Заброшенный сад Персефоны (СИ) - Нимченко Анатолий Олегович

— Представь себе каплю, падающую из тучи в океан, — объяснял как-то за чашкой кофе один из богов вычислительного отдела. — Помимо множества разных других физических явлений, капля порождает и кольцевые волны, которые постепенно расширяются, изменяют форму, сталкиваясь со множеством влияющих на них факторов; сглаживаются. Даже то, что происходит с волнами через пару секунд, очень трудно просчитать. Любая вычислительная машина, обладающая набором точных инструментов, быстро доберется до максимума своих возможностей и остановится. А квазир еще и предположения начнет строить, основываясь на результатах последних замеров и выводов. Да, это будут очень интересные, но совершенно бесполезные ветвления вероятностей. Задача раздробится на миллиарды переменных и заблокирует работу искусственного мозга бессмысленными и бесконечными вычислениями. Чтоб этого не произошло, мы ввели определенный порог или, если угодно, барьер, на подходе к которому задача будет считаться решенной. То есть, перед самим барьером квазир соображает на всю катушку, а вот что будет дальше — ему безразлично. К этому моменту многочисленные вторичные «волны» и так уже окажутся настолько несущественными, что последствия их воздействий окажутся неотличимыми от тех, что возникли бы в результате естественного хода событий.

В общем — да, глупо бояться Айка, пусть он может, и даже должен, считать не только «в лоб», но и используя нестандартные ходы. Однако машина, сколь бы совершенной она ни была, не в состоянии испытывать эмоций и ненавидеть того, кто работает против нее. Она и лгать-то не умеет, только «хитрить в пределах правды», как говорят отдельщики. Ведь та ложь, которую Айк прислал Мише, наверняка умудрилась не быть ложью. Айк отыскал какой-то способ одновременно и соврать, и сказать правду.

Виктор открыл в блокноте страницу с оригиналом письма и запросил в Информатории переводчик с гавайского. Перевод нескольких слов подтвердил догадку. Собственно, чтобы понять хитрость Айка, хватило бы и одного выражения «Ka mea noiʻi». Оно переводилось и как исследователь, и как журналист.

— Молодчина, квазир! — искренне восхитился Виктор, убирая блокнот.

Можно только завидовать тому, насколько ювелирно Айк обращается с информацией. Без всяких сомнений, в сведениях, собранных машиной, наверняка фигурировали и отчеты о попытках взять интервью у родственников бабушки Кэй. И он, пройдоха, четко знал, чем попытки эти заканчивались. Мало того, даже просчитал, что в результате его дезинформации никакого сколько-нибудь серьезного вреда никому причинено не будет.

— Ладно, дружище, мы с тобой на эту тему еще потолкуем, — весело пригрозил Виктор Айку.

Подключившись к сети ОЗ, инспектор перегнал в свой раздел дневник и отсоединил устройство хранения. Теперь можно спокойно работать с документом, не переживая за сохранность исходного текста. И для начала — перевести и подготовить его для Айка: вычистить некоторые ключевые для понимания слова. Заменить «Венеру» на «планету», а «колонию» и «Дилос» — на «станцию». Тогда ни одна машина, в том числе и Айк, не сможет разобраться, о чем в тексте идет речь. Может быть, кое-какие нюансы в результате и потеряются, но общий смысл обязательно сохранится.

Инспектор принялся за дело, благо до отлета еще оставалась уйма времени. В переводчик он загнал файлы под номером один и номером два. Наверняка в них идет речь о подготовке к полету и о спуске. Информаторий принялся за дело. Высветилось окошко с обратным отсчетом. Им требовалось где-то полчаса, чтобы соорудить связный текст. Виктор встал, потянулся и отправился в кафе. Хотелось перекусить. В лайнере кормят, конечно, но тут готовят без всяких синтезаторов, если верить табличке, а натуральная пища куда вкуснее синтетической. Даже если это только кажется, то все равно глупо пренебрегать возможностью вкусить экзотических деликатесов.

