Вельяминовы. За горизонт. Книга 1 (СИ) - Шульман Нелли

– Я его во рту таю, а потом проглатываю. Меня Маша научила, она так делала, в детстве. И ты тоже, да?

Саша вспомнил дешевые подушечки, в пермском детдоме, редкие упаковки пахнущих одеколоном вафель, горсточку малины из заброшенного парка:

– Товарищ Котов привез нам торты, с мороженым. Я таких никогда не видел, малышом я не ел мороженого… – он вытер носовым платком нежную щечку:

– Все равно измазалась. Мне редко удавалось попробовать мороженое, я жил на севере… – тонкие пальчики Марты стиснули его ладонь. Девочка серьезно кивнула:

– Папа Миша говорил, что твои папа и мама погибли за нашу родину. Твой отец, Герой Советского Союза… – приемный отец объяснил Марте, что не знает имен ее родителей:

– Это государственная тайна, милая… – развел руками генерал, – может быть, когда ты подрастешь, тебе все расскажут. Но, ты, все равно, наша дочка и ей всегда останешься… – Марта вылизала обертку пломбира. Хитрые, зеленые глаза взглянули на Сашу:

– Я знаю, что тебе подарят на Новый Год, но не скажу, – девочка улыбалась, – я видела, как папа и мама распаковывали свертки… – Саша поднял бровь:

– А ты что получишь… – он забрал у Марты бумажку: «Я выброшу». Девочка задумалась:

– Я попросила микроскоп и логарифмическую линейку. Я сразу пойду в третий класс, – Марта оживилась, – в Машину школу. Меня, правда, все будут старше… – девочка помолчала, – но зато в четырнадцать лет я смогу поступить в университет… – Саша погладил бронзовые косички:

– И кем ты собираешься стать… – он оглянулся:

– Михаила Ивановича в конце первого отделения вызвали к телефону. Он все не возвращается. Хотя у него ответственная должность, хорошо, что он выкроил время приехать на выступление… – заиграли динамовский марш, зрители садились на места:

– Физиком, конечно… – удивилась Марта, – но вообще я хочу полететь в космос. Смотри, – обрадовалась девочка, – Маша идет первой. Ее жеребца зовут Лорд, он английских кровей… – Саша успел услышать родословную Лорда, чуть ли не до седьмого колена:

– Он буржуазная лошадь, – рассмеялась Маша, – почти белогвардеец. До первой мировой войны некий герцог Экзетер подарил царской семье жеребца из своих конюшен. У его лошадей арабская кровь, они считаются одними из лучших в Англии. Лорд, потомок того коня, по прямой линии… – жеребец слепил глаза белизной ухоженной гривы. Белокурые косы Маши спускались на стройную спину, в черном сюртуке. Она носила изящные бриджи и высокие, по колено, сапоги:

– To see the fine lady upon the white horse… – услышал Саша звонкий голосок. Марта добавила:

– Это детская песенка, английская. Маша ее играет, и меня научила. Она очень красивая, правда… – Саша, беспомощно, подумал:

– Очень. Впереди бал, она ожидает, что я с ней потанцую. Но если опять случится то, что было в Крыму…

В училище, Саша заставлял себя не думать о девочке. Взяв в библиотеке «Что делать», Чернышевского, он решил, по примеру Рахметова, обливаться, каждый день, ледяной водой:

– Все помогало, пока я был далеко от нее, а сейчас Маша рядом, в соседней комнате. Нельзя думать о таких вещах, – оборвал себя мальчик, – вы оба пионеры, она товарищ, соратник по строительству коммунизма… – прохладная ладошка коснулась его щеки.

Марта склонила голову:

– Ты тоже простудился, у тебя лицо покраснело… – Саша отозвался:

– Здесь жарко. Сиди на скамейке, я сейчас… – он надеялся, что девочка ничего не заметила:

– Выкину ее обертку и все пройдет… – Саша не успел подняться. Михаил Иванович, в расстегнутом, штатском пальто, присел рядом:

– И правда, жарко… – согласился генерал, – хорошо натопили. Вот и Мария, со своим аристократом… – он покосился на Сашу:

– После выступления ему все скажу. Новый год он проведет не с нами… – Михаил Иванович только что закончил разговор с Москвой, из кабинета директора стадиона. Глава Комитета по Государственной Безопасности приказал привезти Сашу на военный аэродром заволжского городка Бузулук:

– После Нового Года мальчик вернется в Самару, тоже самолетом… – коротко сказал генерал Серов, – как поняли распоряжение… – Журавлев все понял, и вопросов задавать не собирался:

– Это не мое дело, – напомнил он себе, – Комитет знает, чем занимается… – трибуны захлопали, в динамике загремел голос диктора:

– Номер первый, юниор Мария Журавлева, на жеребце Лорд… – зазвучала музыка, девочка легко вскочила в седло.

