Опасность и соблазн - Конни Брокуэй

Но появилось новое препятствие — в лице Кейт Блэкберн. Значит, она его боится. Это хорошо. Напуганная женщина скорее будет поступать так, как ей велят. А это облегчит их недолгое совместное пребывание. Кит всегда делал только то, что служило его целям.

Но тогда почему же он все время вспоминал ее лицо, бледное и потрясенное, такое, каким оно было в момент драки? Кейт мельком заглянула в его мир, тот мир, где у людей, которых бьют, идет кровь. Можно представить себе ее ужас, узнай она что-нибудь о том, что он видел — или даже сделал — за последние три года. Жизнь солдата далеко не сахар.

Правда, Кейт не дрожащая от страха курица. В ней чувствовалась храбрость. Губы Кита невольно изогнулись в усмешке, когда он вспомнил, как она пыталась припугнуть его. Как гневно посмотрела на него, задрав свой маленький тонкий носик с видом надменной богини, обреченной пребывать в теле смертной женщины, все еще держа себя так, словно она живет в самом фешенебельном и привилегированном квартале Йорка и может одним гневным взглядом поставить на место нижестоящего.

Ну что же, в Йорке он, может, и был нижестоящим. Но не здесь.

Но и она тоже не была. Верно, она опустилась вниз по общественной лестнице, но это не повлияло на ее самоуверенность. Кейт Блэкберн свято верила в свою исключительность. Проклятие! Если посмотреть на нее, можно поверить, что ее самообладание, высокомерие, все еще сверкающее в ее глазах, даже вздернутый подбородок — воистину что-то такое, что можно впитать только с молоком матери. Чувство собственного превосходства было такой же неотъемлемой частью ее личности, как дьявол — его. По крайней мере так утверждали монахи. Из чего следовало, что никто не может быть дальше от него, чем Кейт Блэкберн. И очень жаль, потому что, несмотря ни на что, тело его напрягается под кнутом желания.

Кит проскользнул в темную конюшню и нашел стойло, где стоял его конь Доран. Стянув через голову рваную рубашку, Кит отбросил тряпку, которую приложил к ране, проделанной в боку собутыльником Дугала. Слава Богу, Кейт этого не видела, иначе он все еще был бы у нее в комнате и терпел ее прикосновения к более сокровенным местам.

Кит открыл свою кожаную сумку и вынул одну из двух оставшихся у него рубашек, надел ее и сел, повернувшись спиной к двери стойла. Отсюда ему было видно ее освещенное окно. Спать он не будет, потому что дал клятву охранять ее, а от выполнения этой клятвы его ничто не отвлечет.

Тень пересекла освещенное стекло в ее комнате.

Кейт.

Пульс у него участился, он пренебрег этим, хотя и не мог отрицать очевидного. У него достаточно власяниц — хватит на всю жизнь. Но он позволил ее образу свободно расцвести перед его мысленным взором, погрузиться в мечты о том, чего он не позволял себе в реальности.

Испытания стерли простодушие молодости с ее лица. Лиловые тени залегли под глазами, прекрасными и темными, как оникс. Только ее губы, роскошные и ранимые, беззащитные и спелые, оставались таким же, как он их запомнил. А почему бы и нет? Кит думал об этих мягких, сладких губах много ночей и во многих страшных местах.

Он тихо подошел к двери конюшни, подставил лицо под ледяной дождь, чтобы охладить разыгравшееся воображение.

— В жизни не видела такого смельчака, — промурлыкал женский голос.

Кит оглянулся и увидел девушку, стоявшую в дальних дверях. Он ощутил ее запах еще до того, как увидел, — то был запах земли, мускуса и похоти.

— Там только об этом и толкуют. Как ты ухватил эту темноволосую леди и понес ее наверх, в ее комнату. Они думают, что вы с ней… — она помолчала и похотливо усмехнулась, — бодро проводите ночку.

— Они ошиблись.

— Понятно. — Она скользнула ближе и облизнула губы. — Я не признала твой плед. Откуда он?

— Ниоткуда.

Она дерзко улыбнулась:

— Тогда откуда ты пришел? Издалека?

— Что тебе нужно, девушка? — Хотя он уже знал: пару часов забвения, или монетку, чтобы купить водки, или просто волнующую ночь с диким шотландцем, чтобы развеять скуку. Следующие за их лагерем женщины и даже некоторые офицерские жены хотели того же. Ночью, в темноте, граница, разделяющая джентльмена и простолюдина, бедного и богатого, стиралась. А похоть оставалась похотью.

Услышав его вопрос, девица рассмеялась, но ничего не ответила.

— Я повидала таких же полудиких, как ты, — вы спускаетесь с гор. — Она окинула его оценивающим взглядом. — Многие идут на юг и там исчезают. Но некоторые, бывает, возвращаются. А что с ними происходит потом, хотела бы я знать? Они больше не годятся для этого мира, да и для того, откуда сбежали.

— Действительно, что? — пробормотал Кит.

— Говоришь ты куда лучше, чем все, кого я встречала, — это точно, но хоть ты и говоришь как образованный, все одно тебе не скрыть, кто ты есть.

— А кто я, по-твоему?

— Горец, — сказала она, словно удивившись, зачем он спрашивает. — Дикий, — она скользнула ближе, — бездомный, — она снова облизнула губы, — с пудовыми кулаками. — Она встала на цыпочки и провела языком по его шее до впадины на подбородке. — И ты именно такой мужчина, для которого у меня кое-что припасено.

Поскольку он никак не прореагировал на ее заигрывание, улыбка девицы потускнела.

— Ты что же, может, хочешь ее? — с сомнением спросила она, мотнув головой в сторону таверны. — Зря теряешь время. Она тебе неровня. Чего лаять на луну? Вот я-то как раз такая же, как ты, — не унималась она. — Знаю, как ублажить. Знаю такие штучки, какие леди и в голову не придут.

Кит почти не слушал ее, взгляд его не отрывался от окна Кейт.

— Неужели?

Она обняла его за шею и ущипнула за плечо. Он закрыл глаза и сразу же увидел водопад блестящих темных волос, глаза, черные, как озеро ночью, и мягкие пышные губы. Кит резко открыл глаза. Он совсем рехнулся, черт побери!

— Ступай в трактир. — Он отвел от себя руки девушки, и та сердито посмотрела на него.

— Вот дурак, отказывается от дарового угощения. С чего бы это? — спросила она.

Он ответил с кривой улыбкой:

— Кажется, я еще не кончил лаять на луну.

Аббатство Сент-Брайд, Шотландское Северное нагорье, 1789 год

— Он не дьявол. — Паренек с умным лицом и синими глазами засмеялся, глядя на мальчиков, окруживших Кита. Тот, который попытался стащить бисквит Кита, лежал теперь у его ног хнычущим комком.

— Значит, Дуги, он — отродье дьявола, — заявил один из мальчиков. Кит был новичком и еще не знал, как кого зовут. — Или волчонок. Я слышал, как братья говорили, что он дурной от рождения.

Защитник Кита фыркнул.

— Монахам везде чудится зло, — безапелляционно заявил он.