Махно - Константин Герасименко

Быть может, первое махновское войско, переутомив себя грабежом, на этом бы и остановилось, но в то время по пути на Дон офицерский отряд известного впоследствии полковника Дроздовского занял Бердянск и начал вводить в городе и его окрестностях порядок. До Дроздовского дошли вести о махновском войске, которое он принял за большевистское, и для уничтожения его послал часть своего отряда в особом поезде.

Как всегда, для встречи прибывающего поезда Махно вывел свою роту, но с подходившего поезда посыпались на роту пули, а когда быстро высадившиеся офицеры открыли пулеметный огонь и повели атаку, махновцы бросились бежать куда попало. Дроздовцы почти без сопротивления заняли Гуляй-Поле.

Махно, лишившись в несколько часов власти и вынужденный скрываться вне Гуляй-Поля, успел собрать оставшихся в живых людей своей роты и с ними направил всю свою мстительную ярость на офицеров. Вскоре после захвата дроздовцами Гуляй-Поля Махно удалось захватить возле Волновахи поезд, в котором он уничтожил всех, кто хотя бы приблизительно имел сходство с офицерами. Непримиримая ненависть Махно к офицерам оставалась неизменной вплоть до момента, когда Слащеву через Вержбицкого удалось ее поколебать.

Этому-то Махно Врангель предложил союз и дружбу.

— Мои союзники — хоть сам черт, лишь бы он был с нами, — так определял Врангель свое отношение к возможным союзникам.

В связи с таким определением в выборе своих союзников вскоре изменилась и физиономия штаба главнокомандующего, из которого удалились все старые элементы, которые, быть может, были совершенно незаменимы в войне дисциплинированных войсковых масс, но вряд ли могли постигнуть особенности гражданской войны, все ее колебания и разновидности. Штаб заполнился молодым и энергичным элементом, среди которого было несколько офицеров Генерального штаба, побывавших в повстанческих отрядах, как, например, полковник Б., пробывший около четырех месяцев у атамана Зеленого.

Эти перемены дали много положительного в смысле перемен форм ведения борьбы с большевиками, но в то же время принесли ряд отрицательных результатов.

Дело в том, что к началу 1920 года в Добровольческой армии окончательно выродилась идея государственного розыска, главным образом в органах контрразведки, которые образовали ряд самостоятельных единиц, в некоторых случаях вовсе не признававших распоряжений центра. Личный состав контрразведок в большинстве случаев состоял из весьма сомнительного, часто авантюристического и даже преступного элемента, стремившегося вести совершенно обособленную политику.

Справиться с этим злом, а в особенности в короткий срок, штаб главнокомандующего не смог. Между тем, зная сущность дела, штаб поторопился отдать распоряжение о подчинении непосредственно ему, минуя штабы корпусов, всех агентов, оставшихся за фронтом. Это распоряжение внесло крайнюю путаницу и привело к тому, что, когда к Слащеву прибыла депутация от Махно, из состава которой несколько человек во главе с молодым энергичным атаманом Вдовенко были отправлены в Севастополь в штаб главнокомандующего, контрразведка генерала Кутепова депутацию арестовала и затем всех ее членов повесила на телеграфных столбах города Симферополя.

Такой прием депутации быстро докатился до Махно и страшно раздражил его. Казалось, что все дело лопнуло и агентам добровольцев не избежать лютой махновской расправы, но Васильев и здесь выручил, сгладив неприятное известие за счет отрицательных сторон Вдовенко, у которого, кстати, оказалось немало личных врагов среди махновских приближенных.

Извещение врангелевской печати, в самый разгар борьбы Врангеля с Советской властью, о заключении союза Врангеля с Махно могло быть продиктовано только полным непониманием сущности махновщины и отчасти просто увлечением штаба Врангеля атаманщиной.

Правда, махновские газеты и прокламации того времени были наполнены горячими призывами к крестьянам не доверять и не помогать коммунистам, сменившимися после призывами к открытой борьбе с Москвой, но это были чисто политические приемы, имевшие в виду больше всего страховку самого Махно на будущее время и сохранение налаженных с крестьянами отношений; это создавало благоприятные для Врангеля обстоятельства и делало тыл большевиков неустойчивым, но отсюда до заключения союза Махно с Врангелем, конечно, оставалась «дистанция огромного размера».

Разве мог быть действительный союз Махно с Врангелем при наличии в военно-революционном совете армии Махно почти всех анархистов России, возглавляемых Волиным? Чем же мог соблазнить и что мог вообще предложить анархистам Врангель? Свой земельный закон? Но говорить об этом серьезно с анархистами, само собой разумеется, было бы смешно. Своим земельным законом Врангель хотел перетянуть на свою сторону крестьян, то есть оторвать их от Махно, а крестьянство на 75 процентов, если не больше, до конца борьбы просто не знало о существовании этого закона и как бы в ответ на этот закон отказывалось, несмотря на угрозы, вступать в русскую армию, в то же время выполняя махновскую мобилизацию в течение нескольких часов беспрекословно и, главное, без всяких угроз и насилий.

Махно это знал и, конечно, учитывал по-своему.

Правда, для Махно было тогда выгодным и даже необходимым затянуть борьбу Врангеля с большевиками, которые пока оставляли Махно в покое, хотя и оттиснутым в западном направлении от его основной базы, где как раз происходили самые решительные бои, и это стремление Махно затянуть борьбу позволило агентам Врангеля работать с Махно.

Нужно знать, что Махно все время имел не только связь со всеми атаманами Украины, которые в большинстве случаев после временных поражений находили у Махно приют и возможность, оправившись, вновь приниматься за свою работу, но даже к основному ядру его армии причисляло себя большое количество мелких атаманов, которых Махно очень часто использовал для достижения своих целей.

На предложенный ему Врангелем союз Махно, безусловно, дал свое согласие и действительно помогал Врангелю работой мелких атаманов, как, например, Ященко.

Но это согласие и этот союз фактически выливались в следующую форму: «Пока у большевиков есть чрезвычайки, мы с ними будем вести войну, как с контрреволюционерами. Врангель также против чрезвычаек и обещал нас не трогать».

Вот это заявление Махно и послужило версией считать союз его с Врангелем заключенным, но союз этот был чисто «махновский».

Такой союз, если бы он в действительности существовал, дал бы Врангелю настоящих бойцов из крестьянской среды, несомненно, выполнивших бы приказ Махно, а главное, привел бы к тому, что в Крыму, да и везде, где был Врангель, не существовали бы «зеленые».