Везунчик - Сергей Борисович Ильин

– И что это за место?

– Метро «Таганская»… Напротив панно… с падающим Икаром…

Я немного расстроился. Ожидал чего-то более радикального. Тот дом с писателями и любовью втроем… Рядом с Арбатом… Или даже колесница на Большом театре! Позади Аполлона… Болдырев почувствовал мое настроение и попытался оправдаться:

– У меня не было выбора… особенного выбора… Приходилось работать быстро… Пользоваться тем, что есть… Например, фотографии… собственные… и памятные альбомы 70-х… о метро… Немного из архива… Отделку станции… нетрудно воссоздать… Плитка!… как в любом общественном туалете…

– Да, не азулежу! – пошутил я и подумал, что в СССР, наверно, очень немногие знали про азулежу. Ни Википедии, ни болтовни в тревел-блогах… Бесполезное знание? Не совсем.

Болдырев не обратил на мою шутку внимания:

– Я завел будильник на смартфоне… Присобачил к машине… Каждый день… В 0:21… Он включается… запускает машину… и – возможно перемещение… Если встать точно как люди на фотографии…

– Как люди на фотографии?!

–Да!… Я увеличил ее… Фотографию! А фигуры вырезал… Как в тантамареске.... Если встать так же… я думаю… затянет и отсюда… обратно в будущее…

Болдырев умел удивлять. Я поймал себя на том, что улыбаюсь. И почти забыл про Mea Culpa. И даже согрелся.

– А что на фотографии?

– Ну… это личная… фотография!… – он заторопился, – Мы как-то с Лерой сделали… Дурачились… Кривлялись… Потом подошла дежурная по станции… Снимать было запрещено… Но я ее… уговорил… Она была нашего возраста… И сфотографировала нас с Лерой вместе!.. Как у Пикассо… Девочка на шаре… Лера изгибается, а я… я сижу на скамейке…

– Значит, надо изогнуться или грузно сесть на лавочку в метро?

– Да!… Да!… – обрадовался Болдырев. – Только надо сделать это… точно по времени… В ноль… двадцать одну!..

– Сесть на лавочку в ноль двадцать одну?!

Болдыреву мой саркастический тон не понравился.

– Я попал сюда так… – в его голосе слышалась обида: – Прямо на станцию!… И часы… на табло!… показывали это время…

Но я все никак не мог поверить.

– И вы думаете меня затянет обратно в будущее? Прямо с лавочки?!

Болдырев кивнул:

– Почти уверен…

Я решил не продолжать дальше. В конце концов – какая разница?! Я даже не обязан проверять, правда ли все то, что он здесь нанес. Просто не пойду на станцию… Просто останусь с Таней. Может, нас двоих ждет прекрасное будущее.

– Кстати, – спросил я, – а как там – в будущем?

Болдырев вдруг потемнел. Молчал секунду. Потом твердо проговорил:

– Полный пиздец.

От неожиданности я хихикнул. Впервые я слышал, как он ругается матом. Было трудно поверить. Наверняка, я ошибся. Ослышался… Поэтому я снова перешел на сарказм:

– Да, ладно?! Когда было не так?

Но Болдырев был совершенно серьезен:

– Такое впечатление… что не так… было всегда.

Я не знал, что сказать. Никогда не знаешь, что сказать, когда тебе отвечают на риторический вопрос. Это сбивает с толку. Все равно, что тебя срезали, а ты не нашелся, что ответить. Неприятное ощущение.

Болдырев уехал на следующий день. Закончить наш разговор мы не успели – Таня спустилась и позвала меня. Оказывается, мы плохо прикрыли входную дверь и сквозняк гулял по всему дому.

Весь день Таня была молчаливой. Да и я помалкивал. Меня беспокоила Mea Culpa – мой старый добрый загон, что, натоптав здесь, я все испортил в будущем. Сломал мир… Что там теперь в будущем?.. Новый штамм ковида? Сотни тысяч больных в день? А сколько умерших?.. Может, новая депрессия? Сродни той, что была в 30-х…

Конечно, насчет Тани я тоже беспокоился. Наша встреча с Болдыревым, наши недомолвки… В ее глазах, мы выглядели, мягко говоря, странными!

Вечером мы с ней все-таки пошли гулять. Как всегда – вдоль дач, до поворота на шоссе и обратно. У пруда – это где-то на полпути – мы остановились. Видно было, что она подыскивает слова.

– Мне, в общем, все равно, что у тебя с родственниками, – сказала она, – но с тобой все в порядке?

– Да, да… Наверно.

– Наверно?

Я не мог сказать ей всей правды. Поэтому решил сузить круг проблем. Но допустил ошибку:

– Я беспокоюсь насчет него, Семена Викторовича.

– Виктора Семеновича. Это же ты – Семен Викторович!

– Ах, да… Знаешь, у нас в семье имена… они как бы чередуются…

Для Тани это было последней каплей. Она потребовала объяснений.

– Давай, вываливай! Это серьезно. Знаешь, в Красноярске… Меня не все забыли. К сожалению!… Остались знакомые, которые предложили мне фарцой заняться. И я согласилась! А потом меня чуть не посадили за это!… Собственно, тогда я и уехала. Так что я все понимаю. Но если вы что-то замышляете. Если у вас… мафия… или что, скажи мне! Я должна знать!

Я понял, что она боится. Преступление-следствие-наказание… она чудом избежала развязки. Дурные воспоминания из-под толщи винных паров. И страх, что это повторится опять. А тут еще мы с Болдыревым со своей дурацкой легендой, что мы – из Баку… Южная республика, вполне возможно и мафия… Реноме…

В общем, я становился для нее проблемой. Поэтому поспешил успокоить:

– Тут личная история. Виктор… Он сделал… Он поступил очень плохо с одной девушкой, которая была влюблена в него. Я не одобрил. Мы поругались.

Таня взбесилась:

– Влюблена! В него! Ему ж лет 70! Ты меня за дуру держишь?!

– Ну, любви все возрасты…

Она закричала. Я не знал, что делать. И не придумал ничего лучше, как «сознаться», что это я поступил очень плохо с одной девушкой. И это Болдырев меня укоряет. Имеет право. По моей вине, по моей бесконечной вине…

Неожиданно это подействовало. Таня успокоилась. Она не стала спрашивать, кто та девушка, которую я якобы обидел, как ее зовут, где она, что я такого натворил. Она только спросила:

– Ты ее еще любишь?

– О! Нет! Нет!…

– Не верю!

Я попытался ее разубедить, но безрезультатно. Видимо, она уцепилась за эту историю, как за что-то, что защищало ее от плохих мыслей, воспоминаний, предчувствий. И не хотела смотреть дальше. Пока не хотела.

Домой мы вернулись как ни в чем не бывало, разговаривали о пустяках и съели по тарелке жареной картошки. Ночью мы занялись любовью, а потом я долго не спал и думал о том, что же произошло в будущем. Раз это так подействовало на Болдырева. По крайне мере, радиоактивного свечения вокруг него не было, значит, точно не ядерная война. Я заснул