Английская поэзия - Самуил Маршак (пер.)

146

Моя душа, ядро земли греховной,Мятежным силам отдаваясь в плен,Ты изнываешь от нужды духовнойИ тратишься на роспись внешних стен.

Недолгий гость, зачем такие средстваРасходуешь на свой наемный дом,Чтобы слепым червям отдать в наследствоИмущество, добытое трудом?

Расти, душа, и насыщайся вволю,Копи свой клад за счет бегущих днейИ, лучшую приобретая долю,Живи богаче, внешне победней.

Над смертью властвуй в жизни быстротечной,И смерть умрет, а ты пребудешь вечно.

147

Любовь — недуг. Моя душа больнаТомительной, неутолимой жаждой.Того же яда требует она,Который отравил ее однажды.

Мой разум-врач любовь мою лечил.Она отвергла травы и коренья,И бедный лекарь выбился из силИ нас покинул, потеряв терпенье.

Отныне мой недуг неизлечим.Душа ни в чем покоя не находит.Покинутые разумом моим,И чувства и слова по воле бродят.

И долго мне, лишенному ума,Казался раем ад, а светом — тьма!

148

О, как любовь мой изменила глаз!Расходится с действительностью зренье.Или настолько разум мой угас,Что отрицает зримые явленья?

Коль хорошо, что нравится глазам,То как же мир со мною не согласен?А если нет, — признать я должен сам,Что взор любви неверен и неясен.

Кто прав: весь мир иль мой влюбленный взор?Но любящим смотреть мешают слезы.Подчас и солнце слепнет до тех пор,Пока все небо не омоют грозы.

Любовь хитра, — нужны ей слез ручьи,Чтоб утаить от глаз грехи свои!

149

Ты говоришь, что нет любви во мне.Но разве я, ведя войну с тобою,Не на твоей воюю сторонеИ не сдаю оружия без боя?

Вступал ли я в союз с твоим врагом?Люблю ли тех, кого ты ненавидишь?И разве не виню себя кругом,Когда меня напрасно ты обидишь?

Какой заслугой я горжусь своей,Чтобы считать позором униженье?Твой грех мне добродетели милей,Мой приговор — ресниц твоих движенье.

В твоей вражде понятно мне одно:Ты любишь зрячих, — я ослеп давно.

150

Откуда столько силы ты берешь,Чтоб властвовать в бессилье надо мной?Я собственным глазам внушаю ложь,Клянусь им, что не светел свет дневной.

Так бесконечно обаянье зла,Уверенность и власть греховных сил,Что я, прощая черные дела,Твой грех, как добродетель, полюбил.

Все, что вражду питало бы в другом,Питает нежность у меня в груди.Люблю я то, что все клянут кругом,Но ты меня со всеми не суди.

Особенной любви достоин тот,Кто недостойной душу отдает.

151

Не знает юность совести упреков,Как и любовь, хоть совесть — дочь любви.И ты не обличай моих пороковИли себя к ответу призови.

Тобою предан, я себя всецелоСтрастям простым и грубым предаю.Мой дух лукаво соблазняет тело,И плоть победу празднует свою.

При имени твоем она стремитсяНа цель своих желаний указать,Встает, как раб перед своей царицей,Чтобы упасть у ног ее опять.

Кто знал в любви паденья и подъемы,Тому глубины совести знакомы.

152

Я знаю, что грешна моя любовь,Но ты в двойном предательстве виновна,Забыв обет супружеский и вновьНарушив клятву верности любовной.

Но есть ли у меня на то права,Чтоб упрекать тебя в двойной измене?Признаться, сам я совершил не два,А целых двадцать клятвопреступлений.

Я клялся в доброте твоей не раз,В твоей любви и верности глубокой.Я ослеплял зрачки пристрастных глаз,Дабы не видеть твоего порока.

Я клялся: ты правдива и чиста, —И черной ложью осквернил уста.

