Единственный - Кейт Литл

— Филипп, прошу тебя. Нам нужно поговорить.

Он поднял голову.

— А о чем теперь говорить? Нортрап жаждет крови. Он не захотел нам помочь. Он явился, чтобы вынуть из меня душу.

Лорел поняла, что спорить с ним бесполезно.

Филипп в истерике; он потерял способность мыслить. Он сумел извратить ситуацию таким образом, будто в критическом положении они оказались исключительно по вине Коннора. А Лорел понимала, что все сказанное Коннором — правда.

По невероятно счастливому стечению обстоятельств преступление Филиппа открыл именно Коннор. По крайней мере, это дает им возможность выиграть немного времени.

— Филипп, у меня к тебе есть несколько вопросов, — осторожно начала Лорел.

И с тактом опытного юриста она стала мало-помалу вытягивать из брата подробности дела.

Филипп признался, что никогда не любил свою фирму. Когда после смерти отца он сделался главным управляющим, то думал только о том, как бы освободиться от этих обязанностей. Он знал, что ни за что не согласится провести остаток дней во главе компании, производящей машины для сельского хозяйства и строительной индустрии. Лорел хотела заметить, что такая жизнь устраивала их отца, лучшего из всех людей, которых она встречала, но не стала перебивать его.

Чтобы выйти из дела, Филипп нуждался в деньгах. В больших деньгах, если принять во внимание, с каким размахом привыкли жить он и его жена Лайза. А за другую работу ему не хотелось приниматься. Да и кто возьмет его? Отец терпел Филиппа, но посторонний человек не стал бы.

Итак, чтобы покинуть «Сатерленд энтерпрайзиз», ему требовались значительные средства. Не один миллион, если говорить начистоту. Столько, чтобы ему уже никогда не приходилось работать. Это было его целью, его мечтой.

Тогда он прибег к фонду опеки, иными словами, к значительному состоянию, которое принесла ему в приданое жена. Кто-то посоветовал ему сделать некоторые рискованные капиталовложения, которые якобы должны принести колоссальные доходы.

Через несколько месяцев Филипп лишился всего, что имел. Силясь выпутаться, он с головой залез в долги и все-таки не поправил положение.

Он надеялся всего лишь «позаимствовать» деньги со счетов фирмы, а затем покрыть недостачу.

— Лорел, я никогда не смотрел на это как на кражу, честное слово. Я собирался возместить все. До последнего цента. Через какое-то время.

Лорел удержалась от саркастического ответа.

Она кипела от досады. Он ее брат, единственный родной ей человек, и она обязана поддержать его, в какой бы переделке он ни оказался.

Как Лорел и подозревала, долги его непомерны. Она спросила, не могли бы ему помочь родители жены. Он рассмеялся ей в лицо.

— Да они готовы сожрать меня с потрохами!

Они с самого начала не хотели, чтобы Лайза выходила за меня. Как только услышат о моих проблемах, поднимется скандал. Они уговорят Лайзу развестись со мной, голову готов прозакладывать!

Лорел вздохнула.

— Я могла бы кое-что наскрести, но это очень далеко от той суммы, которая нам нужна.

Она рассказала Филиппу о своих расчетах. Его лицо мрачнело по мере того, как становилось все более очевидно, что выхода нет. Тогда она сказала:

— Филипп, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе. Мы наймем лучшего адвоката.

Может быть, нам удастся доказать, что горе после папиной смерти и груз ответственности оказались тебе не по силам. Что ты не отдавал себе отчета в своих поступках. Ты был нездоров.

— Хочешь представить меня психом? — усмехнулся Филипп. — Да, для моего резюме это как раз то, что надо. — Он взял руку Лорел и стиснул с такой силой, что та едва не вскрикнула от боли. — Лорел, я этого не вынесу. Скандал. Тюрьма… Я, скорее, покончу с собой.

— И не заикайся об этом! Да, сейчас все это представляется кошмаром, но мы выстоим. Я обещаю тебе.

Слова утешения не были убедительны для нее самой. Филипп за решеткой? Да, перспектива провести несколько лет в тюрьме для экономических преступников могла толкнуть ее брата на отчаянный поступок. Сердце Лорел болезненно сжалось при мысли об угрозе самоубийства.

— Подумай о Лайзе, — горячо прошептала она. Подумай о Скотте и Лили.

Скоттом звали ее пятилетнего племянника, а Лили — трехлетнюю племянницу.

— Я и думаю о них. — Филипп шмыгнул носом. Я думаю, как они меня возненавидят, когда узнают, что я натворил.

— Филипп, они не будут тебя ненавидеть. Они любят тебя и захотят тебе помочь.

Ей очень хотелось верить в справедливость собственных слов. Лорел закусила губу. По правде говоря, она не знала, как отреагирует Лайза на чудовищную весть — встанет на сторону Филиппа или покинет его. Лайза не производит впечатления женщины; готовой прощать или переносить невзгоды.

— Мне никто не поможет, — возразил Филипп, тряхнул головой и ударил кулаками по столу Никто!

— У тебя есть я. — Лорел присела рядом с ним и взяла его руку в свою. Уверяю тебя, я сделаю все, что можно.

Свободной рукой Филипп прикрыл заплаканное лицо, потом опять посмотрел на сестру.

— Тебе придется обратиться к Коннору Нортрапу и уговорить его каким-то образом скрыть недостачу. Эти крючкотворы знают, как делаются такие дела. Он сможет, если захочет. Убеди его. Ты же умеешь находить подход к людям. Папа должен был поставить во главе дела тебя, не меня. Я порчу все, к чему прикасаюсь, — бормотал Филипп.

— Поговорить с Коннором? — Лорел откинулась на спинку кресла. — Да как же я смогу убедить его?

Ты ведь слышал, что он сказал. У нас мало времени.

А потом он выйдет на правление компании.

— Все равно его можно уломать. Верь мне. Кого угодно можно уломать, если сделать определенное предложение, — настаивал Филипп. — А у него всегда была слабость к тебе. Я и сегодня видел это по его глазам. Лорел, не притворяйся, что ты меня не понимаешь. Он сделает все, чего ты захочешь. Если ты правильно его попросишь.

От тона Филиппа у Лорел побежали мурашки по коже. И закипела кровь. Она резко поднялась.

— Филипп, не будь идиотом. Я не хочу больше слушать этот… этот бред. Моя дружба с Коннором Нортрапом — в далеком прошлом. Ты хватаешься за соломинку. Это вполне понятно, но…

— Что «но»? — заорал Филипп. — Лорел, пойми, моя жизнь висит на волоске! Я же прошу тебя о простой услуге, а ты отказываешь мне. Я знаю, это было давно. Все мы не становимся моложе. Он окинул сестру таким взглядом, который нельзя было счесть за комплимент. — Боже, неужели ты не видишь, в каком я отчаянии? Неужели ты не можешь просто поговорить с ним? Не ради меня, ради семьи, — взмолился он.

Лорел перевела дыхание.