Красный карандаш отчеркнул фразу.

Товарищ Фрэзер, преподаватель, покачал светловолосой, поседевшей головой:

– С первой частью текста ты справился неплохо… – он проверял Сашино изложение, по опорным словам, – но дальше идет, как вы говорите, отсебятина… – мальчик покраснел:

– Сложный источник, Марк Петрович. У меня есть учебник военного перевода, но о дипломатии в книге почти не говорится…

Они с Сашей сидели в библиотеке, на первом этаже особняка. В комнате поставили уютные, обитые кожей кресла. За стеклом шкафов поблескивали переплеты Большой Советской Энциклопедии, полного собрания сочинений классиков марксизма, и Владимира Ильича. Отдельные полки отвели под иностранные книги. Маша привезла в Куйбышев библиотечку, с дореволюционными изданиями Дюма, Жюль Верна и Диккенса:

– Диккенсом и Войнич товарищ Фрэзер занимается с Машей, – подумал мальчик, – со мной он даже не обсуждает художественную литературу… – узнав, что Саша готовится к военной стезе, британец кивнул:

– Нужная лексика мне хорошо знакома… – больше он ничего не сказал, но Саша и так понимал, что преподаватель не штатский человек:

– То есть штатский, скорее всего дипломат, но на войне дипломаты часто становились разведчиками… – о своем настоящем имени учитель не говорил, а Саша не спрашивал:

– Его законсервировали, что называется. Он коммунист. Скорее всего, он попросил разрешения приехать в СССР, когда почувствовал неладное… – иностранцам закрыли доступ в Куйбышев:

– Здесь он в безопасности, – подумал Саша, – незваных гостей в городе ждать не стоит…

Мальчик посмотрел на антикварные часы, на каминной полке. В бывшем купеческом особняке восстановили и прочистили дымоходы, окружив камины медными решетками. Весело трещал огонь. В сером свете клонящегося к закату, декабрьского дня, блестели рамы картин, в простенках: «Ленин и ходоки», «Выступление депутатки», «Да здравствует советская наука!»

На последнем холсте ребята и девушки, в белых халатах, с комсомольскими значками, склонились над чертежами. Саша незаметно улыбнулся:

– Марта всегда показывает на рыженькую девушку, и говорит, что это она… – стрелка на часах приближалась к трем дня. Саша понял, что волнуется. После полдника, Михаил Иванович забирал его из особняка, на служебной машине. Генерал коротко заметил:

– Даже если бы я что-то знал, милый, я бы не мог тебе сказать. Приказы начальства не обсуждаются… – в Бузулуке, на закрытом аэродроме, Сашу ждал генерал Серов, новый председатель нового Комитета Государственной Безопасности. Мальчик решил, что его везут на встречу с товарищем Котовым:

– Либо он вернулся с задания, либо прилетел в отпуск… – и в том, и в другом случае, упоминать о коллеге покойного отца, было нельзя. Саша хорошо знал, что такое секретность:

– Но получится неловко, – смутился он, – товарищ Котов останется без подарка. Он хочет встретиться со мной, а я приеду с пустыми руками… – в ответ на робкую просьбу Саши, Маша Журавлева отмахнулась:

– Ерунда. Одним тортом больше, одним меньше, с нашим застольем, повар и не заметит… – его не спрашивали, зачем ему понадобился торт. Саша вез в Бузулук картонную коробку, с домашним наполеоном:

– Маша расстроилась, что я не смогу с ними отметить праздник, – вздохнул Саша, – но на «Щелкунчика» мы пойдем вместе, балет после нового года… – он понимал, что товарищ Котов не расскажет о своем задании:

– Он хочет повидаться, – сказал себе Саша, – он помнит обо мне. В конце концов, именно он, первым, сказал мне, кто я такой, на самом деле… – аккуратно запакованные подарки для Маши и Марты Саша оставлял под елкой. До него донесся голос товарища Фрэзера: