Вспомни меня - Стейси Стоукс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не нужно паниковать, – поясняет следом мэр. – Просто делайте так, как вам сказали, и никто не пострадает. Понятно? Еще раз повторяю, это всего лишь мера предосторожности. – Затем он поворачивается к другому человеку, стоящему в стороне.
Моему отцу.
Мэр смотрит на него выжидательно, и отец плетется вперед: его плечи опущены, своими пальцами он массирует морщинку между бровей. Затем, не произнося ни слова, хватает руку первого человека в очереди. Отец стоит ко мне спиной, но мне не нужно видеть его лицо, чтобы понять, что он говорит полному ужаса человеку.
Скажи мне, что ты хочешь забыть.
Нет. Это все неправильно. Непохоже, что этот человек хочет что-либо забыть.
Спустя мгновение напряжение на его лице исчезает, и он слегка пошатывается.
Сердце бешено колотится в груди. Папа всегда срезает корочки с сэндвичей с арахисовым маслом и вареньем. Он ложится спать до десяти вечера даже по субботам, а однажды даже отчитал меня за то, что я сказала «черт». Он совсем не из той категории людей, которые околачиваются с вооруженными людьми посреди ночи. И папа определенно не из тех, кто будет забирать воспоминания у людей без их разрешения.
Мне нужно выбираться отсюда. Мне нужно выбираться отсюда прямо сейчас.
Я разворачиваюсь, готовая вскочить на велосипед и помчаться обратно домой, но врезаюсь прямиком в чью-то грудь.
Рукой мне зажимают рот, не давая закричать.
5
– Тише, не шуми.
Над ухом раздается шепот.
Каждая клеточка моего тела этому противится, но в горле пересохло так сильно, словно я проглотила половину пустыни. Рука, зажимающая мне рот, соленая, что только усугубляет положение.
– Я не причиню тебе вреда.
Хватка ослабевает. Слишком слабая для того, кто хочет удерживать меня против воли. Достаточно лишь слабого удара, и мне бы удалось сбежать.
– В фургоне кто-то есть, а стены тонкие, как бумага. Если я уберу руку, обещаешь не кричать?
Удара локтем по ребрам было бы достаточно. Но есть что-то неуловимое в тембре голоса.
Я знаю этот голос.
Поэтому я киваю. Рука сползает с моего рта. Я подавляю непроизвольное желание бежать и кричать во все горло, после чего разворачиваюсь навстречу этому голосу.
Марко Ворман.
Он смотрит на меня из-под полей темной шляпы. Выражение лица сдержанное и нечитаемое. На щеках нанесен камуфляж, что выделяет белки его глаз и зубы на фоне ночного неба. Он выглядит скорее так, словно хочет слиться с пустыней, а не быть замеченным дядей или людьми с оружием.
Он подносит палец к губам и указывает на фургон, расположенный ярдах в десяти от нас, словно я не поняла послание с первого раза. Смотрю на него с подозрением. Что он здесь делает? Откуда мне знать, что он «не от своего дяди»?
Если я попытаюсь бежать, то могу привлечь внимание вооруженных людей, стоящих у шахт. Если я не побегу, то племянник мэра может… что может? Похитить меня? Отведет меня к мэру, и мне все равно придется столкнуться с вооруженными мужчинами?
Но там папа. Я могу не понимать, что происходит, но точно знаю, что он бы ни за что не позволил ничему плохому со мной произойти. Это все какая-то ошибка.
Глаза Марко широко распахнуты, он смотрит на меня умоляюще. Его взгляд хаотично мечется между мной и входом в шахты, словно он чувствует, что я вот-вот закричу. Затем он еще сильнее распахивает глаза, хватает меня за руку и тащит.
Мне удается высвободиться из его хватки.
– Какого черта ты вообще делаешь? – шепотом говорю я.
Он молча указывает на выстроившихся людей. Мужчина, у которого отец только что забрал воспоминания, идет к парковке с таким видом, словно еще не до конца пришел в себя.
И он направляется прямо в нашу сторону.
Я стою, словно парализованная, высматриваю подходящее место, где бы спрятаться в случае, если все это окажется ловушкой. Но места, где бы можно было спрятаться от людей, направляющихся в нашу сторону, больше не было.
– Люси! – сдавленно говорит Марко, брови изогнуты в ожидании, словно следовать за ним – это очевидный выбор, а он не выглядит как похититель. Но он прав – это мой единственный вариант.
Я делаю глубокий вдох, затем ползу на корточках к зарослям, за которыми прячется Марко. Мне приходится тесно прислониться к нему, чтобы мы оба оказались скрыты. Моя рука вспыхивает при прикосновении к его руке.
Буквально через несколько секунд человек с отвисшей челюстью топчется прямо на том месте, где я только что пряталась. Его ступня касается оброненного мной фонарика, после чего он проходит по пыльной земле и исчезает в темноте. Мужчина даже не вздрагивает, он продолжает двигаться вперед в неизменном темпе.
Есть что-то необычное в том, как именно он двигается. Очень странно. Когда люди уезжают из Дома Воспоминаний,
