Ведьмак: меч и свирель - Дмитрий Крам

— Белки жгут деревни? — встрял в разговор поэт- Но зачем, в чем смысл им уничтожать поселения? Я думал они только военные силы изматываю.

Ведьмак повернулся к нему, стряхивая труху с головы. В тесной землянке он мог стоять только пригнувшись и то постоянно задевая макушкой потолок из старых брёвен.

— Ты его слушал? Эти деревни поставляли уголь крупнейшим державам севера. Если их уничтожили, значит хотят подорвать металлургию. Эх, и верно говорят что война будет.

Десятник вздохнул.

— Что ж за народ такой паскудный, а? Территорий у них всё равно что весь север и мало ведь. Мы их и под Содденом и под Бренной, а они всё лезут! Паскудный народ, самый что ни на есть паскудный… Ты, ведьмак лучше через Реданию езжай. Пошлины у них хоть последние портки сдерут, но в чем Радовиду не откажешь, так в том что он умеет порядок навести. С их стороны поспокойней всё ж.

— Не хочу через Реданию, хоть убей не хочу. — мотнул головой Вернер и ударился об потолок- Слушай, Дарси, продай мне грамоту на Вызиму, а мы уж как-нибудь проскочем.

— Ладно, выпишу я тебе грамоту. Да убери ты свой кошель! За так сделаю, в качестве извинения за моих идиотов. Но пеняй на себя.

Аларик разрешил им остаться на посту на ночь, обещал утром написать дорожную грамоту. После недели спанья на голой земле у костра, обдуваемых свежим ночным ветерком, сено в конюшне показалось им мягчайшей из перин, а запах навоза вонючии до помутнения в глазах.

Антоан долго не мог уснуть, ворочился, стараясь отыскать хоть один сквознячок с чистым воздухом.

— Ты спишь? — рыкнули из темноты.

— Нет.

— Постарайся уснуть. Через границу поедем не останавливаясь и галопом.

— Вернер, ты что был под Бренной?

— Ага, в добровольческой рати со Скеллиге. Нас поставили усилением к хоругви Аларика. Тогда то мы и познакомились.

— Я думал ведьмаков не интересует политика и вам запрещено встревать в людские конфликты.

— Чем это интересно запрещено?

— Ведьмачьим кодексом, разумеется!

— Не пори чушь, Антоан. Все эти байки, о кодексе, пристрастию к чародейкам и распространённости права неожиданности пошли от вашего белоголового любимчика, будь он неладен.

— Так выходит всë это не правда? — в голосе барда явно звенело огорчение.

— Кодекс был. — подбодрил друга Вернер- Но давно, ещё во времена Ведьмачьего ордена. Потом все расползлись кто куда, стали жить и учить новых ведьмаков по своему. Разве что грифоны старались ещё жить по кодексу. — в темноте усмехнулись- Не больно то им помогло.

— А право неожиданности? Тоже враки?

— Теперь уже да. Насколько я знаю ни одна ведьмачья школа не выпускает больше убийц чудовищь. Большинства уже и не существует. Из тех что я знаю только Каэр Морхен ещё обитаема, может быть крепость мантикор в Зерикании, хотя не уверен. Ну и смысл теперь в праве? Забирать новорождённых козлят или преждевременно созревшие помидоры?

— А Хаэрн Кадух?

Ведьмак молчал. Молчал долго.

— Рухнула под ледяными ветрами, или её засыпала лавина. Я надеюсь.

Больше поэт не спрашивал.

С поста выехали ещё до того как рассвело. Проводить их вышел только усач.

— Будь осторожен, Вернер. Сам знаешь какие ублюдки среди этих скотоэлей обитаются. — бухтел он, треся ведьмаку руку. — И ты, господин поэт и летописец. — Дарси потряс руку и Антоану.

Шли рысью, ведьмак велел не загонять коней. Казалось что притихла сама природа. Надоедливые комары отстали, не шуршали в траве змейки или суслики, не пели птицы.

В открытом поле чувствовал себя бард более-менее спокойно, приближающихся врагов видно было бы задолго до того как они смогут даже стрелять. Но как только дорогу по обеим сторонам затянул лес Антоан стал беспокоиться. Впрочем то был не слишком то лес, скорее редколесье, но легче от того не стало.

— Галопом. — тихо сказал ведьмак.

— Что-то не так? — Антоан почувствовал как его сердце начинает отбивать ритм, которому позавидовали бы лучшие мастера игры на барабане.

— Что то в лесу есть. Я слышу шелест.

Они пустили коней в галоп. Бедный Горбунок хрипел и жалобно пофыркивал исполинскому шайру. Огромный конь отвечал только гневным сопением и даже не думал сбавить темп. Характер у коня был ещё хуже чем у хозяина.

— В карьер! — завопил ведьмак, пришпоривая коня- Быстрее, быстрее!

От его воя с земли поднялись козодои, не смотря на то что было ещё светло. Но даже их пронизывающие само естество крики не смогли заглушить то что услышал уже и Антоан. Стук копыт, хруст ломаемых веток и крик, подгоняющий лошадей.

Горбунок сильно отстал от ведьмачьего коня, но с небывалым упорством скакал карьером. Мимо проносился уже изрядно погустевший и почерневший лес, посмотри бард в сторону и такая картина точно бы добила разрывающееся от страха нутро. Но Антоан не смотрел, он уткнулся в конскую шею и молился. Молился сам не зная кому или чему, молился чтобы старому коню хватило сил ещё хоть чуть-чуть выдержать бешеный темп, молился чтобы приследующие их по лесу белки завязли в буреломе, сбились со следа, загнали лошадей, да что угодно лишь бы не достали их. Поэту не раз доводилось слышать как бывалые вояки дрожащими голосами рассказывают о творимых скоя'таэлями зверствах.

Лес внезапно кончился. Ровной стеной оборвался выпуская всадников из тисков на широкую степь. Антоан взвыл, заметив что всё это время к большаку по которому неслись они с Вернером прилегала ещё одна дорога и что с той дороги показались лошадиные морды. Поэт зажмурился.

— А-а-а су-у-у-ука-а-а-а!!! — завопил голос несомненно принадлежавший краснолюду. За воплем послышался удар дерева о камень, треск, грохот и шелест на перебой с отборной руганью. Поэт открыл глаза.

Ведьмак уже остановился, слезал с седла. Недалеко от места в котором прилегавшая к тракту дорога выходила на степь, в клубах пыли, лежала на боку крытая серым тентом большая повозка с обломанной оглоблей. Тройка всё ещё сцепленных меж собой лошадей уносилась вдаль.

Из под тента доносилось копошение, какой-то лязг и громкие ругательства. Извозчик, краснолюд в желто-коричневом кафтане, с завязаными на макушке короткими волосами и длиннющей бородой, всткачил на ноги, из носа у него обильно текла кровь.

Ведьмак вынул корд.

— Эй вы! Вы кто?

Краснолюд, вместо ответа, подхватил с земли чудом уцелевший самострел. Зарядил и наставил на ведьмака.

— Мунро! Ты живой, Мунро? — тент повозки разрезали мечом и из разреза показался второй краснолюд. Одет второй был в кафтан тёмно-красный, борода была куда короче, а волосы подняты в изрядно помятый ирокез.

Мечник заметил ведьмака, встал в боевую стойку.

— Ну