Эндана - Галина Ли

Чего ей только не приходилось учить: сразу три новых языка, историю всех известных азанагам народов, математику и много-много другого. К тому же правила менять ради знатной заложницы азанаги не собирались, и обучение велось на чужом для нее языке, который энданка понимала с пятого на десятое.

Леа даже во сне снилось, что она учится. Если бы не новая подруга, пересказывавшая после уроков все заново, ее высочеству пришлось бы очень туго. К счастью, у Гуалаты оказался удивительно бесшабашный и веселый нрав, рядом с нею все невзгоды казались мелкими и смешными. Вскоре заложница начала потихоньку привыкать к новому укладу.

В конце первой недели жизни принцессы в школе прилетел грифон. Он приземлился в саду, огласив округу пронзительным криком, и собрал вокруг себя целую толпу любопытных учениц. Хорошо еще, что наставница, наслышанная о приключениях новой воспитанницы, сообразила позвать девочку, иначе учеба в этот день пошла бы… грифону под хвост!

Леа обняла зверя за шею и долго стояла, не обращая ни на кого внимания. Ей казалось, что так она становится ближе к своим родным.

Грифона определили под навес, выделили ему паек, и теперь все свободное время Леа и ее новая подруга проводили с Ветром. Девочки возились с его перьями, таскали зверю сбереженные после обеда лакомства, гладили крылья и тяжелые, мощные лапы. Жаль только, что кататься на животном детям категорически запретили под страхом изгнания Ветра обратно в Эндану.

Нужно ли говорить, что дружба с таким удивительным существом значительно прибавила принцессе уважения в глазах других воспитанниц.

Когда наказание закончилось, заложницу поселили в комнату, где жила Гуалата и еще три девочки. Сначала Леа было непривычно, но постепенно принцесса притерпелась к большой компании. К слову сказать, это оказалось намного веселее, чем жить одной. Чего только стоили страшные сказки, которые царевна азанагов рассказывала подругам на ночь. Разве от няни таких дождешься?

Дни сменяли друг друга, и Леа постепенно втянулась в напряженный ритм школы. Тоска по дому отодвинулась куда-то глубоко в сердце, девочка, приняв разлуку как должное, перестала беззвучно плакать по ночам. Постепенно ее тело стало гибким и сильным, полученные на тренировках синяки зажили. С помощью подруги Леа научилась бегло говорить на азанагском языке, и теперь уроки давались намного легче. Письмо домой заложница отправила уже в конце первого месяца.

Казалось, жизнь покатилась по проторенной колее, но однажды утром наставница отвела девочку в свой кабинет. Там у окна стояла женщина. Леа сразу узнала в ней Верховную жрицу. Только служительницы богини носили такие длинные, перехваченные под грудью поясом, красиво задрапированные платья. И только у Верховной жрицы был изумительной резьбы посох, заканчивающийся шелково мерцающей рукоятью из огромного сапфира.

– Ийаду Арзила, – наставница склонила голову в почтительном поклоне, – я привела девочку!

Арзила повернулась, с любопытством разглядывая Леа.

За прошедшее время принцесса изменилась: она коротко обрезала волосы, повзрослела, вытянулась и… перестала бояться. Заложница теперь отличалась от других учениц только цветом волос и кожи.

Верховная жрица чуть улыбнулась, встретив полный любопытства взгляд малышки.

– Леа, я хочу кое-что тебе предложить. Можешь отказаться, силой никто принуждать не будет. Дома тебя считают заложницей, но для всех нас ты просто воспитанница, – не стала тратить время на приветствие провидица.

– Разве воспитанниц принуждают здесь жить? – дерзко вздернула подбородок энданка.

– У них просто нет выбора, как и у тебя. – Жрица мягко опустилась в кресло и улыбнулась. – С тобой плохо обращаются?

– Нет, – смутилась девочка. Ей вдруг стало неловко от того, что она ведет себя как невоспитанное дитя.

– То, что я хочу предложить, проходит каждый ребенок азанагов перед поступлением в школу, – словно не заметив покрасневших щек Леа, продолжила жрица. – Ты – принцесса Энданы и не обязана соглашаться с моим предложением, но я все равно прошу тебя пройти обряд обращения к Великой богине Омари. Он дает знание твоей сущности.

– Это тот обряд, про который мне говорила Гуалата? – Глаза энданки зажглись любопытством.

В один из вечеров подруга живописала это обращение. А так как царевна, отличаясь богатым воображением, была мастерица приукрасить, повествование получилось восхитительно волшебным и страшноватым.

– Но он же… Вы же его проводили в храме на островах? И где вы возьмете статуи? – вспомнила подробности девочка.

Жрица рассмеялась:

– Я смотрю, царевна уже успела все рассказать! Тем лучше. Так ты согласна?

Леа задумалась и спросила:

– Вы же не сделаете меня жрицей и не оставите навсегда у себя?

Арзила, погладив девочку по кудрявой макушке, отрицательно качнула головой:

– Нет, Леа. У тебя есть свой народ и свой путь, а с нами ты только пересеклась на время. Так что?

– Я согласна! – серьезно кивнула принцесса и спросила: – А когда?

– Тебя отвезут в храм завтра рано утром.

Зима в Варнабе, как и на юге Энданы, была мягкой. Деревья не теряли листвы, а урожай знаменитых варнабских сочных хойя созревал только к последнему дню уходящего года.

Страна, завоеванная пять лун тому назад, уже приноровилась к переселенцам, подладилась под новые законы. Потянулись обратно беженцы. Жизнь крестьян, ремесленников и купцов хуже не стала. Бунтовать пытались только аристократы и торговцы рабами, но для смутьянов у азанагов всегда находился острый меч. Новая правящая каста расправлялась с врагами решительно, не тратя время и силы на излишнее милосердие.

Проезжая по пустому сонному городу верхом на маленькой кобылке, девочка с интересом смотрела по сторонам. Под лошадиными копытами влажно чмокала грязь, с неба моросила противная водяная пыль, оседая на теплом плаще и лице мелким бисером, но все равно поездка доставляла принцессе огромное удовольствие.

Заложница не бывала за пределами школы с начала осени: ученицам не разрешали выходить в город до конца второго года обучения, считалось, что только с того времени девочки могут себя защитить.

Принцесса впитывала новые впечатления так же жадно, как впитывает воду морская губка, – Орамбим сильно отличался от родных краев энданки. Толстые глинобитные стены, ограждавшие жилища, делали их похожими на маленькие крепости с узкими, словно бойницы, окнами. Чаще дома стояли друг к другу так плотно, что по их крышам можно было пробежать из начала квартала в конец, ни разу не спустившись на землю.