153

Бог Купидон дремал в тиши лесной,А нимфа юная у КупидонаВзяла горящий факел смолянойИ опустила в ручеек студеный.

Огонь погас, а в ручейке водаНагрелась, забурлила, закипела.И вот больные сходятся тудаЛечить купаньем немощное тело.

А между тем любви лукавый богДобыл огонь из глаз моей подругиИ сердце мне для опыта поджег.О, как с тех пор томят меня недуги!

Но исцелить их может не ручей,А тот же яд — огонь ее очей.

154

Божок любви под деревом прилег,Швырнув на землю факел свой горящий.Увидев, что уснул коварный бог,Решились нимфы выбежать из чащи.

Одна из них приблизилась к огню,Который девам бед наделал много,И в воду окунула головню,Обезоружив дремлющего бога.

Вода потока стала горячей.Она лечила многие недуги.И я ходил купаться в тот ручей,Чтоб излечиться от любви к подруге.

Любовь нагрела воду, — но водаЛюбви не охлаждала никогда.

ИЗ РОБЕРТА БЕРНСА

ЧЕСТНАЯ БЕДНОСТЬ

Кто честной бедности своейСтыдится и все прочее,Тот самый жалкий из людей,Трусливый раб и прочее.

При всем при том,При всем при том,Пускай бедны мы с вами,Богатство —Штамп на золотом,А золотой —Мы сами!

Мы хлеб едим и воду пьем,Мы укрываемся тряпьемИ все такое прочее,А между тем дурак и плутОдеты в шелк и вина пьютИ все такое прочее.

При всем при том,При всем при том,Судите не по платью.Кто честным кормится трудом,Таких зову я знатью.

Вот этот шут — природный лорд.Ему должны мы кланяться.Но пусть он чопорен и горд,Бревно бревном останется!

При всем при том,При всем при том,Хоть весь он в позументах, —Бревно останется бревномИ в орденах и в лентах!

Король лакея своегоНазначит генералом,Но он не может никогоНазначить честным малым.

При всем при том,При всем при том,Награды, лестьИ прочееНе заменяютУм и честьИ все такое прочее!

Настанет день и час пробьет,Когда уму и честиНа всей земле придет чередСтоять на первом месте.

При всем при том,При всем при том,Могу вам предсказать я,Что будет день,Когда кругомВсе люди станут братья!

ДЖОН ЯЧМЕННОЕ ЗЕРНО

Трех королей разгневал он,И было решено,Что навсегда погибнетДжон Ячменное Зерно.

Велели выкопать сохойМогилу короли,Чтоб славный Джон, боец лихой,Не вышел из земли.

Травой покрылся горный склон, В ручьях воды полно,А из земли выходитДжон Ячменное Зерно.

Все так же буен и упрям,С пригорка в летний знойГрозит он копьями врагам,Качая головой.

Но осень трезвая идет.И, тяжко нагружен,Поник под бременем забот,Согнулся старый Джон.

Настало время помирать —Зима недалека.И тут-то недруги опятьВзялись за старика.

Его свалил горбатый ножОдним ударом с ног,И, как бродягу на правёж,Везут его на ток.

Дубасить Джона принялисьЗлодеи поутру.Потом, подбрасывая ввысь,Кружили на ветру.

Он был в колодец погружен,На сумрачное дно.Но и в воде не тонетДжон Ячменное Зерно.

Не пощадив его костей,Швырнули их в костер,А сердце мельник меж камнейБезжалостно растер.

Бушует кровь его в котле,Под обручем бурлит,Вскипает в кружках на столеИ души веселит.

Недаром был покойныйДжон При жизни молодец, —Отвагу подымает онСо дна людских сердец.

Он гонит вон из головыДокучный рой забот.За кружкой сердце у вдовыОт радости поет…

Так пусть же до конца временНе высыхает дноВ бочонке, где клокочетДжон Ячменное Зерно!

СТАРАЯ ДРУЖБА