сейчас она соорудит индюшачьи отбивные в кляре и подаст их с этим отличным рисом «басмати». Ещё зелёный салат и…»

Прозвенел звонок. Она побежала открывать. Глеб вошёл, распространяя запах мороза и снега. Марина потянулась поцеловать его, но муж отстранился со ставшим уже привычным выражением смущения и раздражения.

– Идёт мокрый снег, у меня всё пальто влажное. Возьми, пожалуйста, дипломат. Я поужинаю быстро и сяду за работу. Скоро отчёт и…

«Это он хочет сказать, вернее, дать понять, что чем скорее я лягу спать, тем лучше. Чтобы я его не ждала. Чтобы не думала… Не надеялась? Господи, как оскорбительно! При чём тут я? Нет, так дальше продолжаться не может!» Молодая женщина сжалась, лицо её окаменело. Она попробовала что-то сказать, горло от обиды перехватил судорожный спазм. Муж, не глядя на неё, раздевался. Но молчание, а затем сдавленные всхлипы