На деле оказалось, что помощником повара в кафе работал многорукий механизм, а это несколько смазывало эффект отсутствия традиционного синтезатора. Но зато сам шеф-повар не перекладывал всю работу на помощника. Возможно, поэтому, салат с тунцом и свинина, запеченная в ананасе, оказались очень вкусными блюдами, а отличный кофе стал прекрасным завершением трапезы.

Покончив с ужином, Виктор отправился к себе за стол. Информаторий как раз уже заканчивал перевод. Оставалось минут пять — вполне достаточно, чтобы проглядеть новости. В небольшом боковом окошке замелькали ссылки на концерты, спектакли, выставки, спортивные состязания. Следующими шли новости науки и техники. Виктор пролистал их. Когда возникла ссылка на строительство «Авроры», он коснулся картинки пальцем. Тут же раскрылось изображение стройки. За кадром диктор рассказывал, что уже полностью закончен монтаж колец т-стабилизатора, что работы идут по графику и что скоро сборка обшивки вакуумного дирижабля перейдет в завершающую стадию. Из выпавшего списка Виктор выбрал камеру одного из ботов, работавших внутри дирижабля. Этот аппарат заканчивал монтаж запирающего устройства внешней двери шлюза, через который можно попасть внутрь дирижабля. Ничего интересного рассмотреть не удалось. Так оно всегда бывает, потому что боты заняты каждый своим делом. А камеры — их глаза, сосредоточенно смотрят только на те узлы, с которыми и проводятся работы. Безусловно, Виктор мог бы воспользоваться служебным кодом и заставить одного из ботов заняться только съемкой. Тот подчинится, но такой поступок собьет его график работы. Да и сигнал запаздывает. Пока команда достигнет орбиты Венеры, пока система стройки остановит программу, пока изображение достигнет Земли… Тут и в полчаса не уложишься. И вообще, бот есть бот. Каждый работник ОЗ знает, что лучше увидеть происходящее своими глазами, разумеется если есть для этого хоть малейшая возможность.

Как только переводчик закончил свою работу, Виктор выключил новости и прошелся фильтром по тексту, вычищая слова, способные привлечь внимание Айка. Это не заняло много времени. По окончании Виктор запаковал переведенные фрагменты дневниковых записей и сохранил в своем кабинете, а копии отправил аналитикам и Горынычу. Собственно, пока все, можно сворачиваться. Тем более что до вылета осталось меньше десяти минут.

Подчинившись движению ладони, экран погас. Виктор вытащил пластинку из считывателя, сунул ее в карман и отправился к лифту. На последнем этаже сквозь прозрачный потолок терминала виднелось брюхо лайнера. Посадка заканчивалась. И хотя грузовой тоннель еще не отсоединили, на пассажирском подъемнике людей уже не было. Виктор встал на платформу, подождал немного — вдруг кто еще подойдет — и, нажав кнопку, вознесся на посадочную палубу лайнера.

Внутри салона царила та самая, особая, немного давящая тишина, которая бывает только в межконтинентальных самолетах. Некоторые люди тихо переговаривались с соседями, но голоса гасли, будто растворялись в пространстве. Большинство пассажиров традиционно расселось у иллюминаторов, Интересно, почему путешественники всегда считали, что там — самые лучшие места? Виктор придерживался иной точки зрения: он предпочитал кресла в рядах, расположенных по центру салона. По его мнению, на таком месте не только меньше качает, но и, что куда важнее, довольно низка вероятность заполучить соседа на все время путешествия. Для отдыха, да и для работы, буде такая срочно потребуется, одиночество куда полезней, чем любоваться на экранах видами с камер наружного обзора. Впрочем, это личное дело каждого, как проводить время.

Основной круг задач на время полета Виктор очертил четко: отдыхать от всего, отключиться от расследования, забыть о дневниках. Все потом, все там, на дне атмосферы. Виктор опустил спинку кресла едва не горизонтально, включил шумоподавитель, выбрал в меню режим летнего дождя и закрыл глаза. Пахнуло влажной свежестью, звук дождевых капель, стучащих по металлу крыши и стеклам, убаюкивал. Сразу представился маленький деревянный домик в пригороде, лес за окошком, пузыри на лужах, мокрые плитки дорожки… Виктор заснул быстро и так глубоко, что не почувствовал, как лайнер стартовал.